Ментальная карта и национальный миф - Виталий Владимирович Аверьянов

национальном самосознании. Код Ковчега как общего дела является высшим в цепочке кодов защиты от мирового зла. И в этом коде наш национальный тезаурус уже выходит за границы собственно защиты, приобретая иное качество. В своей обращенности к внешнему миру, опираясь на коды Правды и Души Мира, русские предлагают другим народам не просто дружбу и эмпатию, а предлагают общее дело, обаяние которого очень велико. Вокруг этого общего дела мы потенциально способны объединить человечество. В отличие от американцев с их «американским образом жизни» или западных европейцев с их «мировым порядком», рекламирующим большие возможности и большой комфорт, мы предлагаем «общее дело». И в этом есть залог глубинной симфоничности, открытости русского тезауруса, принимающего других людей и другие культуры такими, как они есть, признающего их равными, а их правду – достойной внимания и места в общем хоре. Во многих произведениях Проханова звучит мотив России как «храма на холме» – который светит миру, призывает к себе мир, подобно тому как мать может призывать своих детей.

Мы видим, что перечисленные нами коды, которых набралось как минимум 21, в большинстве своем были взяты из романа «Таблица Агеева». Конечно же, они далеко не исчерпывают русский социокультурный тезаурус. Многие другие коды были найдены и нащупаны нашими авторами, публикации которых помещены в 9-м и 10-м номерах журнала «Изборский клуб». Среди них такие коды, как Чудотворец-код, Воля-код, Юродство-код, Лобачевский-код, Циолковский-код и многие другие. И это только начало работы.

Впереди еще такие темы, как Совесть-код, Миротворчество-код, Милосердие-код, Общая-Польза-код (его не следует путать с кодом Общего дела), Общение-код, Изобретатель-код (например, код Калашникова или Кулибина), из космического кода у нас вырастают такие ветви, как «Спутник-код», «Королев-код», «Гагарин-код», «Луноход-код». Родственный, но не идентичный Пересвету – уже упоминавшийся выше Код Евпатия Коловрата. А за ним поднимаются и код Александра Невского, код Ивана Грозного, а также Суворов-код, Ломоносов-код, Менделеев-код, Беллинсгаузен-код, Даль-код (последний символизирует гений самопознания русского языка) и т. д., и т. д.

Наконец, могут быть рассмотрены и исследованы такие черты нашего тезауруса, как Иван-дурак-код, Удаль-код, Ничего-код, «Была-не-была»-код, Правда-матка-код, «Зри-в-корень»-код, «Русские-не-сдаются»-код и многие другие[51].

Так что мы лишь подступаемся к тезаурусу в его ключевых понятиях. А ведь есть еще и «спящие коды», которые могут проснуться, до поры ожидая в толщах нашей культуры своего часа.

Антикоды ухода из истории

Мы создали уже целый ряд работ, раскрывающих сущность складывающейся в последние сто лет глобальной антисистемы. Сегодня, в этом докладе, мне бы хотелось сказать о том, что данная транснациональная антисистема стремится описать живую систему культуры мертвым языком. Потому всегда у нее получается лишь гримасничанье, более или менее изощренное, достойное поведения главного отца-основателя всех антисистем, которого богословы называют «обезьяной Бога».

Обезьяна Бога не способна превзойти Бога. Но она стремится взрастить на открывающейся ей ниве антикультуры образ некоего «обезьянобога», «зверобога», сила которого в том, что он сумеет совратить и повести за собой большинство людей. И если он преуспеет в этом, это и будет его относительная победа над Богом, сотворившим людей и ангелов как существ, призванных к богообщению[52].

Мировая тьма, что лежит за пределами русского тезауруса, совершая на него лобовые атаки, неспособна разрушить его, не может одолеть Русской цивилизации. Вокруг русского тезауруса выстроена система защиты (коды защиты), а внутри работает мощное мифологическое ядро с нервом-проводником животворной энергии – Небесной Волгой, верой в Чудо, призывающей на помощь высшие силы и подключающей русских к источникам благодатной Победы и чудотворного Богопознания.

Однако Мировая тьма не может успокоиться, она идет на Русь коварным, обходным маневром – не будучи в силах взломать русский тезаурус, она стремится вклиниться в его коды и размыть их. Для этого создаются гибридные «коды», антикоды, коды-мутанты. Это тоже «русские» коды, но они являются минами, заложенными под наш тезаурус, и эти мины время от времени взрываются, способствуя опрокидыванию России в новые Смутные времена.

Вполне себе вечными и самовоспроизводимыми русскими антикодами могут быть названы такие, как Смута-код, Раскол-код, Самозванец-код, Самосвят-код, код «божьего» бунта (к его ветвям можно отнести Разин-код, Пугачев-код, Махно-код). На бытовом уровне это такие антикоды, как Самодур-код, Шалопай-код, Хулиган-код, Пофигизм-код. Пронзительно говорит Петр Калитин в своей работе «Русские коды: неслиянные и нераздельные» об антикоде халявы, завоевавшем столь сильные позиции после распада СССР, и о его родном сыне – антикоде «хайпа», расцветшем в сетевой антикультуре наших дней. Но все эти сорняки стали возможными благодаря главному, коренному антикоду эпохи 90-х – антикоду «Большого Хапка», который никуда не делся, а до сих пор требует на свое капище все новых и новых жертв-гешефтов у экономической и административной элиты страны, предоставляя всевозможным «борцам с коррупцией» великолепный повод для низвержения государства в новую смуту.

Вспомним эпоху перестройки. Русские коды не просто забывались, они подвергались переворачиванию, осквернению, их теневые стороны гипертрофировались, абсолютизировались. Возьмем в качестве примера код Соборности – какую большую эпопею в русской жизни, в публицистике и литературе занимают всевозможная критика малых форм соборности, таких как община с ее круговой порукой, или советская коммунальная культура с ее скученностью, и впрямь создававшая желчную карикатуру на общинно-коллективные традиции. Справедливости ради советская коммуналка была реализацией не столько общинного кода, сколько кода «коммуны», привнесенного извне и чужого для русской жизни. Также и советский колхоз не был полноценным воспроизводством кода русской артели, а его грубейшим искажением.

И тем не менее благодаря этим перевертышам код соборности на многие годы на бытовом уровне был перечеркнут антикодами, ставшими для него своего рода проклятием. Талантливейшие мастера издевки и насмешки Ильф и Петров дали яркий образ «вороньей слободки», в самом названии которой содержится издевательство и над слободами, и над соборностью. Эта мнимая община, «ложный собор» – с заколоченными парадным и ванной комнатой, с публичной поркой нарушителя правил общежития, с невозможностью договориться, кто первый должен мыть лестницу, и в итоге с поджогом самого дома ради получения страховки – когда «в двенадцать часов ночи он запылал, подожженный сразу с шести концов».

В Смутные времена происходит ослабление русских кодов и учащаются попытки их разрушения. В 90-е годы едва ли не главный удар был нанесен по соборности, целью работы антикодов стали атомизация, разобщение людей, слом той «доменной структуры социума», о которой пишет в своей работе о кодах С. Переслегин. Хитрость в том, что соборность, доменную структуру и сегодня пытаются ломать, увязывая их с клановостью, коррупцией, засильем бюрократического произвола. То есть вместе с водой застарелых болезней нашего общества, расцветших именно в связи