Ментальная карта и национальный миф - Виталий Владимирович Аверьянов

Коды живут в вечности, но одновременно они раскрываются в истории, в конкретных местах и местностях, в точках календарного цикла. Русские коды строят человека как наследника цивилизации и одновременно открывателя ее новых не существовавших до него высот. Совпадения нет, однообразия нет. А есть заразительность самого подвига, примера, прототипа, а значит, и подражание ему. Так, наследники прошлой победы чаще всего оказываются и новыми победителями, укротителями беды, наследники Пасхи – новыми воскресителями, наследники откровения – новыми открывателями, как минимум искателями озарений и вдохновений, наследники жертвенности – новыми героями, готовыми положить душу за други своя. Путь к своему-высшему высвечивается через подвижничество предшественников, которым ты уподобляешься.

В романе «Таблица Агеева» намечена своего рода карта русских кодов, пусть не полная, не всегда тщательно и детально проработанная. Но в ней уже проступают основные законы тезауруса русского кода, нужно только открыть внутренние очи, чтобы эти законы обнаружить.

В своей работе мы попытаемся описать важнейшие составляющие данной карты-тезауруса, пропустив мотивы романа через призму философско-филологического анализа.

Первые семь кодов. От географии к оси картины мира

Начнем с географии.

Проханов называет ключевыми кодами русского пространства Херсонес, Москву, Сталинград и, конечно же, «реку русского времени» Волгу, которая в романе предстает кодом-пуповиной, ключом «живой воды», волшебным родником русской жизни, оживляющим всю «Таблицу Агеева».

Этот список открыт, он пополняется в зависимости от того, где мы живем, куда направляемся, где переживаем свою сопричастность национальной картине мира. В этом списке есть и Брянская земля с Тютчевым и иноком Пересветом, и Рязань с ее есенинским кодом и Евпатием Коловратом, и Урал с его каменным цветком, оборонными заводами и кодом Ермака, этого «русского Колумба», открывшего для старой России новую Россию – Сибирь. Есть в этом списке и Новый Иерусалим как проект священного преображения русского пространства патриархом Никоном[48], и т. д., и т. д. Список может быть продолжен до самых пределов России, до Тихого океана и Памира, а может быть, и еще дальше – до незримо живущих среди нас кодов Китежа и Беловодья.

Секрет Проханова, который парадоксально скрыт и в то же время предельно обнажен в романе сквозь все раздумья главного героя, в том, что все это не просто география и топонимика России, а сакральные география и топонимика. Когда речь идет об этих кодах – во всех них настойчиво проступает их небесное измерение. Москва с ее Кремлем является проекцией, экраном, на котором отсвечивает небесный Кремль, образ Царствия Небесного. Еще более очевидно это в Новом Иерусалиме, в котором даже само название прямо отсылает к «Небесному Иерусалиму», описанному Иоанном Богословом. Так же и Сталинград. Этот город непрост, он не случайно стал местом смертельной схватки темных и светлых сил и перелома мировой истории[49].

Однако главным образом русской сакральной географии является, как уже говорилось, Волга – она уподобляется самому течению русского времени, внутри которого присутствует другое течение, поперечное времени: волны, токи и мерцания вечности. В этой связности двух Волг отчетливо просматриваются вертикальные соответствия: небесный и земной Кремль, Иерусалим, Сталинград, корни и ветви Мирового Древа, этого древнейшего символа связи земли и неба. Соки, которые гонит по своему стволу Мировое Древо от своих небесных корней, питают ветви, то есть нас с вами. И это питание небесными соками и есть суть вещей, тайна мироздания, смысл самих кодов-прообразов…

Таким образом, хотя Проханов и не говорит это прямо, прафеномен Волги сливается в его картине мира с прафеноменом сакрального Древа, Березы, откровение о которой получает под Москвой герой романа. Здесь мы уже выходим за рамки географического измерения, но и это само по себе верно – ведь мы попадаем в ту область тезауруса, где коды перетекают друг в друга.

Особое место среди сакрально-географических кодов занимает Херсонес, купель равноапостольного Владимира, Крестителя Руси. Херсонес – исторический исток, но в нем поразительно то, что исток этот исходит не из глубин земли, а с высот небес. Таково таинство Крещения. Херсонес является чудотворным истоком русской истории. В нем небо и земля соединились непосредственно, чтобы запустить этот исторический поток. Но Проханов настаивает: код Херсонеса теперь, в наше время, играет новыми красками, и Крым с Севастополем, в которых сияет жемчужина Херсонеса, возвращаясь в лоно России, воссоединяют вместе с разорванным русским пространством и разорванную ткань хитона Богородицы, поврежденную мозаику русских кодов.

Итак, пройдемся еще раз по сакрально-географическим кодам, чтобы сфокусировать их в сознании.

1. Херсонес-код (Корсунь-код, Крещение-код) – в этом коде сквозит убеждение, что Крещение Руси и было рождением нашей христианской цивилизации (на деле это было зачатие следующей после Киевской Руси цивилизации – России XIV–XXI вв., тогда как Русь предыдущего, дохристианского цикла уже доживала свои последние столетия). Вся русская история с этого момента звучит как «эхо Херсонеса», и во всем Русском мире есть отсвет корсунского крещения.

2. Новый-Иерусалим-код – Никон перенес в Подмосковье образы Святой земли: здесь свои Крестный путь, Голгофа, Гефсиманский сад, Фавор, Генисаретское озеро, Галилейское море, Иордан. «Патриарх победил пространство и время, присоединил к Москве Палестину, не завоевывая ее, как крестоносцы, а действуя волей и духом…» Он написал иконы Святой земли, иконы страстей и воскресения Спасителя, а вместе с ними и икону будущей великой Победы. «Господь и снизошел, – пишет мифотворец Проханов, имея в виду битву за Москву 1941 года и всю Великую Отечественную войну, – совершил свое пришествие, стал во главе русских войск, загнал демонов в Преисподнюю, откуда они родом. Стало быть, пророчество патриарха Никона о пришествии Христа в Россию у Нового Иерусалима сбылось. Оттого эти места намолены, и каждый грибок, как лампадка, светится».

3. Москва-код (Кремль-код) – «Земной Кремль был отражением небесного, который сиял в бездонной лазури. Земной Кремль сошел в Москву с небес, был образом небесного царства». «…Все они сойдутся в небесном Кремле, и ему откроется, наконец, тайна его появления в этом божественном мире, в божественном городе, где его ожидает несказанное чудо».

4. Сталинград-код – один из сталинградских образов, раскрывающих этот код, – образ фонтана по мотивам сказки Чуковского «Бармалей»: «Гитлер знал, что из фонтана бьет святая вода. Вода русского бессмертия. И он велел уничтожить фонтан. Но пионеры, без ног, без голов, продолжали держаться за руки и вели хоровод, не выпуская чудище из кольца». Битва за Сталинград была битвой не только за военно-стратегическую точку, но за место силы, за метафизическую «высоту».

5. Волга-код – этот код приводит в движение все «русские коды». Есть Волга земная, и есть потусторонняя, метафизическая. К Волге «сошлись на водопой