Челябинский драматический театр имени С.М. Цвиллинга - Николай Петрович Скрыльников

дня рождения А. М. Горького, был удостоен диплома I степени Министерства культуры РСФСР. Дипломы I и II степени получили и ряд исполнителей — заслуженный артист РСФСР Е. И. Байковский, Э. Я. Гельфанд, В. Д. Чермянинов, я.

...В 1962 году наш театр осуществил постановку спектакля «Ленинградский проспект» И. Штока. Мне вспоминается этот спектакль в связи с тем, что в нем играл свою первую роль в Челябинском театре только что приехавший к нам Владимир Яковлевич Коноплянский. Он начинал свою актерскую биографию в Нижнетагильском музыкально-драматическом театре. Затем он был приглашен в труппу Кемеровского театра сатиры, 20 лет отдал Иркутскому театру юного зрителя. И вот в Челябинске. В то время актеру было за 50.

Когда в театр приезжают молодые актеры, это никого не удивляет: молодежи свойственно искать себя, театр, режиссеров, коллег. А тут приехал актер зрелый, с большой и разносторонней биографией. Во внешности Владимира Яковлевича сразу угадывались немалые актерские возможности: коренастый, с крупными выразительными чертами лица, с уверенной вельможной осанкой.

Мы начали репетировать. Я в спектакле исполнял роль Бориса, младшего сына семьи Забродиных, а Коноплянский — старого рабочего-пенсионера Скворца, друга моего отца и будущего моего тестя по пьесе. Одно это уже говорило о том, что не только по пьесе, но и в работе у нас могут возникнуть немалые споры, а порой конфликтные ситуации.

Актеры, не занятые в репетициях, спрашивали: «Ну как новый? Важничает?» Но новый не важничал, а невольно своим опытом, талантом и темпераментом заражал остальных и тем самым помогал выстраивать диалоги, создавать отдельные сцены в спектакле.

Созданный В. Я. Коноплянским образ Дмитрия Сергеевича Скворца — пенсионера, поборника справедливости, не забывается и по сей день.

«Для Коноплянского Д. С. Скворец — прежде всего коммунист, человек рабочей закалки. Нет места в его жизни самоуспокоенности, равнодушию. Для него право на заслуженный отдых — не есть право на покой. Он хочет быть нужным людям. Актер подчеркивает в своем герое внутреннюю уверенность, значимость, поэтическое начало. Образ, созданный Коноплянским, как бы олицетворяет собой саму рабочую совесть»,— писал искусствовед Ю. Черепанов в журнале «Театральная жизнь».

Сразу же после «Ленинградского проспекта» Владимир Яковлевич получил роль царя Водокрута в одноименной пьесе Е. Шварца. Водокрут покорил всех. Он у Коноплянского получился добрым, но высокое положение, которое он занимает в подводном царстве, испортило его. Перед нами — то ласково-коварный, то наивно-дурашливый, то отталкивающий, откровенный самодур, а то невероятно смешной.

Нам всем помнится сцена, когда Водокрут ел пирожки. Съест пирожок — и щупает живот. И все как бы видят, в какой части живота у него лежит пирожок с грибами, а где лежит пирожок с мясом и где еще есть место для следующих. Зрители, ребята, смеялись до визга над этой сценой. Я не был занят в спектакле, но несколько раз приходил посмотреть из-за кулис на это «факирство». Да также и актеры, игравшие вместе сцену, каждый раз еле сдерживались от хохота. И удовлетворенным оставался Петр Иванович Кулешов, постановщик этого веселого зрелища не только для детей, но и для взрослых.

Итак, Коноплянский сразу утвердил себя в нашем театре как ведущий актер... на всю оставшуюся жизнь, заполненную напряженной творческой работой. За 18 лет им было сыграно очень много ролей. Среди них: Флор Федулыч Прибытков — «Последняя жертва» А. Островского, Курдуков — «Конармия» И. Бабеля, Якимов — «Совесть» Д. Павловой, Гордей Павлович — «Чти отца своего» В. Лаврентьева... Одна из значительных работ — и последних — его роль Родиона Николаевича в «Старомодной комедии» А. Арбузова.

В 1968 году В. Я. Коноплянскому было присвоено звание заслуженного артиста РСФСР...

...Как давно и как недавно все это было. А время летит и ставит все новые и новые задачи...

ЧЕРЕДОЙ ПОКОЛЕНИЙ

Л. МАРКОВА,

актриса театра

У Челябинского драматического театра, как и у любого другого, своя история. Для меня она — моя жизнь с мая 1943 года, как прочла я в газете «Челябинский рабочий» объявление о наборе в трехгодичную студию при этом театре...

Шла война, и нас, студийцев, не удивило, когда на урок балета пришла педагог в военной форме. Это была Панна Ивановна Раппо — известная актриса, прошедшая школу балетного мастерства при Большом театре. Панна Ивановна только что вернулась с фронта из-под Москвы, где в течение шести месяцев работала по организации фронтовой самодеятельности. С первого же урока занятия с нею нас увлекли. Особенно полюбились в ее постановке танцы...

В свободное от занятий время студийцы были обязаны смотреть репетиции, для чего абонировали балкон. Репетиции спектакля «Комедия ошибок» У. Шекспира в постановке интереснейшего режиссера Эммануила Борисовича Краснянского длились часами, но мы как зачарованные, не отрываясь, наблюдали за происходящим и видели, какой точности исполнения заданного рисунка роли требовал от актера режиссер. А он был очень требователен и нетерпим к малейшей фальши. Репетиции иногда кончались в пять вечера, а через два часа люди уже были снова на сцене очередного спектакля.

...По стечению обстоятельств, когда из театра уехала актриса-травести, мне, студийке, уже на первом семестре предложили в спектакле «Нашествие» Л. Леонова роль Прокофия — мальчика, посаженного фашистами в тюрьму вместе со своим дедом и другими партизанами. Дебют состоялся 14 ноября 1943 года. Меня тронуло внимание всех участников спектакля и главного режиссера. А в спектакле была занята целая плеяда ведущих артистов: С. П. Вадова, А. С. Лескова, И. Е. Рагозин, К. И. Македонский, А. М. Тар-шин, П. А. Гарянов, В. А. Виннов и, наконец, Н. А. Соколов.

Наум Адольфович Соколов — необыкновенный артист и своеобразный человек. Играя в «Нашествии» предателя Фаюнина, он становился ужасен еще за кулисами. Увидев меня, начинал преследовать. Куда бы я ни пряталась, находил и гипнотизирующим взглядом вызывал во мне смятение. В этом состоянии он держал меня весь спектакль. И когда начиналась сцена в тюрьме, где находились приговоренные к повешению партизаны, при первой же фразе: «Дедушка! А это страшно?» — перед глазами возникал по виду оборванный, с редкой козлинообразной бородкой и злобствующим взглядом бывший купец Фаюнин — Соколов. Так, готовя себя к сцене, он помогал и мне.

А его появление на сцене в этой роли?! Разрыв бомбы. Гаснет свет. Напряженная тишина. Кто-то зажигает свечу. И в центре, на коленях, закоренелый враг Фаюнин неистово крестится, воздавая хвалу богу: «Пришло и наше время». Становилось жутко...

...Распорядок занятий в студии был необычен: с 8 до 11 и с 15 до 18 шли предметы