Благородство духа. Утраченный идеал - Роб Римен

друзья уже пришли к пониманию, что свобода, если ее абсолютизируют, по существу извращается и никогда не может быть основанием для построения идеального общества. Абсолютная свобода всегда впадает в бесправие, а бесправие влечет за собою Убийство. Не свобода, а справедливость должна служить незыблемым основанием. Но поскольку справедливость не может существовать без мудрости, без понимания добра, истины и красоты, справедливое общество нуждается в руководстве, коему ведомы самые высокие истины. «Если не будут царствовать философы, не будет конца бедам, опустошающим человечество».

Знаменательно для XX столетия как эпохи — эпохи, начавшейся Первой мировой войной и, несмотря на все сообщения, до сих пор не закончившейся, — исполнение сократовского идеала: философ воцаряется во главе государства, интеллектуалы обретают столь горячо желанную политическую власть. И в то время пока этот идеал медленно, но верно обретает форму, Томас Манн пишет в долгие годы войны свои Betrachtungen eines Unpolitischen [Размышления аполитичного] (1918), где страстно сражается против того, что он называет «политизированием духа». В 1927 году Жюльен Бенда публикует книгу La Trahison des Clercs [Предательство интеллектуалов]. Ставший классическим, его анализ предательства интеллектуалов основывается на сформулированной Томасом Манном мысли, что сфера духа должна сохранять свою независимость.

Политизирование духа означает опять-таки сужение действительности. Так же как коммерциализация — когда дух ослеплен золотом, маленьким верховным божком, — способна рассматривать мир только в терминах прибыли и убытков, политизированный дух видит лишь общественные интересы. Как старо человечество, так же старо и его разделение. Всегда есть богатые и бедные, могущественные и беспомощные. Что справедливо? Кому что полагается? Политизированный дух, в свою очередь, разделен, ибо может смотреть на всё лишь одним глазом. Правым глазом он смотрит сквозь стекло обладание и видит прежде всего богатство, порядок, закон, сохранение, традицию, прошлое, культуру, нацию. Левым глазом он взирает сквозь стекло неимение и видит нищету, беспорядок, бесправие, обновление, будущее, науку, интернационал.

Универсальная и вневременная истина, добро, красота, справедливость, таким образом, сводятся к исторически и социально окрашенным политическим взглядам. Они теряют свою универсальность, ибо всё историческое и политическое всегда ведет к разделению. Ведь в реальном обществе всегда есть люди, которые упорно работают — и которые не работают, безупречные семьи — и бессемейные, свой круг — и чужой, привычное нам — и непривычное, богатые и бедные, могущественные и беспомощные. Политизированные умы сводят действительность к этим различиям и на этом основывает свои ценности. Что хорошо и что плохо? Что истинно и что ложно? Что прекрасно и что уродливо? Вопросы, которые с давних пор не имели ответа, теперь получат решение на основе общественно-исторического анализа, который только и способен дать правильный ответ, правда, в зависимости от того, взирают на всё это левым — или же правым глазом. Левый — или правый, один из них ошибается. Но ответ в любом случае будет иметь чисто политическую окраску.

Сфера духа замалчивается. Больше не существует потребности ни в мудрости, ни в искусстве, которое не всегда однозначно, пробуждает сомнения, неуловимо, требует восприимчивости. Есть лишь единственный взгляд на всё, что касается должной морали, искусства, философии, литературы, истины и правильного образа жизни. Обладателем этой мудрости является современный правитель-философ: партийный идеолог, законодатель общественного мнения, левый мыслитель, правый мыслитель.

Время ограниченно. Историческая задача, решение которой предстоит обладателю того, что Единственно Правильно, и к тому же наделенному политической властью: уничтожение зла — противной стороны — и утверждение и охрана Блага для человечества. Право победит и благословенное государство возникнет. Поэтому в Давос-Дорфе иудео-католик и коммунист вызывает на Дуэль своего противника-гуманиста. Политика должна освободить человечество, и кто против нас… Оправдывает ли бесконечное земное счастье — идеальное государство! — принесение человеческих жертв?

Да! — с полной убежденностью отвечают политизированные умы. «Нужно быть реалистами. Без борьбы и жертв ничего не выйдет. Подумайте о том, какова цель!»

«Нет!» — сказал Иван Карамазов. Высшая гармония не стоит слезинки невинного замученного ребенка.

«Нет!» — сказал Альбер Камю. Ему был задан вопрос, почему он, к тому же сам выросший в Алжире, с такой пассивностью относится — в 1957 году — к борьбе за независимость своего «отечества». Камю ответил: «Я стоял и стою за справедливый Алжир, в котором алжирцы и французы жили бы в мире и равенстве. Я неоднократно повторял, что с алжирским народом нужно поступать по справедливости и что там должен быть установлен демократический режим без каких-либо ограничений. Но я замолчал, потому что интеллектуалу уже не следует в это вмешиваться, ибо слишком велика опасность, что его декларации могут лишь усилить террор. Я всегда осуждал террор. Я должен также осудить терроризм, который существует, например, на улицах Алжира и в своей слепой ярости может однажды обрушиться на мою мать или мою семью. Я верю в справедливость, но прежде чем я стану защищать справедливость, я сначала защищу свою мать».

Политизированные умы не видят конкретных людей, которые живут, любят, любимы. Они видят только абстракции: капитализм, коммунизм, глобализацию…

Сократ знал, что «демократический человек», пресыщенный всевозможной свободой, без труда примиряется с диктатурой. Ницше знал это и согласно кивал. Верующий-коммунист в Давос-Дорфе в желании абсолютного подчинения видел знамение времени. Высокоученые интеллектуалы в Мюнхене способны были радоваться времени, которое прикончит демократию вместе с ее свободами.

В той же дискуссии, в которой Камю излагал свои взгляды на справедливость, он высказался также о значении свободы. «Холодная война» в разгаре, и вопрос в том, допустимо ли, чтобы Советский Союз, в котором хотя и нет свободы, но существует равенство для всех, подвергался критике именно со стороны общества, которое само далеко не право. Камю: «Один мой друг, который погиб, сражаясь против нацистской Германии, сказал во время войны: “Мы сражаемся с ложью во имя полуправды”. Он считал себя пессимистом, но если бы он сейчас был жив, он пришел бы к выводу, что мы снова сражаемся с ложью, но теперь уже во имя четверти правды. Той четверти правды, которую мы называем свободой. Но свобода — единственный путь к достойному человеческому обществу. Без свободы можно совершенствовать тяжелую индустрию. Но не справедливость и истину». Камю не нуждался в рассказах о недостатках Запада. Но опыт тоталитаризма научил его, что без прав человека и без закрепленных в конституции и защищаемых ею демократических свобод человеческое достоинство не имеет никаких шансов на существование. Без свободы мыслить, говорить, мыслить иначе, быть иным, иметь иное мнение — без этих свобод все прочие ценности беззащитны. И что бы ни думали о капиталистическом Западе, такая свобода существовала здесь снова. Люди были свободны.

Свобода и истина друг