Балканские мифы. От Волчьего пастыря и Златорога до Змея-Деспота и рыбы-миродержца - Наталья Георгиевна Осояну

— хтоническое драконоподобное чудовище, объявшее своим телом всю Албанию, погрузившее хвост в Адриатику и протянувшее окровавленную морду к османской границе, где оно пожрало всех врагов[96]. В других преданиях Скандербега сравнивали уже не с кулшедрой, а ее противником — сверхъестественным защитником человечества, который называется драгуа[97].

В детстве будущего героя отправили к туркам в качестве заложника. Он вынужденно принял ислам и прославился как воин и офицер до такой степени, что его прозвали Искандер-беем, то есть Александром, в честь Александра Македонского (Скандербег — албанизированная версия этого прозвища). В 1440 году он был назначен санджакбеем санджака[98] Дибра, чья территория в наше время поделена между Албанией и Северной Македонией. Через три года польский и венгерский король Владислав III объявил крестовый поход против турок, и 3 ноября 1443 года уже упоминавшийся ранее Янош Хуньяди освободил от них город Ниш. Скандербег вместе с верными воинами отрекся от ислама и вновь принял христианство, а позже захватил крепость Круя и объявил о начале борьбы с завоевателями. В следующем году он устроил в городе Лежа собрание албанских князей и предводителей свободных племен, в результате чего был заключен военно-политический союз — Лежская лига, просуществовавшая до 1451 года.

Искандер-бей и его слуга. Картина Джона Фредерика Льюиса. 1848 г.

An Van Assche / Shutterstock

На протяжении двадцати пяти лет Скандербег довольно успешно оказывал сопротивление туркам, демонстрируя недюжинный политический и военный талант. Умер он во время одного из походов, но не от ранения, а от малярии. Накопленного резерва прочности хватило ненадолго: Албания (как и другие балканские государства) была завоевана Османской империей и утратила независимость вплоть до начала XX века.

С учетом сказанного нет ничего удивительного в том, что образ Скандербега воспевался уже давно, а в современную эпоху вдохновляет писателей: например, албанский прозаик и поэт Исмаиль Кадарэ, лауреат Международной Букеровской премии, в 1970 году издал роман Kështjella («Крепость»), основанный на истории борьбы Георгия Кастриоти с османскими завоевателями.

Крепость Круя.

Austrian National Library

Что касается фольклорных произведений, то в песне «Осада Круи» звучит обещание: «Никогда враги не будут в Круе, никогда и до скончанья века»[99]. В песне «Скандербег и Балабан-паша» последний обещает султану привезти Георгия Кастриоти живым или мертвым, но тот выходит из затруднительного положения благодаря помощи союзников и собственному благочестию. Балабан-паше он отрезает ухо и отпускает, чтобы того наказал за бахвальство сам султан.

Песня «Смерть Скандербега» полна объяснимого трагизма:

Услыхали башни — качнулись,

Услыхали горы — раздались,

И упали камни в потоки.

Дрогнул колокол похоронный,

Раздвинулось высокое небо… [100]

БОСНИЙСКИЕ ЭПИЧЕСКИЕ ПЕСНИ

Первое документальное свидетельство существования боснийских эпических песен нам представил словенец Бенедикт Курипечич, дипломат XVI века на службе у Габсбургской империи. Отдельные песни сохранились в дневниках и путевых заметках разных путешественников, но полноценное исследование состоялось лишь в начале XX века.

Затеял его американский филолог и фольклорист Милмэн Пэрри (1902–1935), под руководством которого в 1930-х годах случились две экспедиции на Балканы, а продолжил студент Альберт Лорд (1912–1991) после трагической гибели учителя в результате несчастного случая. Часть записанных ими песен происходит из регионов, входящих в состав современной Боснии и Герцеговины. А. Лорд впоследствии защитил диссертацию и в 1960 году опубликовал ее переработанный и дополненный вариант в виде научного труда под названием «Сказитель» (The Singer of Tales), посвященного устному эпосу и тем, кто на протяжении веков и тысячелетий передавал его из уст в уста — в первую очередь Гомеру, но и множеству балканских гусляров, с которыми Перри и Лорд успели пообщаться и записать их песни.

Одним из основных источников Пэрри и Лорда стал гусляр Авдо Меджедович (ок. 1875–1955), исполнявший песни[101], по эпическому размаху и количеству строф сопоставимые с «Илиадой» и «Одиссеей». Помимо фрагментов и пересказа сюжета этих и других песен, «Сказитель» также дает читателю возможность ознакомиться с бытом гусляров и их слушателей, и хотя то и другое относится к началу XX века, а также к конкретным боснийским обычаям и традициям, которые, разумеется, не универсальны для Балкан, все-таки благодаря проделанной двумя американскими учеными работе мы можем более отчетливо представить, какую роль играли балканские — и не только — сказители в былые времена: «Сказитель эпоса — это создатель эпоса. Певец, исполнитель, слагатель, поэт — это один человек, рассматриваемый с различных точек зрения, но в одно и то же время. Пение, исполнение и сложение эпоса — это разные аспекты единого события»[102].

Боснийский эпос в основном носит героический и в некотором смысле реалистический характер, в нем преобладают сюжеты, связанные с битвами, поединками, завоеваниями, захватом добычи, местью и так далее, а мифический элемент при этом отсутствует или сведен к уже знакомому минимуму вроде вил-помощниц или эпитета «змей» в отношении особо ярких героев. Например, горная вила поила своим молоком Муйо Хрницу, центрального персонажа многих боснийских песен, отчего он приобрел сверхъестественную силу.

* * *

Эпосы разных народов, как правило, посвящены подвигам героев. На примере Балкан мы видим, что мифический элемент в описании этих подвигов может практически отсутствовать (не считая того, что деяния юнаков без всякого волшебства нередко приобретают сверхчеловеческий размах — на то они и богатыри). Вместе с тем эпическая песня может быть буквально пропитана волшебством; и, конечно, в ней вполне могут присутствовать наряду с людьми разнообразные сверхъестественные существа. Как показывает эта глава, чаще всего в роли таких существ выступают горные и лесные вилы или самодивы, а также духи судьбы оры — прекрасные, своенравные, иной раз очень злые балканские феи, которые могут поделиться с героем силой самой природы и предсказать (и тем самым предопределить) его судьбу. И, конечно, есть песни по-настоящему мифические, о богомильских и апокрифических персонажах, о солнце и луне — о том, почему мир такой, какой он есть.

Глава 4. Сокровища и загадки балканского фольклора

СОБИРАТЕЛЬ ПЕСЕН, ВОИН-ЗДУХАЧ И ЧУЖЕСТРАНКА-ПУТЕШЕСТВЕННИЦА

Человек с волчьим именем

Исследователей балканского фольклора так много, что попытка окинуть взором их творчество в рамках одного раздела обречена превратиться в беглое и тривиальное перечисление имен и заслуг. Именно поэтому остановимся лишь на некоторых наиболее ярких и интересных персоналиях — и первым в списке, конечно, будет человек, которому Сербия обязана современным литературным языком и модифицированным кириллическим алфавитом (вуковицей).

Вук Стефанович Караджич (1787–1864) родился в селе Тршич недалеко от сербского города Лозница. Он был шестым и