Елена Душечкина - Русская ёлка: История, мифология, литература

К праздникам ёлки и к связанным с ними мероприятиям отрицательно относилась и часть педагогов, считая, что эти праздники только «портят детей», а подарки «вызывают у них оскомину»: дети, по их мнению, «не ценят ни ёлки, ни подарков, занимаются ими короткое время, привыкая к тому, что всё должно им “валиться с неба”» [250, 157]. Даже тогда, когда ёлка в России, как казалось, окончательно «укоренилась», член «кружка свободного воспитания» Е.М. Швейцер в брошюре «О вреде ёлок и подарков» (М., 1915) решительно выступил против устройства ёлок. Мемуаристка, пишущая о том, что Швейцер никогда не пускал на ёлки своих детей, комментирует его поведение: «Он в чём-то, мне кажется, “пересаливал”» [250, 157].

В полемике по вопросу о правомерности устройства праздника ёлки для детей сторонники елки встали на защиту «прекрасного и высокопоэтического обычая рождественской ёлки», полагая, что «в лесу всегда можно вырубить сотню-другую молодых ёлок без особенного вреда для леса, а нередко даже с пользой» [172, 1]. Профессор Петербургского Лесного института, автор книги о русском лесе Д.М. Кайгородов, регулярно публиковавший на страницах рождественских номеров газеты «Новое время» статьи о ёлке, уверенно заявлял: «С лесом ничего не станет, а лишать детей удовольствия поиграть возле рождественского дерева жестоко» [172, 1].

Отрицательное отношение к полюбившемуся обычаю вызывало возражение у части педагогов, воспитателей и писателей, которые всеми силами стремились отстоять ёлку и найти ей оправдание. Защитники ёлки настойчиво повторяли, что «рождественская ёлка имеет для детей огромное значение. Она даёт им столько удовольствий, что и выразить трудно… Этот обычай следовало бы поддерживать и распространять всеми способами» [478, 8]; «И сколько радостей она приносит для детей, сколько восторгов, сколько разговоров!» [478, 2-3].

Благодаря усилиям литераторов и педагогов ёлка вышла победительницей из борьбы со своими противниками. Новый обычай оказался столь обаятельным и чарующим, что отменить его так никому и не удалось.

Наблюдая за полемикой, которая велась вокруг ёлки с середины XIX века, можно увидеть, как параллельно с утверждением этого дерева в качестве рождественского символа намечается тенденция, свидетельствующая о поисках компромисса в вопросе о ёлке. В печати начали появляться тексты, в которых отчётливо проявляется стремление связать праздник ёлки с русской народной культурой. Думается, что этот процесс носил вполне сознательный характер. Инициатива принадлежала людям, с одной стороны, лояльным к Православной церкви, а с другой, не хотевшим лишать детей полюбившегося им праздника. Осознавая, сколь «благодетельна и желательна для детей праздничная ёлка» [478, 10], они упорно боролись против её отмены, считая это «безвредное развлечение» вполне «позволительным» [47, 457]. Так началась работа по созданию новой ёлочной мифологии, где образу ёлки придавался как бы «исконный», фольклорный (точнее сказать — псевдофольклорный) характер. Последовательность и отдельные детали этого процесса сейчас уже трудно восстановимы. Однако, просматривая рождественские номера педагогических журналов, детской периодики, а также всевозможные выходившие к Рождеству антологии, можно заметить, как в последней трети XIX века литература для детей начинает активно «насыщать» ёлку новыми значениями, связывая её с придуманными (чаще всего в результате несложных контаминаций) персонажами новогодней детской мифологии. (Аналогичные явления наблюдались и в других странах [см.: 508].) Эти новые представления о ёлке и о создающемся вокруг неё «мире» явились результатом коллективной деятельности и свидетельствовали о рождении нового «ёлочного фольклора», на первых порах получавшего распространение по преимуществу среди образованных слоёв городского населения.

Каждый из созданных в это время образов имеет свою историю и закреплённые за ними характеристики, но, соединившись в едином мифе, они предоставили возможность создавать литературные сказки, легенды, стихотворения, пьески, предназначенные для праздника ёлки. Они же позволили внести разнообразие в ёлочный праздничный сценарий, что было весьма существенно, поскольку праздник ёлки в детских учебных и воспитательных учреждениях требовал от педагогов определённой программы его проведения. Именно этот слой псевдонародной «ёлочной» мифологии в наибольшей степени способствовал укоренению ёлки на русской почве.

В новом для неё мире ёлка, продолжая оставаться сезонным растительным символом, стала связываться не столько с Рождеством, сколько с Новым годом и зимой, а пространственно — с лесом. Теперь из лесу её приносили Мороз, русский «старичок», «срубивший нашу ёлочку под самый корешок», «старички-кулачки» (что-то вроде русифицированных гномов), о которых рассказывала своим внукам бабушка, видевшая в лесу, как они заготавливали ёлки [360], Зима, которая «стучится к нам во двор / С свежей ёлочкой» [20, 441], или же «бабушка зима», как в известном стихотворении В.А. Соллогуба 1872 года:

Снегом улица покрылась…Вот уж и самаВ гости к нам заторопиласьБабушка зима.Вся под белой пеленоюЁлочку несётИ, мотая головою,Песенку поёт:«Дети, к вам, на радость вашуЁлку я несу…Ёлку всю я изукрашу.Лакомств припасу.Будут всякие игрушки:Мячики, коньки,Избы, куклы, погремушки,Звери и волчки».

Ёлка становилась не только главной героиней торжества, но и посланницей русского зимнего леса. На её ветвях в качестве украшения появились имитирующая снег вата («Ватный снег внизу лежит / Наверху звезда блестит…» [85, 67]), блёстки, изображающие иней, шишки, грибочки и прочие лесные атрибуты. Вокруг ёлки закружились «снежинки» — одетые в белые платьица девочки, исполняющие дошедшую до нас новогоднюю зимнюю песенку-сценку: «Мы белые снежиночки…» [485, 124]. На праздник ёлки к детям начали приходить лесные жители: зайчики, белочки, ёжики, волки и медведи. Сценки с их участием, в том числе и народные сказки о животных («Теремок», «Теремок Мышки», «Как комар убился» и пр.), стали на праздниках ёлки обычным явлением.

Если ёлки для взрослых постепенно соединились со святочными маскарадами, то формы детского ряженья в русской народной культуре вообще отсутствовали [160, 89-90]. В первые годы на детских ёлках ряженье также не было принято. Дети приходили на праздник просто в нарядных платьях. Однако постепенно, по мере вхождения ёлки в быт русского города, ряженье детей на ёлках становится всё более привычным: на фотографии 1892 года «Детский бал у новогодней ёлки» вокруг разукрашенного дерева толпятся дети в маскарадных костюмах. В наши годы ряженье детей на праздниках ёлки представляется нам совершенно естественным, и мало кто задумывается над тем, что столь знакомые нам детсадовские и школьные ёлочные маски и персонажи «ёлочных» текстов, неизвестные народной святочной традиции, были придуманы педагогами и писателями второй половины XIX века. Именно тогда начали оформляться персонажи праздника ёлки: Дед Мороз, Снегурочка, «бабушка Зима», Метелица, Снежинки, персонифицированные образы Старого и Нового года и другие новогодние образы.

Весь этот «лесной мир» вместе с ёлкой создавал атмосферу зимнего леса: игрушечных зверей вешали на ёлку, дети приходили на праздник в масках зайчиков, медведей и т.п., о зверях пели песенки и рассказывали стихотворения:

Вокруг стройного дерева, увешанного сверху донизу всякой всячиной, мы, дети, должны были петь и скакать, хлопая в ладоши:

Заинька вокруг ёлочки попрыгивает.Лапочкой о лапочку постукивает!..

Результатом этих перемен в организации праздника ёлки для детей явились и изменения в восприятии образа ёлки, растущей в лесу, в естественных для неё условиях:

Ёлка ветви свои опустила,Белый иней осыпал её…Отчего мне так близко, так мило,Деревцо ты родное моё?

О ели стали писать как о самом прекрасном из всех деревьев:

Широко раскинув ветвиВ шубе снеговой,Посреди поляны ёлкаВвысь ушла стрелой.На красавицу леснуюЛунный свет упал,И огнями лёд кристалловВ ветках заиграл.Бриллиантовые нитиВ хвое заплелись,Изумруды и рубиныНа снегу зажглись.Ясной звёздочкой у ёлкиСветится глава…

Теперь уже не только стоящее в доме наряженное дерево, но и растущая в лесу ель стала выступать в роли спасительницы и защитницы, укрывая от стужи и метели заплутавших детей и взрослых. Во многих произведениях говорится о том, как ёлка спасает «бедных зверюшек» от охотников и волков, укрывая их своими ветвями. В одной из сказок М. Юрьевой 1904 года поймавший зайца волк подслушивает, как старая ель рассказывает молодым ёлочкам, «отчего ёлки зелены»: много лет назад ёлку благословил человек, поскольку она единственная из всех деревьев спрятала и обогрела его потерявшегося сына, проявив любовь, добро и сострадание. Разжалобившийся волк отпускает пойманного им зайчишку [493].