Велесов Ключ. Сакральные коды русских сказок - Галина Ивановна Пономарёва

старец похищает красавицу, уже ставшую женой. Одним из первых, кто ощутил эту неточность, был Александр Пушкин; его Черномор похищает Людмилу во время свадебного пира. В культовых, то есть подлинных версиях сказок злой колдун, старец-Кощей, похищает именно Деву. Это ритуальное похищение сохранилось в обряде «кражи невесты» на русских свадьбах.

Похищение Девы как часть свадебного обряда восходит к седой древности, когда невеста «похищалась» для заключительного посвящения в некое таинство, для передачи сакральной родовой информации, источником которой был некий старейшина, а хранительницей — Дева. Возможно, речь идёт не о вербальной, а генетической информации, ведь в сказках Царь-Кощей домогается именно любви красавицы. Согласно древней традиции, магическое знание передаётся существу другого пола, при этом передаётся нечто большее, чем знание. Это положение основано на законе полярности и перетекании энергии между противоположными полюсами.

После падения сакральных табу этот обычай слился с «правом первой ночи», узурпированным родовой знатью. Некогда это право принадлежало вождю, главе рода и использовалось исключительно для улучшения потомства и придания ему генетического единообразия.

И напоследок — археологический аспект смерти Кощеевой. При раскопках неолитических поселений на территории Белоруссии было найдено множество амулетов, представляющих собой костяные иглы с очень широким ушком. Многие были сломаны. По-видимому, их носили на шее. Вполне возможно, что сломанный амулет означал смерть своего владельца. На белорусском языке эти амулеты зовутся «Яги».

ГНЕЗДО ТРЕТЬЕ

Инициация в Русских сказках:

Тайный культ

I. Восстань, пророк!

Я слушал голос древних Посвящённых,

Что пили Солнце, как мы пьём вино,

С Луной горели тайной заодно

И знали поступь духов в травах сонных.

К. Бальмонт

Помните сказку о старичке в сером армянке, в одиночку штурмующем небо? Всё началось с того, что бобовое зёрнышко случайно скатилось в темноту подполья и пустило глубокие корни в богатейшем чернозёме.

Так плодородное поле нашего подсознания долгое время отдыхает «под чёрным паром», пока мы сами не приступим к сознательной работе или Добрый Случай не разбудит «бобовое зёрнышко», дремлющее в нём.

В сказочных кодах «горох и бобы» непостижимым образом связаны с «Царством», и это «Царство» явно не от мира сего. Вспомним наивную сказку «Принцесса на горошине», описывающую ритуалы женской инициации, или мифического «Царя-Гороха». Не из тех ли времён прикатился к нам «королевский боб» вместе с обычаем запекать в Богоявленский пирог зёрнышко фасоли или горошину. Кому подаётся заветный кусок, тот весь год будет «королём».

Бобовое зёрнышко предрекает царство и Иванушке-Дурачку из сказки «Конёк-Горбунок»: отправляя его в ночной дозор, отец обещает дать гороха и бобов.

«В загадках, а значит, и в коллективном бессознательном (часто именно на нём построен феномен угадывания) рассыпанный горох сравнивается с частыми звёздами, а значит, с мирами эмпирическими, коих превеликое множество. Видимо, бобовый стебель и вправду дарует царство…»[12]

Боб — один из волховских шифров, и довольно древний, если судить по его всепроникающему влиянию в мировом фольклоре.

Вернемся же к нашему бобовому зернышку… Любое зерно есть образ спящих сил и безграничных возможностей: во всяком зерне дремлет Бог… — говорили в древности. Прорастание духовного зерна, изначально заложенного в человеческом существе, называют инициацией, или посвящением.

«Аще зерно не умрёт, то будет одно, а ежели умрёт, то принесёт много плода…» — эта аксиома жертвенности имеет прямое отношение к нашей теме.

Рост зерна несёт разложение и гибель его прежних оболочек, поэтому в галерею инициатических символов включены все алхимические детали нигредо (работы в чёрном) — ворон, могильный заступ и человеческий череп.

О том, что образы духовной алхимии были не чужды и нашим славянским пращурам, прямо указывает сказка о девушке Василисе, ушедшей искать потерянный свет. Три всадника: чёрный, красный и белый становятся вестниками её близкого посвящения — обучения у Бабы-Яги.

Сказка катит чередом, час за часом день за днём, и вскоре юному бобовому ростку становится тесно среди подгнившего старья и черепков, он приподнимает половицу и тянется к свету тонким полупрозрачным стеблем. Старичок (наше взбудораженное эго) вынужден принять решение: как быть? Нужна ли ему эта новая, неудобная реальность, грубо ломающая привычный порядок вещей?

«Человек — это то, что нужно преодолеть», — говорил жестокий философ Ницше, и посвящение, иначе — инициация — это преодоление и даже смерть естественного человека, «игрушки хаотичных стремлений и разрушительных страстей». На первых порах эти изменения носят обратимый характер, так, «для всякого земноводного ещё возможен путь обратно — в океан сна».

Мы можем жить как прежде, не замечая этой рвущейся к свету новизны или попробовать сломать едва народившийся стебелёк.

Однако наш сказочный Старичок готов к встрече с чудом! Духовной жаждою томим, он хватает топор и решительно рубит пол в собственном доме. Стихотворение Пушкина «Пророк» полностью посвящено этой ступени: так, некий Дух, принявший на себя роль мэтра инициации, рассекает грудь будущего пророка огненным мечом и меняет его внутреннее и духовное устройство по своему — Божественному плану.

В духовной алхимии эту стадию духовной работы называли рубедо — время окровавленных одежд и решительного хирургического вмешательства во внутренний мир адепта.

Наш Старичок крошит ещё вполне крепкие половицы, чтобы выпустить наружу то, что властно взывает к жизни! Отныне из открытого «подполья» будет сильно сквозить, но ради обретения туманных высот мы зачастую жертвуем теплом своего насиженного гнёздышка и устоявшимся образом мыслей.

Ободрённый росток последовательно взламывает все преграды на своём пути и со временем вовсе сносит крышу с ветхой лачуги. Этот травматический рывок сравним разве что с муками рождения или с выходом в открытый космос. Из теменного отверстия внутрь нашей «избушки» низвергаются потоки света и решительно выжигают последние следы тления, свежий ветер выметает щепки, а наша инициатическая пуповина получает новый приток сил.

Но вот космическая вертикаль настолько окрепла, что мы можем совершить то, о чём прежде и мечтать не смели. Обхватив её руками и ногами, мы упорно преодолеваем силы земного притяжения и вместе со Старичком взбираемся прямиком на седьмое небо.

Всё живое обязано восходить! Повинуясь этому закону, прорастают зёрна и раскрываются цветы, и Мир сбрасывает кожу под розгами истории, а человек поднимает голову и смотрит в небо.

Медленное, но неуклонное движение сказочного героя символизирует подъём проснувшейся силы по гибкому стеблю — позвоночнику. На эту первичную ось нанизаны семь небес нашего духа — это уровни волховской и шаманской инициации, единой во всех уголках земли.

Семь одёжек и