Языковые основы русской ментальности - Владимир Викторович Колесов

концептами на Западе и неимоверное словоизвержение в нашем отечестве, начало которому положил наш первый президент.

Познавая Мир, представители разных культур по-своему объясняют его начало. Британская версия известна — это дарвиновская теория происхождения видов, которая все чаще вызывает отторжение со стороны представителей других культур. Движение мысли «от вещи» неприемлемо для христиан, которые стоят на точке зрения креационизма — человек, как и Мир, произошел от Слова Божия. Но с тем различием, фиксированным в Библии, что в одном случае это Слово есть божественная Мысль, а во втором — божественно слиянное и нерасторжимое Слово, до сих обладающее творческой силой порождения новых сущностей. Положение усложняется и оттого, что на арену мировой истории выходят прежде «маргинальные» культуры, которые и в себе самих содержат внутренне противоречивые субстанции, точно также философски (богословски, а следовательно, и политически) несводимые друг к другу (например, мусульманство). Иудаизм в этом процессе играет роль соединяющего, а тем самым агрессивно разрушающего, готового к синтезу, христианства.

Вот причина, почему культуры недоверчиво взирают друг на друга, прощупывая пути вербовки на свою сторону — варварски нагло номиналисты, интеллигентно осторожно концептуалисты и с полной доверчивостью к чужим речам (словам, которым они верят) отечественные реалисты.

Сказанным определяется и место трех христианских «культур» в истории человечества.

Номинализм, как ясно, рождает «человека природного», и Природа в центре его интересов. Это Робинзон современности, прошедший выучку героев Марка Твена и Жюля Верна — мастер на все руки, готовый пристроить к делу любую ценную идею, полученную из чужих рук; «технологический человек».

Западный человек, со времен Декарта живущий в условиях идейной сытости, есть объект Культуры, это «культурный человек», пресыщенный всеми благами, к которым так тянутся дикие люди из Азии и Африки. Теперь культурный человек хочет понять Идею, которая обеспечила ему комфорт и радости жизни — неторопливо и осторожно, как в романах Пруста.

Православный человек находится между ними и по преимуществу есть «человек Культа» — в самом широком смысле этого слова: тут и культ слова, и культ личности, и культ природы, и всего прочего тоже Культ. Все дело в том, что и западные «культуры» также вырождаются в свои противоположности: в схоластику мышления или в вульгарное поклонение вещи.

Такова идеальная картина трех цивилизаций. Современное состояние сдвинуто «по фазе» и представляет собою «смешение языков». Чистота каждой из них нарушена в результате миграций и политических, а также военных действий их главарей. «Усреднение цивилизации» идет по линии глобализации, и конечный результат неясен. Он неясен потому, что в силу вступают новые цивилизации, нехристианского окраса, прежде всего иудаизм и мусульманство. Если иудаизм, прикормленный христианством за века его спасения, мягко внедряется в складывающуюся цивилизацию, расширяя свое небеспристрастное и небескорыстное влияние, то мусульманство заявило о себе решительно и агрессивно. Что получится... сказать трудно. Можно только предполагать, что — ничего не получится, если «биологическая масса» носителей этих культур сохранится в своем существовании. Потому что вкорененная на ментальном уровне генетическая сила — концептуальная по существу — предохранит культуру в ее идентичности. Простое сравнение показывает это. Противники глобализации на Западе и в России при общей неприемлемости идеи глобализации расходятся в ее толковании: концептуалисты не против глобализма, но за «правильный», гуманный глобализм, реалисты же просто антиглобалисты, отрицают всякую попытку создания всемирного единства с уничтожением национальных подробностей жизни. Другими словами, возникает все та же проблема «двух отрицаний», идущих из античной традиции: меон и мекон — просто «нет...» и «никогда и ни в коем случае нет!»

Национальная — русская — идентичность сохраняется, пока остаются в силе основные формулы русской цивилизации: Культ Слова и Реализм. В их коренном, идущем из вечности, смысле. Разумеется, это не отрицает научного подхода к проблеме «трех сущностей» — слово, идея, вещь; научная точка зрения не всегда согласуется с идеологией. Все дело в том, какая конкретная проблема стоит перед ученым, точнее — перед разными учеными. Индивидуально избирательны позиции физика, который изучает вещество, философа, которого интересует идея, и лингвиста, очарованного словом. Однако и тут следует учитывать изменившуюся к настоящему времени ситуацию. Поскольку все три составляющие идеологии познания теперь вскрыты и при этом теорией относительности обозначены отношения между ними, каждый раз не мешало бы учитывать все три аспекта отношений в их прямой (к ним) и обратной (от них) перспективах. А это значит, что всякая научная проблема решается лишь тогда, когда совместными усилиями ряда ученых оказывается возможным практически описать «вещь», теоретически ее осмыслить и выработать термин для ее обозначения — дать ей имя.

В конечном счете все проявления мира и человека соотносятся друг с другом и совместно определяются высшим уровнем бытия, направить течение которого вполне в человеческой власти.

Таково мнение русских мыслителей в сжатом изложении истории вопроса и в собственных их определениях.

Вопросы для обсуждения:

1. Каким путем шло развитие познание мира и человека, отображенное в языке?

2. Какую сторону ментальности, по-вашему, выражает явление десемантизации?

3. Поясните на языковых фактах, как развивались категории в русском языке.

Темы для рефератов:

1. Изба — терем — хоромы — храм: мир человека в слове.

2. Князь — царь — император — генсек — президент: номинализм, реализм и концептуализм.

Литература:

1. Бакунин М. А. Философия, социология, политика. — М., 1989. — С. 56, 96, 46.

2. Бердяев Н. А. Духовный кризис интеллигенции. — СПб., 1910. — С. 243.

3. Бердяев Н. А. Философия свободного духа. — Париж, 1926. — Т. I. — С. 43, 153, 245.

4. Бердяев Н. А. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого. — Париж, 1952. — С. 152.

5. Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. — Париж, 1955. — С. 20.

6. Бердяев Н. А. О рабстве и свободе человека. — Париж, 1939. — С. 20-23, 40.

7. Бердяев Н. А. Смысл истории. — Париж, 1969. — С. 168-169, 207.

8. Бердяев Н. А. Дух и сила // Вестник РХД. Т. 155. — Париж; М., 1989. — С. 108.

9. Бердяев Н. А. Собр. соч. — Париж, 1989. — Т. 3. — С. 671, 669, 672.

10. Бердяев Н. А. О русской философии. — Свердловск, 1991. — Т. 1. — С. 21, 23.

11. Бердяев Н. А. Самопознание. — Л., 1991. — С. 82-83, 84, 88, 96, 103, 104, 127, 326.

12. Бердяев Н. А. Философия неравенства // Русское зарубежье. — Л., 1991. — С. 81, 132.

13. Булгаков С. Н. Свет невечерний. — М., 1917. —