Сергей Максимов - Куль хлеба и его похождения

Первое место овсу-благодетелю. Овес главного рабочего, то есть лошадку кормит (да и самих хозяев не обходит в толокне) в кашице, в каше, в блинах и прочем. Чем дольше стоит конь на овсе, тем больше в нем силы, сеном лошадь требушину набивает, а от овса рубашка по телу закладывается, а затем не воз едет — овес везет. На худом корму и работнику худо, а при овсе и навоз лучше, и новому хлебу сподручнее. Без скота хлебу худо, без скотоводства нет земледелия.

Вместо колоса у овса бронь, но соломенный стебель на ячмене, как и на ржи, с колосом, а зато самый остистый (бывает ячмень двурядный, шестирядный, бывает и голый). Это — самый северный хлеб, на выручку голодным людям: в хлебцах-житниках, и в блинах, и в пиве, и в каше яшной, которую сам Петр Великий признал самою вкусною и спорою (то есть питательною). Известно, что Петр в одно время решился, оставив дворцовый стол, сесть на месяц на солдатскую еду, велел готовить себе похлебку и щи да кашу, подавать ржаной хлеб, чтобы своим аппетитом определить меру выдачи солдатского пайка. Будучи здоровым и крепким человеком, он определил такое количество, что солдат всего не съедает: остаются излишки. Избыток муки и крупы экономией поступает в артель, продается: отсюда улучшение пищи до праздничных пирогов и чарки водки от Петровых давних времен до нашего времени.

На овес у народа нашего срок посева, вместе с пшеницей, на 15 мая (Пахома-теплого, Пахома-бокогрея); яровые обжинки — овсяница -26 августа (день Натальи-овсяницы). Ячмень сеют, пока цветет калина; опасаются в это время западных и юго-западных ветров и думают, что когда он начнет колоситься, — на то время замолкает соловей. Срок ячменной жатвы определительно не положен, да с ячменем и не спесивятся: сжимая недозрелым, на севере вешают его на стоячих лестницах, решетинах, на столбах, называемых пряслами. Здесь он вянет на ветрах и доходит, сохнет. Ячмень прихотник и притом очень большой: не любит холодных почв и отказывается от слишком сухих и мокрых. Овес, напротив, лучше всех вынослив на сырость и холод, родится и на плохой глинистой, и на легкой песчаной, и почти на всех других почвах. Под него даже и не удобряют земли; ячмень же требует всегда хорошей обработки.

Но самый великий прихотник и капризник и самый лучший и дорогой хлебный злак — пшеница (озимая и яровая разных пород: простая, русская, гирка (голая и красная), арнаутка, белотурка, кубанка, усатка, тюремковая, одесская, ладянка и прочие). Она растет только там, где тепло длится по крайней мере четыре месяца, и тогда, когда босая нога может стерпеть холод в пашне (смотрят также и на черемуху, чтобы она расцвела). Пшеница сильно убожит, истощает почву, и в холодных лесных странах за ней очень не гонятся, предпочитая рожь. Мука ярицы не так бела, но зато из пшеницы лучшие сорта крупчатки для самых белых хлебов (о чем и скажем в своем месте). Из нее и лакомый кус — пшеничный пирог, мечта крайней бедности и предмет ее зависти. По закону природы, не любя холодов, пшеница терпелива к жарам и засухам в полное отличие ото ржи, но в подобие со своим родичем — полбой.

Полба уступчивее пшеницы и терпеливее ее. Изморозь ее очень не пугает, не боится она и засухи, а замечают даже так, что в самое сухое время она может расти отлично, тогда как рядом посеянная пшеница-сестрица погибает.

Теперь опять и еще яровой хлеб — греча, от которой любимые зерна русского народа на гречневую кашу, а из них вкусная мука, без которой не бывать бы на свете и Масленице. Горе нате гречневая каша: есть не сможется, отстать не хочется, и если уж хлебец ржаной отец наш родной, то гречневая каша — матушка наша. Извозчики да бурлаки говорят еще, что по постам нет кушанья вкуснее и слаще гречневиков, выпекаемых стопочкой и стаканчиком (у малороссов на гречаники имеется даже развеселая, разудалая похвальная песенка). Честь и слава гречке за благую помощь, а нельзя похвалить за характер: где ее так же любят, как и в теплых местах, — в лесных губерниях наших, она не вынослива к сырости и холоду, хотя и не боится засухи. Сеют на счастье на полях и на супесках и всегда поздно, когда уже и ягода земляника закраснеет и отцветут цветы на калине. Смотрят также и на то, не ползают ли еще по крапиве красненькие козявки, которых за то и прозвали гречушками. Убирают гречиху, когда стебли побурели и стали отливать темно-красным цветом (от молодых всходов гречишное поле зеленеет, а от цвету делается белым, молочным, и, наконец, от созрелых семян — бурым под цвет гречневой каши). Гречу и жнут, и косят.

Чтобы совсем покончить с яровыми, надо сказать, что хлеба эти в своих местах (где их много) настоящими именами не называются, а слывут под общим прозвищем жита. На юге, по черноземным местам, житом называют рожь, за рекой Волгой к Сибири всякое яровое зерно жито (и греча, и пшеница, и ячмень, и овес); на севере по Волге и Архангельской губернии жито только один ячмень, а в Твери и по верхней Волге это только яровая рожь, как уже и сказано.

— Уроди же, Боже, всякого жита по закрому на весь крещеный мир: вот и нам опять сеять надо!

Но прежде чем сеять, само собою разумеется, надо приготовить землю, то есть опять вскопать, разрыхлить, но на этот раз уже по сухому и готовому. На земле вырос хлеб — земля отдала ему свою силу, свои соки, все, какие были. Надо их возвратить ей: без этого она не слуга и не работница. Нечерноземные почвы называются тощими, холодными. Поправляет их удобрение, навоз — то, что накопляется на дворах из скотского кала в соединении с соломенной подстилкой. Этот навоз содержит в себе ту питательную силу, которая и нужна почве. Наступает время навозницы. Работа не очень опрятная, не очень благовонная, но зато она важнее многих и для наших северных земель составляет первое дело: поле с дерьмом — поле с добром. Навоз сбрасывается с телег вилами на поля в кучках. Навоз отвезем, там и хлеб привезем. Навоз кладем густо, чтобы потом в амбаре не было пусто. Кучки разбрасываются по полосам, а по полю опять проходит соха. Соха перемешивает навоз с исхудалой землей и прибавляет ей силы плодородия.

Каждый сорт хлеба любит пору. Рожь, например, золу, то есть то время, когда земля высохнет, и чем суше сделается, тем лучше. Овес, наоборот, любит землю мокрую и, по присловке, как бы говорит пахарю: Топчи меня в грязь, а я буду князь. Если уронишь на землю и на меня твой измызганный старый лапоть и забудешь его на поле — я и сквозь лапоть прорасту. — Были бы только сноровка и опыт: неученого и в попы не ставят. Без знания примет, без опыта, без оглядки пахарем быть нельзя. Недаром он гадает всю зиму, а весна пришла — опять все оглядывается.

Овес, ячмень, и пшеницу сеют ранние с Юрья (23 апреля), средние с Николина дня (9 мая), поздние с Ивана (15 мая) до Тихона (16 июня), но не во всех местах одинаково: смотря по почве, по стране, по климату. Ячмень, например, сеют либо в семицкий четверг, либо в троицкую субботу; на Митрофания (4 июня) — лен и гречу. На первый посев, боясь недоброй встречи, выезжают ночью. Во всяком случае ни из домашних, ни из привозных семян пахарь никогда не сеет ни одного зернышка, веруя, что тогда заведутся в хлебе черви. Хорошее для посева зерно — крупное, а потому так и сказано: Лучше голодай, а добрым семенем засевай.

Летом крестьянин перепутан работами, как сетями. В одно и то же время столько дела, что и перекреститься некогда; пот льется с лица градом — и утереться не хочется. Шапка свалится с головы — шапки поднять не хочу, — говорит наш примерный тружени, русский пахарь, православный крестьянин, выходя в поле на работу.

Ну, тащися, сивка,Пашней-десятиной:Выбелим железоО сырую землю.Весело на пашне…Ну, тащися, сивка!Я сам-друг с тобою,Слуга и хозяин.Пашенку мы раноС сивкою распашем,Зернышку сготовимКолыбель святую.Его вспоит, вскормитМать земля сырая,Выйдет в поле травка,Вырастет и колосСтанет спеть, рядитьсяВ золотые ткани.С тихою молитвойЯ вспашу, посею…Уроди мне. Боже,Хлеб — мое богатство!

Обсеявшись, станут в деревнях молить теплого дождя до Иванова дня (24 июня) и ясных солнечных дней до Ильина дня (20 июля).

Для роста хлеба и налива хлебного зерна сладким и питательным соком нужна влага. Когда поднялся хлеб и надо ему созревать и поспевать, дожди становятся излишними и вредными. Вот почему считаются те года благодатными и урожайными, когда весной идут теплые дожди, а летом стоят ясные дни. На первый весенний дождь такая и молитва: Мать Божья! Подавай дождя на наш ячмень, на барский хмель, на бабину рожь, на дядину пшеницу, на девкин лен — поливай ведром. — На солнечном свете и на солнечном припеке, на его лучах и тепле хлеб зреет: без солнечных дней на полях надежды плохие. Вот почему говорят крестьяне в половине лета: Вымолите, попы, дождя до Ивана, а после и мы, грешные, умолим, — да когда уже не надо и поздно. Вот почему со страху и по языческим обычаям на урожай бабы идут в поле и катаются там по жниве, приговаривая: Жнивка-жнивка! Отдай мою силку на пест — на колотило, на молотило — на кривое веретено.