Исландские саги. Том II - Коллектив авторов

– Правда.

– Нет на свете человека подлее тебя, – говорит она, – ведь Ньяль три раза спасал тебя от объявления вне закона.

– Теперь уж ничего не поделаешь, – говорит он, – я поплачусь жизнью, если не сдержу клятвы.

– Нет, это не так, – говорит она. – Ты останешься в живых и будешь считаться честным человеком, если ты не предашь того, кому больше всего обязан.

Тут она вынула из котомки полотняную шапку, всю в крови и дырах, и сказала:

– Эта шапка была на голове у Хёскульда, сына Ньяля, когда они убили его. Пристало ли тебе быть на стороне тех, кто против Ньяля?

Он ответил:

– Хорошо. Будь что будет, я не пойду против Ньяля. Но я знаю, что они отплатят мне за это.

Она сказала:

– Ты бы оказал большую услугу Ньялю и его сыновьям, если бы рассказал ему обо всем этом замысле.

– Этого я не сделаю, – говорит Ингьяльд, – потому что я буду самым последним человеком, если открою, что они мне доверили. Но отступиться от их дела – поступок мужественный, так как я знаю, что они будут за это мстить. А ты скажи Ньялю и его сыновьям, чтобы они все это лето были начеку и всегда имели при себе много народу. Это будет разумным советом.

После этого она отправилась на Бергторов Пригорок и рассказала Ньялю об их разговоре. Ньяль поблагодарил ее и сказал, что она хорошо сделала:

– Ведь если бы он пошел против меня, то он поступил бы подлее их всех.

После этого она пошла домой, а Ньяль рассказал все сыновьям.

На Бергторовом Пригорке жила старуха по имени Сеунн. Она многое знала и была ясновидящей. Но она была очень стара, и сыновья Ньяля называли ее дурочкой, потому что она много болтала. Однако многое из того, что она говорила, сбывалось.

Однажды она схватила палку и зашла за дом, где стоял стог сена. Она стала бить стог палкой и проклинать его, приговаривая, что он принесет несчастье. Скарпхедин рассмеялся и спросил, за что это она так рассердилась на стог. Старуха сказала:

– Этот стог подожгут, когда будут сжигать Ньяля и мою воспитанницу Бергтору. Бросьте его в воду или сожгите его побыстрее.

– Не станем мы этого делать, – сказал Скарпхедин, – потому что если уж нам суждено сгореть, то найдется чем поджечь наш дом, даже если стога и не будет.

Старуха все лето болтала о том, что стог надо убрать, но этого так и не сделали.

CXXV

В Дымах, на Поприще, жил Рунольв, сын Торстейна. Его сына звали Хильдиглум. В ночь на воскресенье, за двенадцать недель до зимы, Хильдиглум вышел из дому и услышал сильный грохот. Ему показалось, что земля и небо трясутся. Хильдиглум посмотрел на запад и увидел там огненный круг и в нем человека на сером коне. Этот человек скакал во весь опор и быстро пронесся мимо. В руках у него была пылающая головня. Он проехал так близко от Хильдиглума, что тот мог хорошо рассмотреть его. Он был черен как смола. Он сказал громким голосом такую вису:

Скачет мой конь —

Влажная челка,

Иней на гриве,

Зло я несу.

Горит головня,

Отравы полна.

Козни Флоси —

Огонь на ветру.

Козни Флоси —

Огонь на ветру.

Хильдиглуму показалось, что он бросил головню на восток, в горы, и там вспыхнул такой большой пожар, что гор не стало видно. Хильдиглуму показалось затем, что он поскакал на восток, в огонь, и там исчез. Затем Хильдиглум вошел обратно в дом и долго лежал без чувств, прежде чем снова пришел в себя. Он помнил все, что увидел, и рассказал своему отцу, а тот велел ему рассказать Хьяльти, сыну Скегги. Хильдиглум поехал и рассказал ему.

– Ты видел призрак, – сказал Хьяльти. – Это не к добру.

CXXVI

Когда до зимы оставалось два месяца, Флоси снарядился для поездки на запад и созвал к себе всех, кто обещал поехать с ним. У каждого из них было две лошади и хорошее оружие. Они все собрались на Свиной Горе и заночевали там. Флоси велел рано отслужить воскресную службу. Затем он сел за стол. Он сказал всем своим домочадцам, чт каждый из них должен делать, пока его не будет дома, и пошел к лошадям.

Флоси и его люди поехали на запад через Пески. Он велел ехать сначала не слишком быстро и дожидаться всех, кому понадобится задержаться. Он сказал, что они приедут загодя. Они ехали на запад через Лесные Дворы и приехали в Церковный Двор. Здесь Флоси велел всем пойти в церковь и помолиться. Они так и сделали. Затем они снова сели на лошадей и поехали в горы к Рыбным Озерам, объехали их с запада, направились на запад через Пески, оставили по левую руку Ледник Островных Гор и спустились через Землю Богов к Лесной Реке. На второй день недели, после полудня, они приехали к Гряде Треугольной Горы и оставались там до вечера. Там собрались все, кроме Ингьяльда с Ключей. Сыновья Сигфуса очень поносили его. Но Флоси сказал, чтобы они не бранили его, пока его нет с ними.

– Мы отплатим ему после, – сказал он.

CXXVII

Теперь надо рассказать о том, что происходило на Бергторовом Пригорке. Грим и Хельги поехали в Холмы, где их дети были на воспитании, и сказали отцу, что не вернутся домой к вечеру. Они пробыли в Холмах весь день. И вот пришли туда нищенки и сказали, что они издалека. Их спросили, что они могут рассказать. Они сказали, что ничего не могут рассказать важного:

– Но кое-что новое мы можем рассказать, – добавили они.

Их стали спрашивать, что они могут сказать нового, и просили не скрывать ничего. Тогда они согласились.

– Мы спускались с Речного Склона и увидели, что сыновья Сигфуса едут в полном вооружении к Гряде Треугольной Горы. Их было всего пятнадцать человек. Мы видели также Грани, сына Гуннара, и Гуннара, сына Ламби, которые направились туда же. Их было всего пять человек. Наверное, там теперь готовятся большие дела.

Тогда Хельги, сын Ньяля, сказал:

– Это, наверное, Флоси приехал с востока, и все они собираются к нему. Нам с Гримом нужно теперь быть там, где Скарпхедин.

Грим сказал, что это верно, и они поехали домой.

В этот самый вечер Бергтора сказала своим домочадцам:

– Выбирайте все, что каждому по вкусу, потому что сегодня вечером