Русский святочный рассказ. Становление жанра - Елена Владимировна Душечкина

прежняя счастливая и беззаботная жизнь с мужем. Веселый и приветливый, несмотря на то что всегда был обременен работой, муж ее умел вселять во всех особенное жизнерадостное настроение.

«Какая поразительная разница в характерах между отцом и сыном! — подумала Анна Николавна, представляя себе молчаливого, необщительного Ваню. — Должно быть, пошел в мать!» — и снова чувство ревности, когда-то так сильно ее мучившее, шевельнулось в ее сердце. Она круто повернулась и хотела идти в свою комнату, как вдруг над самым ее ухом раздался голос Вани.

— Мамаша, Милочка, пойдите в мою комнату. Я там детям сюрпризик приготовил. Соню и Митю нужно позвать скорей, — заторопился он и уже совершенно растерянно проговорил: — Я им елочку, маленькую елочку приготовил и уже зажег.

— Ты?.. Детям елку?.. — как бы не доверяя своим ушам, спросила Анна Николавна и с удивлением на него посмотрела.

Он поднял на нее свои серые глаза и, виновато улыбнувшись, тихо ответил:

— Да, я. Я только это скрывал от вас, хотел сюрпризик сделать детям.

Анне Николавне не верилось, что этот неуклюжий, всегда суровый и, как ей казалось, равнодушный к семье юноша приготовил подобный сюрприз.

А Ваня уже бежал в детскую и громко кричал:

— Соня, Митя, Боженька вам елку послал. Идите скорей в мою комнату! — и снова помчался назад за сестрой и мачехой, которых уже застал у своих дверей.

Небольшая комнатка Вани была чисто им самим убрана. Стол и стулья отодвинуты к стене. Посреди комнаты, вся сверкая огнями, стояла небольшая нарядная елка.

Вбежавшие дети с восторгом смотрели на нее и, радостно хлопая в ладоши, весело повторяли:

— Боженька нам елку послал. Боженька добрый!

Милочка, забыв свое горе, радостно бросилась к подошедшему брату и с любопытством спросила:

— Ванюша, скрытный, скверный, да когда же это ты успел все купить и приготовить?

— Я и еще кое-что успел приготовить, для тебя и мамы, — сказал он, видимо, смущаясь. — Соня, это тебе, — говорил он, подавая девочке большую нарядную куклу с белокурыми длинными локонами, вызвавшую самый бурный восторг Сони. — А это тебе, — и он подал Мите высокую, на колесах лошадку, на которую мальчуган сейчас же и уселся, погоняя ее и бросая на сестру победоносные взгляды храброго ездока.

— Смотри, Соня, не подходи близко к лошади, а то раздавит! — крикнул Ваня и, делая вид, что очень ее боится, прижался к стене.

Анна Николавна с улыбкой взглянула на неловкого юношу и против воли остановила на нем умиленный и ласковый взор. Она смотрела на раскрасневшееся от радостного волнения лицо Вани, на его глаза, весело сверкавшие из-под густых бровей, и с изумлением заметила в нем поразительное сходство с покойным мужем.

«Отчего я раньше этого не замечала?» — мысленно упрекнула себя Анна Николавна и все ласковее всматривалась в преобразившееся лицо Вани.

Как не похож был этот теперешний веселый взор его на тот суровый исподлобья взгляд, к которому так привыкли все его окружающие!

Словно луч весеннего солнца, растопил этот взор ледяную гору, столько лет покрывавшую сердце Анны Николавны, и со дна души вызвал небывалое доселе нежное чувство к нелюбимому пасынку.

— Мамаша, а это вот я вам приготовил, — проговорил Ваня и несмело подал Анне Николаеве небольшой футляр.

Она с любопытством раскрыла его, и сердце ее радостно забилось.

В футляре, на малиновом плюше, лежала давно желанная ею золотая брошь с раскрашенной фотографией ее мужа.

Анна Николавна, в первый раз за все восемнадцать лет, крепко, с любовью поцеловала склоненную голову юноши.

Он порывисто ответил на эту ласку, горячо прижав к своим губам ее руку. Потом быстро подошел к столу и развернул какой-то сверток.

— Ах! — вскрикнула Милочка и бросилась к столу. Перед нею Ваня держал прозрачную белую кисею в мушки.

Милочка даже зажмурилась от радости. Она, видимо, не доверяла собственным глазам. Подарок был слишком неожидан.

— А здесь и маме на платье, — говорил Ваня, развертывая второй сверток и вынимая из бумаги серую блестящую полушелковую материю.

— Теперь ты можешь под Новый год ехать с мамой на твой первый бал.

Он светло улыбнулся, посмотрев на озаренное счастьем лицо сестры, и ласково добавил.

— Теперь ты ведь больше плакать не будешь?

— Ванюша, милый голубчик! — взволнованно проговорила Милочка и стремительно бросилась на шею брата.

Кисея и материя соскользнули со стола на пол, но девушка, не обращая на это внимания, душила брата в своих горячих бурных объятиях, поминутно повторяя:

— Ванюша, я не знала, какой ты хороший! Ты добрый, славный, и я крепко, крепко люблю тебя…

Анна Николавна подняла с пола материю и тоже подошла к Ване.

— Да пусти же меня, стрекоза, — шутливо заметила она дочери, — я тоже хочу поцеловать и поблагодарить Ваню.

Мягким жестом отстранив девушку, она нежно привлекла к себе сконфуженного юношу и, ласково заглядывая ему в глаза, тихо проговорила:

— Ваня, ты сегодня принес нам всем большую радость. Милый мой мальчик, спасибо тебе.

Она в первый раз назвала его «милым», в первый раз с нежной лаской, а не со строгим выговором, обратилась к нему. Под ласкающим добрым взглядом больших черных глаз Анны Николавны юноша забыл свое одинокое безрадостное детство, забыл горечь незаслуженных обид. Душа его, так давно жаждавшая любви и участия, сразу раскрылась, и он, примиренный и счастливый, доверчиво встретил горевший неподдельным чувством любви взор мачехи.

Они долго молча стояли, крепко прижавшись друг к другу. Казалось, эта надломленная жизнью женщина искала опоры в этом сильном, полном энергии, молодом существе.

А вокруг них жизнь кипела ключом. Соня и Митя, весело и громко покрикивая, носились вокруг елки, глядя жадными глазками на аппетитные лакомства. Милочка, что-то напевая и чему-то улыбаясь, рассматривала белую кисею. На пороге стояла старушка-нянька и, с добродушной улыбкой посматривая на ликующих детей, тихонько шептала:

— Слава тебе Господи, слава Создателю! Дождались и мы радостного праздника!

— Но скажи же мне, скажи откровенно, — спрашивала немного погодя Анна Николавна, усаживая около себя пасынка, — что это тебе вздумалось устраивать эту елку? На какие средства?

— О, об этом я давно думал, — глубоко вздохнув, проговорил Ваня. — Я носился с этой мыслью целый год. Видя перед собой постоянно, как вы перебиваетесь изо дня в день, я стал искать, кроме уроков, еще другой какой-нибудь работы. Мой знакомый, губернский архитектор, дал мне чертить планы…

— Это, должно быть, те, которые видела Соня и назвала картинами? — живо спросила Анна Николаева.

— Те самые, — ответил Ваня. — Я в продолжение трех месяцев почти не спал над ними. Мне хотелось заработать на елку детям. Я хотел помочь вам… А