Карл Маркс как революционер и экономист. От рабочих кружков к незавершенному «Капиталу» - Евгений Михайлович Майбурд

А не обернуть ли интерпретацию рассматриваемых фактов противоположным образом, поменяв направление причинно-следственной цепи? Не предположить ли нам, что самая необходимость писать «Капитал» вызывала в организме Маркса какие-то процессы, обусловливающие появление болезненных явлений? Энгельс ведь так и писал, что, мол, эта злосчастная книга пригибала тебя к земле…

Нетрудно заметить определенную закономерность: в периоды его повышенной политической и организационной активности количество жалоб Маркса на свое нездоровье резко падает, в то время как в периоды организационно-делового затишья, когда можно (нужно!) было заниматься теорией и писать «Капитал», количество болезненных явлений и жалоб Маркса всегда резко возрастало. И если наш материал нельзя признать достаточным, чтобы констатировать непосредственно-причинную зависимость между двумя указанными процессами, то некая корреляционная связь, несомненно, здесь присутствует. Рассмотрение подготовительных рукописей Маркса, возможно, добавит к этому вопросу некоторые новые соображения.

Чтобы не удлинять и без того затянувшийся рассказ наш о болезнях Карла Маркса, попросим читателя поверить нам на слово (все это, в общих чертах, поддается эпистолярной проверке), что после выхода «Капитала», за исключением самых последних одного-двух лет его жизни, Маркс больше не знал столь тяжелых и затяжных недугов.

В отношении «карбункулов» еще встречаются жалобы: январь’68 – «как бы булавочные покалывания по всему телу» (32/12); апрель’68 – сильный нарыв на руке, «лежал пластом» (32/52); декабрь’68 – «маленькие прыщи, которые все время появляются, но затем снова исчезают» и надежда на избежание серьезного обострения (32/182) и т. п. Но былые катастрофы, как видно, больше не повторялись. Печень беспокоила, конечно, всю жизнь. Почти всю жизнь. Регулярное курортное лечение привело к тому, что и печень Маркса почти излечилась. Об этом сообщает Энгельс в статье на смерть Маркса:

Почти совершенно излечившись благодаря троекратному курсу лечения в Карлсбаде от застарелой болезни печени, Маркс страдал только хронической болезнью желудка и нервным переутомлением, выражавшимся в головных болях и особенно – в упорной бессоннице. Оба этих недуга в той или иной мере исчезали после посещения летом морских купаний или климатического курорта и возобновлялись в более острой форме только после нового года. Хроническая болезнь горла, кашель, также способствовавший бессоннице, и хронический бронхит беспокоили, в общем, меньше. Но именно от них суждено было ему изнемочь (19/356).

В последний год жизни Маркс заболел тяжелым плевритом, от которого уже не смог оправиться и умер 14 марта 1883 г. (Там же).

Этим аутентичным свидетельством можно завершить обзор истории болезни Карла Маркса.

Если снять с последнего Энгельсова сообщения некий налет драматизма (простительный в дни траура), становится понятно, что состояние здоровья Маркса в период 1867–1882 гг. (исключая год после смерти жены – последний год его жизни), сколь ни досаждали ему разного рода недомогания, едва ли может считаться серьезной причиной, помешавшей закончить дело всей его жизни.

А ведь и «лейб-медик» Кугельман, как видно, считал, что состояние здоровья д-ра Маркса отнюдь не мешает продолжению «Капитала». Хотя узкая специальность Кугельмана едва ли подходила для лечения болезней Маркса, но все же он был профессиональный врач-клиницист с большим стажем и, постоянно имея дело с женской половиной человечества, непременно должен был приобрести опыт распознавания истерических симптомов.

За неимением других фактов, примем инцидент Маркса с Кугельманом как профессионально-медицинское заключение о том, что в те годы состояние здоровья Маркса было достаточно удовлетворительным, чтобы позволить ему работать над книгой.

Еще один, косвенный, довод в пользу нашего вывода находим мы в не раз уже упоминавшемся письме к Даниельсону от 10 апреля 1879 г. Насколько хорошо чувствовал себя Маркс, если причину оттяжки, связанную с состоянием здоровья, поместил не первым, а третьим пунктом, притом не счел нужным привычно поныть и покряхтеть, но ограничился сообщением об укороченном «рабочем дне». Едва ли можно вменить такое письмо немощному старцу, угнетенному недугами, в особенности зная пристрастие Маркса списывать все свои грехи на болячки – реальные, полуреальные или вымышленные. Он не написал Даниельсону, как Мейеру, что находится «на краю могилы», хотя был ближе к ней на 12 лет.

Глава 22

Почему «Капитал» остался незавершенным? Загадка жизни Карла Маркса

Подробностей разгадки я не знаю, Но в общем, вероятно, это знак Грозящих государству потрясений.

ИТАК. Не выявляется каких-либо внешних помех к завершению «Капитала» его автором.

Никакой службе не нужно отдавать время и силы.

С конца 60-х тебе обеспечена пожизненная «пенсия», приличная сумма – не сто рублей в месяц. Обстановка дома все легче, вот уже обе старшие дочери пристроены, то есть выделены на самостоятельный баланс (Женни, первенец, вышла замуж за Ш. Лонге в 1872 г.).

Свобода от материальных забот. Свобода от семейных хлопот.

Уход от непосредственной политической борьбы.

Здоровье… ну, могло бы быть и получше, иногда подводит, а в общем (тьфу-тьфу!) – сносное.

Никто тебя не преследует! Ничто не заставляет писать тайком и прятать рукопись в тайниках.

Издатель ждет. Публика тоже. На той самой Родине, откуда ты был изгнан, можешь спокойно публиковать свои книги. Тебе же здесь и рекламу создадут.

Бросай, наконец, грязные интриги, всю эту мышиную возню вокруг рабочего движения. Социал-демократы сами, у себя по домам, разберутся в своих ближайших целях и программах, в своей политике и тактике. Ты – генеральный стратег мировой социал-демократии, ты ее главный идеолог и эксперт. Бросай текучку. Запирайся в кабинете и твори!

Вот уже скончался Интернационал, а тебе всего лишь 54 – возраст расцвета для ученого социальных наук, – да ты и сам еще не думаешь о смерти (оказалось, отпущено еще 10 лет жизни).

Здоровье подводит? Сказывается прежнее чудовищное перенапряжение? Старость грядет? Так спеши же, тем более спеши с главным делом! Не мешает здоровье сочинять математические труды? Бросай же и это. Достраивай систему, доводи капитальный труд до конца!

Объективно ничто не препятствовало завершению «Капитала». Условия были почти идеальными.

Видимо, задача была столь огромной, замысел – столь грандиозным, что он оказался объективно не по плечу одному человеку, даже такому гиганту мысли, как Карл Маркс.

Не хватило пятнадцати лет – ну что ж, если даже десять из них прошли в идеальной для творчества обстановке? Сколько ни трудись – короток век человеческий. Не хватило времени.

Известно ведь, что остальные тома издал Энгельс, притом ему тоже пришлось изрядно попотеть над завещанными ему Марксом материалами. И он тоже не успел издать IV том.

Значит, объективно это был труд для двух (или больше) гигантов, но уж не для одного. Размеры его определяются не только листажом (огромным в данном случае), но еще более – глубиной и размахом мысли.

И вот мы, без помощи марксистов, выдвигаем (себе же на рассмотрение) еще одну версию объяснения тому историческому факту, что «Капитал» Карла Маркса остался незавершенным. Версия эта, почему-то упущенная ортодоксами, состоит в следующем: задуманное Марксом дело