Истории пестрых народов Урала и Зауралья. В поисках связующих нитей. 140-летию П. П. Бажова посвящается - Михаил Прокопьевич Ермаков

Кабардино-Балкарской АССР Степан Филатов. Но чаще отчеты «наверх» были такими, какой послал 22 декабря 1941 года нарком Калмыкии Григорий Гончаров: «За время выселения лиц немецкой национальности <…> отрицательных настроений не было отмечено, каких-либо происшествий, эксцессов, побегов, также отказа от выселения среди немцев, не произошло».

За первые два месяца депортации, преимущественно из регионов Поволжья, было вывезено более 400 тысяч немцев. Автор книги «Спецпоселенцы в СССР, 1930–1960» Виктор Земсков приводит данные о депортации за годы войны около 950 тысяч немцев.

11.3. «У нас к немцам не должно быть пощады»

Местное население удовлетворено действиями правительства по выселению немцев и считает их правильными, рапортовали руководители операций в Поволжье, на Кубани и на Кавказе. «Теперь я спокойно пойду на фронт, зная, что моя семья в безопасности от внутреннего врага», – цитировал замнаркома Иван Серов некоего рабочего из города Энгельса. Он же отчитывался и о доносах недовольных: «Работница бактериологической лаборатории Л. сообщила, что в разговоре с ней некий Вульф в угрожающем тоне заявил, что в случае переселения немцев они откроют внутреннюю войну и не такую, как на фронте».

Нарком Кабардино-Балкарии Филатов приводил в докладной записке высказывания довольных депортацией мелких республиканских чиновников и служащих. «Вот хорошо, что немцев переселяют, давно пора, среди них много шпионов. Немцы на фронте издеваются над нашими бойцами и местными жителями», – говорила работница Наркомзема КБ АССР по фамилии Чирикина. «Решение о переселении немцев совершенно правильное, у нас к немцам не должно быть пощады. Немцы нечестны, коварны, им верить нельзя», – соглашался служащий Республиканского Наркомфина Бейтоков.

Были и случаи депортации по инициативе «с мест»: в Государственном архиве хранится докладная записка об «об активлении контрреволюционной деятельности немцев» в Куйбышевской области (сейчас – Самарская) с предложением выселить в Казахстан 1670 немецких семей (более семи тысяч человек, почти половина из них – дети).

К местам ссылок переполненные вагоны для скота и грузов ехали неделями. «Поезд шёл больше месяца <…> По дороге люди очень замерзали, стояло начало зимы, поезд шёл в Западную Сибирь», – говорится в воспоминаниях Марии Альве. Семью и односельчан Фриды Бехтгольд из посёлка Старые Лезы в Крыму везли сначала на Кавказ, потом в Подмосковье, а оттуда – в Казахстан: «Привезли нас на станцию Макинка Акмолинской области. От Саратова до Омска ехали целый месяц. У многих болел желудок, по эшелону шла эпидемия дизентерии. Несколько человек умерло, трупы оставляли на станциях. Нашей семье повезло, мы ехали в вагоне, а сидели на нарах второго этажа согнувшись, зато был свой горшок, взятый из дома. Я тоже болела дизентерией. <…> Вечером приехали на станцию Колония Омской области. Вокруг лежал снег», – вспоминала Альвина Хоф.

«На 9 октября сего года отправлено 14 эшелонов, в которые погружены 8997 семей, с общим количеством немцев 35133 человека. Не отправлен только один эшелон с Ново-Кубанского оперативного участка, так как погрузка учтённых по этому участку немцев задерживается из-за отсутствия вагонов», – говорится в докладной записке начальника Краснодарского краевого оперштаба по переселению немцев Ивана Ткаченко. Один эшелон – это от двух до трех тысяч человек. В ожидании вагонов на станции они жгли костры, готовили еду из захваченных из дома припасов, спали на голой земле. В Калмыкии, писал республиканский нарком Гончаров, из-за ноябрьских дождей и распутицы сначала вышли из строя и застряли в пути грузовики и подводы, на которых немцев должны были везти к станциям. В течение 19 дней «лица немецкой национальности» ждали погрузки в эшелоны: под дождем, в грязи, без крыши над головой. На станции Абганерово забитые людьми вагоны двое суток стояли, не трогаясь с места, так как не хватало локомотивов для отправки.

В Сибирь и Казахстан, выселенные немцы приезжали уже поздней осенью или в декабре. «1 ноября приехали в Сибирь к кержакам, это староверы сибирские. <…> Деревушка была маленькой: всего-то двадцать домов и контора. Староверы, народ суровый, нас к себе по домам не разобрали, никого не пустили, мы жили в конторе. Старожилы удивлялись, думали мы немцы с рогами, а мы такие же нормальные люди, как и они», – делилась первыми впечатлениями от места ссылки Фрида Коллер. «Грязь стояла ужасная, телеги были тоже грязные, мы едва двигались. Тридцать километров ехали почти сутки. Когда проезжали по сёлам и деревням, то народ выходил смотреть на нас: «Фашистов везут». Мы были детьми и не очень переживали по этому поводу, а вот родителям было очень тяжело», – Вольдемару Мерцу было шесть лет, когда его семья из Саратовской области прибыла в вагоне для скота в Красноярский край.

11.4. В ГУЛАГ через военкомат

«Окончательно рухнула моя надежда попасть в армию в Новочеркасском военкомате, что в Акмолинской области, куда нас выселили снежной осенью 1941 года и откуда в конце января 42-го отправляли, – уже не скрывая, что не на фронт, а по «трудмобилизации». <…> Да, мечтал в Красную Армию, а попал в концлагерь, как враг Советской власти или уголовный преступник! <…> Да и посадили-то как! Через военкомат, по форменной повестке: «с кружкой, ложкой, десятидневным запасом продовольствия», будто и впрямь на фронт призывают», – писал в своей книге «Зона полного покоя» прошедший через лагеря Бакалстроя в Челябинской области Герхард Вольтер.

Ему было 18 лет, когда в январе 1942 года вышло совершенно секретное Постановление Государственного комитета Обороны N 1123 о мобилизации немецких мужчин от 17 до 50 лет в «рабочие колонны». Документ предписывал обязать явиться в военкоматы по месту жительства 120 тысяч человек и передать их в распоряжение войск НКВД на работы: лесозаготовках, строительстве заводов и железных дорог.

12 января 1942 года вышел приказ N 0083 за подписью наркома Лаврентия Берии, в котором говорилось, что размещены «трудмобилизованные» будут в особых лагерных пунктах при лагерях НКВД, а питание им устанавливается по нормам ГУЛАГа. Мобилизованным в рабочие колонны предписывалось выполнять и перевыполнять производственный план, а оперативно-чекистскому отделу – заблаговременно пресекать «всякие попытки разложения дисциплины, саботажа и дезертирства».

Продолжилась трудовая мобилизация приказами ГКО N 1281 от 14 февраля 1942 года – он распространялся на большее количество территорий, с которых подлежали призыву немцы, – nN 2383, который распространял призыв в трудовую армию на подростков от 15 лет и мужчин до 55 лет, кроме того, подлежали мобилизации женщины от 16 до 45 лет. Многие женщины плакали, кричали и не давались конвойным. Их привязывали к бричкам веревками и силой везли к вагонам.

Поскольку женщин с детьми до трех лет и беременных не забирали, в лагерях оказались