Константин Романенко - Борьба и победы Иосифа Сталина

Наводить мосты взялся женатый на сестре Лейбы Бронштейна Каменев. Позже шеф британской разведки Вайсман напишет: «Один из наших агентов, известный интернациональный социа­лист, был сразу принят большевиками и допущен на их собрания». Это не совсем точно. К Ленину «межрайонцы» примкнули не сра­зу, а только в августе. Присоединившись к большевикам, они оста­лись в непоколебимой убежденности, что истинным «вождем ре­волюции» является их лидер — Троцкий. Моисей Урицкий без обиняков заявлял: «Пришла великая революция, и хотя у Ленина много мудрости, она начинает меркнуть рядом с гением Троцкого».

Позже Троцкому пришлось долго доказывать свою «гениаль­ность»; самовосхвалением и собственными рассказами о заслугах, но чаще методом «от обратного» — умаляя заслуги своих полити­ческих оппонентов. Впрочем, «гениев» в России было всегда слиш­ком много. Один из кандидатов в их число, Плеханов, тоже высме­ял «Апрельские тезисы» Ленина, посвятив им «язвительный пам­флет».

Но что представляла собой российская власть? Против кого бо­ролись большевики в середине 1917 года? Чьи интересы представ­ляли министры правящего правительства?

После апрельского кризиса кабинет министров изменился. Те­перь, помимо одного октябриста и восьми кадетов, в состав буржу­азного Временного правительства вошли два лидера меньшевиков и трое эсеров. Партия эсеров (социалисты-революционеры), про­грамма которой представляла собой эклектическое смешение идей народничества и ревизионизма, традиционно считалась кре­стьянской партией. Однако после Февраля эсеры отказались от требования ликвидации помещичьего землевладения, выступив за сохранение их собственности на землю. Назначенный на пост ми­нистра земледелия эсер Чернов продолжил политику жестоких ре­прессий против крестьян, захватывающих помещичьи земли. Для этого Временное правительство направило в деревню карательные отряды. Эсером был и занявший пост министра внутренних дел Авксеньтьев. В мае в состав правительства вошел член Исполкома Петроградского Совета, один из лидеров меньшевизма Церетели. После июльских событий он станет министром внутренних дел, одним из вдохновителей погромной травли большевиков. К ним у него была патологическая ненависть.

И все-таки костяк правительства составляли члены конститу­ционно-демократической партии. Кадеты были ведущей силой ли­берально-монархической буржуазии. Партия образовалась в ок­тябре 1905 года, и в нее вошли земские деятели из помещиков и интеллигенты. Видными лидерами кадетов являлись Милюков, Му­ромцев, Маклаков, Шингарев, Струве. Заняв в период Февральской революции руководящее положение во Временном правительстве, кадеты проводили политику, угодную Антанте: американо-англо-французам. Именно обе названные партии после Октябрьской ре­волюции составили основное непримиримое идейное ядро про­тивников Советской власти.

Резкая разница оценок и убеждений, весь спектр политических партий и течений были представлены на 1-м Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов. Но на съезде, состояв­шемся с 3 по 24 июня, из 1090 делегатов присутствовало всего 105 большевиков. И прозвучавшая на нем историческая фраза Ленина о том, что партия большевиков «готова взять власть целиком», вы­звала в зале хохот. Ленин не дрогнул перед всеобщим скептициз­мом.

Существенный сдвиг в настроении масс влево продемонстри­ровали прошедшие в Петрограде муниципальные выборы. Анали­зируя эту тенденцию в статье для «Бюллетеня Бюро печати при ЦК РСДРП» от 15 июня, Сталин указал на то, что выборы зафиксиро­вали поражение кадетов, с трудом набравших 20% голосов. Одно­временно он подчеркнул несоответствие между итогами голосова­ния и составом Временного правительства, где «кадеты... имеют громадное большинство». Констатируя это, Сталин отметил: «Мас­совый избиратель уже отошел от кадетов, но еще не пришел к на­шей партии — он остановился на полдороге».

Историки упрощают роль Сталина в предоктябрьских событи­ях. Их заблуждение основано на бездоказательном утверждении Троцкого, что якобы «Сталин в 1917 году оставался в тени». В под­тексте это подразумевало — будто бы его участие в предоктябрь­ских событиях было незначительно. Однако сам Троцкий не рабо­тал за кочегара революционного локомотива — он был только его свистком — он ораторствовал. Местом демонстрации своей «гени­альности» он избрал передвижной цирк «Модерн» на окраине Петрограда, где собирались любители митингов. Но больше всего он любил бывать в Кронштадте. Здесь находились тыловая база и штрафной батальон. Позже из анархистов и штрафников он набе­рет себе первую личную охрану.

Конечно, в 1917 году Сталин был уже иным, чем в начале рево­люционной деятельности. Горячность юношеских лет и нетерпе­ливость давно улетучились. Он «не светился», подобно штатным го­ворунам, на подмостках политических балаганов, чтобы сорвать аплодисменты силой голосовых связок. Не красовался перед толпа­ми митинговавших, где уже в десятом ряду плохо слышно, о чем же так страстно «жестикулирует» оратор. Ему это не было нужно. Он занимался другими делами. В эти дни Сталин проявил себя как блестящий организатор.

Та роль, которую играют средства массовой информации, и значимость их влияния на массы общеизвестны. Еще со времен ос­нования социал-демократического движения принадлежность к центральному издательскому органу была синонимом причастно­сти к высшему уровню руководства партии. Являясь членом боль­шевистского ЦК, Сталин одновременно руководил партийной пе­чатью и редакцией «Правды». Имевший авторитет, не склонный как к иллюзиям, так и к паникерству, он применял приобретенные опыт и знания для живого дела в широких массах; опора на массы всегда была особенностью его делового стиля работы. Он понимал, что решающие события в политической жизни вызревали в гуще страстей и настроений пролетарских слоев столицы и страны. Мысли партии нужно было донести до сознания людей, и он стал во главе этой деятельности, но она была больше, чем просто пропа­ганда идей.

Результаты выборов были неутешительны для большевиков. И, реалистически мыслящий политик, тщательно отслеживая ба­ланс сил и интересов, он искал пути усиления влияния партии, ум­ножения ее рядов. Главным являлось кадровое укрепление партии, и редактируемая им «Правда» стала мобилизующим органом, со­биравшим под лозунги и знамена большевизма массы трудящихся, прежде всего рабочих. Он «собирал» партию. И его усилия прино­сили плоды. К концу апреля в РСДРП(б) состояло уже 100 тысяч человек. Все проекты «теоретиков» остались бы лишь следами праздных размышлений, если бы не велась кропотливая работа по строительству самой партии. Приток новых активных сторонни­ков давал большевикам тактический выигрыш. Партия обретала прочное влияние на предприятиях и в армии; она становилась си­лой, с которой нельзя было не считаться.

Это проявлялось в конкретных вещах. Руководимые большеви­ками фабрично-заводские комитеты явочным путем брали под свой контроль управление, декларируя, что без их санкций не бу­дут выполняться распоряжения администрации. В число функций рабочего самоуправления входили контроль найма и увольнения, организация доставки сырья и выпуска продукта, охраны пред­приятия. Являясь ведущим членом ЦК и участвуя в принятии его решений, Сталин занимался не только разработкой планов боль­шевиков. Он практически претворял их в жизнь. «Правда» стала тем боевым штабом, откуда проводилась вся организационная ра­бота по объединению пролетарских масс для осуществления целей партии.

Глубоко осмысливая роль Сталина в окружении Ленина, Чарльз П. Сноу пишет Ленину «нужен был человек дела, и он отыскал од­ного из самых эффективных деятелей всех времен. Ленин нуждал­ся в человеке, который по себе знал бы, что за чувства бродили в глу­бинах русского народа, каковы реальные потенции этих низов. Другие смотрели на промышленный рабочий класс, того больше на крестьян, столь романтически, как то всегда свойственно рус­ским интеллектуалам. Никто и никогда не относился к кому бы то ни было, к любой группе или классу менее романтично, чем Ста­лин... Превыше всего ему свойственен был реализм.

В ленинском окружении имели хождение два вида эйфории. Во-первых, эйфория революционеров, без которой большинство год за годом живущих единственно надеждой просто не выжили бы. Во-вторых, эйфория изгнания, которая... заставляет людей ду­мать, будто враги на родине стоят на грани падения, а собственная их победа — вот она, уже пальцами пощелкивает. Сталин был ис­ключительно свободен от подобной эйфории. Темперамент его строился на пессимистической грани реализма, что делало его ис­точником здравого смысла».

Своеобразие ситуации в Петрограде, сложившейся к лету 1917 года, заключалось в том, что хотя всем была ясна буржуазная сущ­ность Временного правительства, царившие в Советах меньшеви­ки и эсеры не стремились к устранению «министров-капитали­стов» с политической сцены. Не последнюю роль в такой политике играли тайные связи в среде масонов, входивших в состав обеих ветвей власти. Это был своеобразный заговор против народа. Стре­мясь переломить ситуацию, именно Сталин стал инициатором и организатором проведения в столице массовых демонстраций под большевистскими лозунгами.