Эпоха Брежнева: советский ответ на вызовы времени, 1964-1982 - Синицын Федор Леонидович

Следует отметить, что в народе бытовали ожидания перехода к еще более радикальным реформам. Накануне сентябрьского пленума 1965 г. среди молодежи ходили слухи о разрешении частного предпринимательства в легкой промышленности и сфере обслуживания[1555]. Эти ожидания шли в ногу с идеями некоторых советских экономистов. Изданная в 1966 г. брошюра Г.С. Лисичкина «План или рынок» положила начало обсуждению проблем рынка в СССР. По воспоминаниям известного экономиста Я.М. Уринсона, рабочая группа, в состав которой он входил, предлагала введение в стране рыночных отношений[1556]. Однако это не было сделано вплоть до периода перестройки.

Зарубежная реакция на «Косыгинскую реформу» представляет особый интерес в плане откликов из Швеции, в связи с наличием в этой стране своей системы «социализма». В ноябре 1965 г. второй секретарь советского посольства в Швеции Е.П. Рымко сообщал в Москву, что «шведская печать уделила работе [сентябрьского] пленума и его решениям много места… Намеченные пленумом экономические реформы рассматриваются здесь как одно из самых крупных событий в экономической жизни Советского Союза за все время его существования». Газета «Стокгольмс-Тиднинген» 29 сентября 1965 г. писала, что «упор на доходность предприятий и увеличение их самостоятельности представляют собой наиболее радикальные изменения за время советской власти». Член правления Компартии Швеции X. Нильссон сообщил советским дипломатам, «что намеченная в СССР глубокая экономическая реформа оценивается в Швеции почти повсеместно позитивно». Он также отметил, что социал-демократы и представители «буржуазных» партий пытались «толковать стремление Советского Союза использовать прибыль, цену, новые формы стимулирования производства как возвращение к капиталистическим формам экономики». В свою очередь, Е.П. Рымко выявил, что «более серьезные шведские исследователи сами показали абсурдность подобных утверждений», так как КПСС «не отказывается от контроля за промышленностью, плановая система сохраняется». Он сообщал в Москву, что «в этом смысле решения пленума разочаровали некоторых шведских экономистов, которые высказывали сожаление о том, что А.Н. Косыгин не «пошел дальше в сторону либерализма»[1557].

Приложение II

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СССР

По официальным данным, в 1960—1970-е гг. национальный доход в СССР вырос в четыре раза, а по ВВП на душу населения Советский Союз входил в первую тридцатку наиболее развитых стран мира[1558]. До середины 1970-х гг. среднегодовые темпы прироста валового общественного продукта удерживались на уровне 6–7 %, национального дохода — 6–8 %, промышленного производства — 7–9 %, реальных доходов населения — 4—6 %[1559]. Советские идеологи провозглашали, что в 1970-е гг. соцстраны, включая СССР, по экономическим показателям «стали… величиной, превосходящей каждый в отдельности из трех существующих центров силы империализма, т. е. и США, и Западную Европу, и Японию, а по многим показателям прочно вышли вообще на первое место в мире»[1560].

Однако, по мнению Г.И. Ханина, макроэкономическая статистика в СССР была лживой, а тревожные голоса отдельных экономистов и ученых других специальностей о состоянии экономики либо заглушались, либо игнорировались[1561].

С началом 9-й пятилетки (1972 г.) в стране начался спад экономики[1562], который особенно сильно стал сказываться со второй половины 1970-х гг.[1563] Происходило замедление темпов экономического роста[1564]. Динамика роста ВВП была такой: в 1956–1965 гг. — 211 %, в 1966–1975 гг. — 194 %, в 1976–1985 гг. — 146 %, производства национального дохода — 213 %, 191 % и 147 %, валовой продукции промышленности — 247 %, 215 % и 150 %, в том числе производства предметов потребления — 204 %, 205 %, 146 %, розничного товарооборота — 209 %, 202 %, 144 %, реальных доходов на душу населения — 157 %, 165 % и 131 %, соответственно[1565]. Если в период правления И.В. Сталина средний уровень выполнения государственных планов в экономике составлял 88 %, то к 1970-м гг. он упал до 55 %[1566].

Советская экономика по-прежнему отличалась своим экстенсивным характером, в том числе высокими затратами первичных и промежуточных продуктов на единицу готового продукта[1567], в связи с чем одной из причин замедления темпов и падения экономической эффективности производства стало истощение природных ресурсов в СССР[1568].

Модель экстенсивного роста ориентировала всю совокупность инвестиций и рост заработной платы на увеличение объемов производства, не заботясь об улучшении производительности[1569]. Среднегодовые темпы роста производительности труда в промышленности выглядели следующим образом: 1961–1965 гг. — 4,6 %, 1966–1970 гг. — 5,8 %, 1971–1975 гг. — 6,0 %, 1976–1980 гг. — 3,2 %, 1981–1985 гг. — 3,1 %. Рентабельность промышленных предприятий за 15 лет снизилась почти в два раза: с 22 % в 1970 г. до 12 % в 1985 г. Одновременно с 16 % в 1970 г. до 5 % в 1985 г. увеличилась доля топлива и электроэнергии в советском экспорте[1570]. Характерно, что граждане страны понимали проблемы производительности труда, спрашивая партийных лидеров о том, «насколько ниже наша производительность труда, чем в США? Почему ниже? Когда по прогнозам должны догнать производительность США?»[1571].

Как отмечает А.В. Островский, Советский Союз, изначально будучи лидером во многих областях, в итоге «проспал НТР»[1572]. Реализация программы научно-технического рывка, принятая при Н.С. Хрущеве, стала буксовать с самого начала[1573]. Развертывание НТР и переход к научно-индустриальной экономике в СССР едва наметились[1574]. Как отмечал польско-американский экономист С. Гомулка, вклад восточноевропейских и советских НИОКР в мировой поток новых изобретений был ничтожным. В 1970-е гг. страны — члены Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ) импортировали в 10 раз больше лицензий, чем экспортировали (в стоимостном выражении, в долларах США), причем этот экспорт составлял едва 1 % от общего объема мирового экспорта[1575].

В техническом прогрессе советской промышленности преобладали направления, которые не имели отношения к НТР, — т. н. «комплексная механизация» и совершенствование традиционной техники[1576]. Электроника же финансировалась по остаточному принципу[1577]. Переход на рельсы НТР тормозила административная система, которая исключала конкуренцию, а без нее предприятия не были заинтересованы в техническом прогрессе[1578]. Возникла невостребованность технических нововведений. В мире происходило бурное развитие научно-технического прогресса, а в СССР внедрение новшеств шло из-под палки[1579]. В итоге усиливалось техническое отставание СССР от передовых стран мира[1580], устаревание технологий и неэффективное использование ресурсов.