Вадим Кожинов - История Руси и русского Слова

Отношения Византийской империи с Хазарским каганатом в 940-950-х годах действительно были крайне враждебными: так, в своем трактате «Об управлении империей» (948-952 гг.) Константин, характеризуя соседствующие с Империей государства и народы, главу о Каганате озаглавил весьма выразительно: «О Хазарии, как нужно и чьими силами воевать с нею»443, – то есть Каганат представал в его мировосприятии в качестве врага, как говорится, по определению.

Вместе с тем между Ольгой и Константином были, несомненно, определенные несогласия. Так, по убеждению ряда историков, Ольга преследовала цель обручить Святослава с представительницей византийской императорской семьи (скорее всего, с младшей из пяти дочерей Константина – Анной). Этот «сюжет» в «преображенном» виде явлен, как полагают, в летописном рассказе о якобы прозвучавшем предложении Константина обручиться с самой Ольгой (рассказе, конечно, несообразном, поскольку у императора была супруга Елена, о чем летопись умалчивает).

По догадке видного историка В.Т. Пашуто444, поддержанной А.Н. Сахаровым445, Ольга прибыла в Константинополь вместе с отроком-сыном Святославом; ведь в византийских протоколах о приеме Ольги фигурирует ее «анепсий», что означает «кровный родственник», который занимает второе место после Ольги в иерархии посольства. Тот факт, что Святослав едва ли еще достиг даже и десятилетнего возраста, вовсе не исключает замысел сватовства, поскольку решения о династических браках принимались нередко задолго до достижения женихом и невестой брачного возраста. А «инкогнито» Святослава, вполне вероятно, было продиктовано нежеланием объявить о его присутствии в посольстве ранее договоренности о будущем браке.

Из сочинений Константина явствует, что он категорически возражал против браков императорской семьи с русскими «варварами», и намерение Ольги было заведомо обречено на неудачу. Однако Ольга все же оказалась как бы более прозорливой, чем Константин, ибо хотя ей не удалось устроить свадьбу своего сына с дочерью императора, – которую, скорее всего, звали Анной, – впоследствии, через сорок лет, когда правил внук Константина, Василий II, внук Ольги Владимир все же обвенчался с другой Анной – внучкой императора Константина!

И это, конечно, отнюдь не просто любопытный «случай». В различии итогов сватовства к дочери и, позднее, к внучке императора Константина наглядно воплотился исторический путь Руси от 940-х до 980-х годов.

По всей вероятности, уже после той поездки в Констинтинополь, о которой шла речь, Ольга приняла христианство. О месте и дате этого события с давних пор идут споры. Г. Г. Литаврин считает наиболее достоверным, что оно совершилось во время второй поездки Ольги в Константинополь – в 954 или 955 году; по мнению других историков, Ольга в это время крестилась в Киеве.

Как было показано выше, христианство в той или иной мере развивалось на Руси еще с 860-х годов, и есть даже некоторые основания полагать, что тогда крестился и сам правитель Киева Аскольд.

Но Крещение Ольги, во-первых, всецело несомненно, и, во-вторых, было гораздо более осознанным и содержательным актом, чем прежние приобщения русских Православию. Согласно летописи, Ольга постоянно – хотя и тщетно – стремилась приобщить к христианству Святослава (о чем – ниже), и летописец вложил в ее уста проникновенные слова:

«Воля Божья да будет; аще Бог хощет помиловать рода моего и земле Русские, да возложит им на сердце обратитися к Богу, яко же мне Бог дарова». И внук Ольги Владимир действительно «обратился к Богу». Поэтому русская Церковь обоснованно присвоила Ольге (как и Владимиру) достоинство равноапостольной (то есть имеющую заслугу, равноценную заслугам Христовых апостолов).

Государственная деятельность Ольги была чрезвычайно масштабной. Помимо утверждения прочных взаимоотношений с Византией и установления порядка в Северной Руси, Ольга предприняла усилия для налаживания связей с Западом. В 959 году она отправила посольство к германскому королю (с 962 года – императору Священной римской империи) Оттону I Великому. В германских хрониках утверждается, что "послы Елены (христианское имя Ольги. – В. К.), королевы ругов (русских. – В. К.), крестившейся в Константинополе… явившись королю… просили назначить их народу епископа и священников". В 961 году католический епископ Адальберт отправился в Киев, но был по сути дела изгнан оттуда446.

Это сообщение побудило ряд историков высказать предположение, что к 959 году отношения Руси и Византии решительно испортились, и Ольга вознамерилась примкнуть к католической Церкви. 0днако такой версии явно противоречит тот факт, что в 960 году русское войско в очередной раз участвует в сражениях Византии с арабами. И, надо думать, правы те исследователи, которые считают что превращение Руси в католическую епархию отнюдь не соответствовало устремлениям Ольги, желавшей только установления взаимоотношений с Западом.

В высшей степени показательно, что процитированная статья германской хроники начинается так: «…959. Король снова отправился против слаавян; в этом походе погиб Титмар. Послы Елены, королевы ругов…» и т.д. И, очевидно, прав автор трактата «Папство и Русь в Х-ХV веках» Б.Я. Рамм, который доказывал: "В тесной связи с захватническими войнами против полабских славян, начавшимися с новой силой в 956 г. (то есть за три года до посольства Ольги. – В. К.), стоит и неприкрытый интерес, проявленный Оттоном к Руси… он задумал создать… епархии… в областях язычников: одна такая епархия намечалась в Польше и другая на Руси. Обращение в христианскую (католическую. – В. К.) веру русских было для Оттона I важным постольку, поскольку оно, как он надеялся, могло облегчить окончательное покорение западных славян и распространение его политического влияния на Русь… Адальберт явился в Киев с титулом «епископа русского»… и вскоре по приезде гостей в Киев поднялось по их адресу такое возмущение… что Адальберт со своими спутниками счел за лучшее спешно оставить пределы Киевской земли"447.

Весьма примечательно, что отвержение «миссии» Адальберта не привело к разрыву отношений Руси и Германии. Оттон I, по-видимому, все же смирился с тем, что Русь не пожелала стать частью католического мира, и на созванном им в марте 973 года «имперском съезде» присутствовало посольство Руси, представлявшее княжившего тогда в Киеве внука Ольги (умершей около четырех лет до этого) Ярополка (отец его, Святослав, погиб годом ранее).

Итак, Ольга, в сущности, «вывела» Русь на мировую арену, установив взаимосвязи и с расположенной к югу от Киева Византией, и с Западной Европой в лице самой ее мощной тогда державы. Но достаточно сложна была проблема отношений с восточным соседом – Хазарским каганатом.

У нас нет сведений о каких-либо военных столкновениях Руси с хазарами в период от 945 до 965 года, – когда совершился победоносный поход Святослава на Итиль. Но сам факт этого мощного похода, начиная с которого и развернулась героическая деятельность Святослава, ясно свидетельствует о грозной опасности со стороны Каганата.

Император Константин писал между 948 и 952 годом о «крепости Киева, называемой Самватас». Это название, как подтвердило недавно тщательное филологическое исследование А. А. Архипова, имеет еврейское происхождение («Самбатион») и означает в данном случае пограничную крепость – то есть расположенную на западной границе Каганата448. Другой исследователь положения в Киеве того времени, В. Н. Топоров, опираясь на целый ряд сведений, доказывает, что «ситуация… характеризуется наличием в городе хазарской администрации и хазарского гарнизона»449.

Это, на мой взгляд, всецело подтверждается тем фактом, что Ольга пребывала не в Киеве, а в созданной ею в двадцати километрах к северу от столицы крепости Вышгород; летопись под 946 годом констатирует: "бе бо Вышегород град (что означало «крепость». – В. К.) Вользин" (Ольгин). Подчас Вышгород рассматривается как «загородная резиденция»; однако хорошо известно, что, помимо княжеского дворца в самом Киеве, существовал и действительно загородный (в двух-трех километрах от тогдашних пределов города) дворец в сельце Берестове.

Вышгород (это явствует уже из самого названия) представлял собой высящуюся на крутом холме над Днепром неприступную крепость, и, что особенно многозначительно, и этом Ольгином городе, как доказано недавними археологическими исследованиями, были созданы железоделательные и железообрабатывающие предприятия, образовавшие (по определению археологов) целый "квартал металлургов450. Поскольку в Киеве имелась высокоразвитая по тогдашним меркам металлургия, вполне очевидно, что Ольга считала необходимым иметь возможность производить оружие вне какого-либо контроля хазарской крепости Самватас. Важно добавить, что, как показали археологические исследования, при преемниках Ольги, когда в Киеве уже не было хазарского «присутствия», «квартал металлургов» в Вышгороде «суживается, на его месте появляются жилые усадьбы» (цит. соч., с. 35).