Истории пестрых народов Урала и Зауралья. В поисках связующих нитей. 140-летию П. П. Бажова посвящается - Михаил Прокопьевич Ермаков

25 июля 1937 года. Приказ Н. Ежова о начале «немецкой операции». Арестованным рисковал оказаться любой, у кого, по мнению чекистов, была немецкая фамилия.

И августа 1937 года. Н. Ежов подписал приказ НКВД N 00485, которым приказал начать с 20 августа «польскую операцию», ставшую крупнейшей из национальных операций. Всего по ней осуждено 139 815 человек, из них 111 071 приговорены к расстрелу.

17 августа 1937 года. Приказ о проведении «румынской операции» в отношении эмигрантов и перебежчиков из Румынии в Молдавию и Украину. Осуждено 8292 человек, в том числе приговорено к расстрелу 5439 чел.

30 ноября 1937 года. Телеграмма Н. Ежова N 49990 с приказом о проведении «латышской операции». Осуждено 21 300 чел., из которых 16 575 человек расстреляны.

11 декабря 1937 года. Телеграмма Н. Ежова N 50215 с приказом о проведении «греческой операции».

14 декабря 1937 года Директива НКВД о распространении репрессий по «латышской линии» на эстонцев, литовцев, финнов, а также болгар. По «эстонской линии» осуждено 9 735 человек, в том числе к расстрелу приговорено 7998 чел., по «финской линии» осуждено И 066 человек, из них к расстрелу приговорено 9078 человек;

29 января 1938 года Директива НКВД об «иранской операции». Осуждено 13 297 человек, из которых 2 046 человек приговорены к расстрелу.

31 января 1938 года постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о продлении национальных операций до 15 апреля 1938 года

1 февраля 1938 года. Приказ НКВД о «национальной операции» в отношении болгар и македонцев.

16 февраля 1938 года. Приказ НКВД об арестах по «афганской линии». Осуждено 1 557 человек, из них 366 приговорено к расстрелу.

23 марта 1938 года Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) об очищении оборонной промышленности от лиц, принадлежащих к национальностям, в отношении которых проводятся репрессии.

26 мая 1938 года Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о продлении национальных операций до 1 августа 1938 года.

24 июня 1938 года Директива Наркомата Обороны об увольнении из РККА военнослужащих национальностей, не представленных на территории СССР.

15 сентября 1938 года Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о создании «особых троек» для рассмотрения дел в отношении лиц, арестованных по национальным линиям до 1 августа 1938 года.

Интересно, что репрессии по «немецкой линии» в отношении жителей АССР немцев Поволжья не настолько масштабны, в сравнении с рядом других образований, где немцев проживало значительно меньше. Российские историки Н. Охотин и А. Рогинский объясняют это тем, что согласно сталинско-ежовской логике они были «своими» немцами, компактно проживавшими на официально закреплённой за ними территорией, и поэтому репрессировались в основном в рамках «кулацкой» операции. Кроме того, масштабы репрессий по национальным операциям во многом зависели от личной жестокости руководителя местных органов НКВД.

Всего в рамках «немецкой операции» было арестовано 65–68 тысяч человек, осуждено 55 005, из них: приговорено к расстрелу – 41 898, к заключению, ссылке и высылке – 13 107 человек.

В 1937-38 годах сотрудниками НКВД были проведены массовые аресты китайцев. Многие были расстреляны, включая десятки китайцев, бежавших в СССР после оккупации Маньчжурии Японией в 1931 году и интернированных с 1931 году в Хакасии. В мае-июле 1938 г. 7,9 тысяч китайцев с Дальнего Востока были депортированы из СССР в Синьцзян. Не пожелавшие вернуться в Китай и принявшие советское гражданство китайцы были переселены в Кур-Урмийский район Дальневосточного края (1,9 тысяч человек), ещё 1,4 тысяч человек были высланы в Казахстан. (Были китайцы и в п. Посолке, Таборинского района – примеч. Е. М.).

В начале 1938 года в Бодайбинский район Иркутской области выехала оперативная группа во главе с помощником начальника 3-го отдела УГБ УНКВД Иркутской области Б.П. Кульвецом. Сотрудник НКВД Комов показал: «В первый же день приезда Кульвеца было арестовано до 500 человек… Особенно безобразно проходили аресты китайцев и корейцев. На них по городу Бодайбо делались облавы, устанавливали их квартиры, высылали людей на арест с установкой арестовать поголовно всех китайцев и корейцев В марте месяце Кульвец, придя в кабинет, где сидели Бутаков и я, сказал: вы мне доложили, что арестовали всех китайцев. Вот я сегодня шёл по улице и видел двух китайцев и предложил их арестовать».

Ярким свидетельством проводимой операции является рапорт самого Кульвеца на имя начальника УНКВД, в котором говорится: «Немецкая разведка – по этой линии дела у меня плохие. Правда, вскрыта резидентура Шварца но немцы должны вести дела посерьёзнее. Постараюсь раскопать. Финская – есть. Чехославацкая – есть. Для полной коллекции не могу разыскать итальянца и француза Китайцев подобрал всех. Остались только старики, хотя часть из них, 7 человек, изобличаются как шпионы и контрабандисты. Я думаю, что не стоит на них тратить время. Уж слишком они дряхлые. Наиболее бодрых забрал». (Дело Кульвеца, т. I, л. д. 192).

В 1937 была осуществлена депортация корейцев и китайцев с Дальнего Востока. По воспоминаниям переживших депортации корейцев, людей насильно загоняли в вагоны и грузовики и 5–8 недель везли в Казахстан и Узбекистан, во время пути люди вымирали от голода и болезней.

Никаких разнарядок по национальным операциями, в отличие от «кулацкой» операции, не давалось: начальникам местных органов НКВД, предоставлялась свобода действий. Приказ НКВД N 00485 установил «альбомный порядок» проведения всех национальных операций. Обвинительные заключения на арестованных с рекомендованными мерами наказания отправлялись с мест в Москву. Далее в Центральном аппарате НКВД составлялись протоколы заседаний Комиссии НКВД СССР и прокурора Союза ССР, которые подавались на подпись Н.И. Ежову и А.Я. Вышинскому. За один раз Ежов и Вышинский могли вынести несколько сотен смертных приговоров: например, 29 декабря 1937 г. они приговорили к расстрелу 992 человека.

Из показаний арестованного начальника 3-го отдела 3 управления НКВД СССР А.П. Радзивиловского: «Здесь же я спросил Ежова как практически реализовать его директиву о раскрытии а/с подполья среди латышей, он ответил, что стесняться отсутствием конкретных материалов нечего, следует наметить несколько латышей из членов ВКП(б) и выбить из них необходимые показания: «С этой публикой не церемоньтесь, их дела будут рассматриваться альбомным порядком. Надо доказать, что латыши, поляки и др., состоящие в ВКП(б), шпионы и диверсанты». Выполняя это указание Ежова, я и все другие начальники УНКВД сделали одно из самых черных дел – огульно уничтожая каждого из числа латышей, поляков и др. национальностей, входящих в ВКП(б). Все показания о их якобы антисоветской деятельности получались, как правило, в результате истязаний арестованных, широко применявшихся как в центральном, так и в периферийных органах НКВД… Фриновский