История Карелии с древнейших времен до наших дней - Н. А. Кораблев

наскальные рисунки Карелии связаны с культом, системой верований и обрядов и служили своеобразными центрами древних святилищ, которые возникали на удаленных от постоянных поселений участках побережья, на самой границе воды и суши. С выступающих в озеро мысов, прибрежных островов с особой эмоциональной силой и впечатляющей наглядностью воспринималось окружающее пространство — как вширь (по горизонтали), так и ввысь (по вертикали). Тут как бы смыкались три основные сферы мироздания: мир подводный, наземный и небесный. Здесь же находились богатые промысловые угодья.

Петроглифы Онежского озера

Данные участки, видимо, стали превращаться в святилища еще до появления петроглифов. На Онежском озере его оформление, скорее всего, началось с оконечности Бесова Носа, а в Беломорье — с острова Шойрукшин в русле Выга. В том и другом месте природа выступала в каких-то особо ярких и притягательных проявлениях, создающих соответствующий фон и настрой для проведения обрядов, усиливающих эмоциональные впечатления их участников.

С помощью изображений, ставших своеобразными иконостасами, удалось выделить ключевые участки святилищ, сделать зримыми и доступными для непосредственного контакта главные объекты поклонения. Первоначально сами образы могли наноситься углем, охрой, кровью или чем-то еще. Но вода, снег и лед быстро смывали и стирали их. Именно желание придать рисунку стойкость и долговечность привело в конце концов к появлению техники выбивки, делавшей наскальные образы нетленными, вечными. Открывалась возможность регулярного личного общения с ними.

По мере того как границы святилищ расширялись или смещались, появлялись все новые наскальные полотна. В итоге сформировались большие по площади и числу фигур культовые комплексы. Навряд ли все их части функционировали одновременно. Скорее всего, основные обряды и действия тяготели к центру таких комплексов, а он со временем тоже смещался: на Онежском озере — с Бесова Носа на Пери-Нос, а затем и к устью р. Водлы; в Беломорье — с Бесовых Следков на Залавругу.

Оба святилища нельзя назвать укромными (потаенными) и труднодоступными. Они находятся как раз в зоне промысловых угодий и лежат на основных путях сообщения, проходивших вдоль берега — как по воде, так и по суше. И все же доступ к ним как-то регулировался: характером обрядов, их периодичностью, традициями и т. д. Сами обряды могли совершаться главным образом в весенне-летний сезон.

Петроглифы Белого моря (Бесовы Следки. Старая Залавруга)

Наскальные полотна свидетельствуют о стремлении людей понять, какие скрытые силы, связи и отношения стоят за природной действительностью, ее грозными стихийными проявлениями. Используя приемы подобия, одушевления и персонификации, олицетворяя природу, наделяя ее собственными родовыми характеристиками и индивидуально-психологическими чертами, опираясь на силу фантазии и воображения, люди создавали вымышленный, надприродный мир полуфантастических и фантастических образов, наделенных сверхъестественной силой и способностями.

Люди верили, что в основе явлений природы, особенно экстремальных, лежат какие-то таинственные силы. Чтобы заручиться их помощью и поддержкой, следовало войти с ними в непосредственный контакт. Наскальные изображения приоткрывали путь для такого прямого личного контакта и общения, позволявший в конечном итоге, хотя и в иллюзорной форме, достигать согласия человека со средой обитания. Окружающий мир воспринимался как единое целое, связанное множеством видимых и невидимых нитей. На петроглифах могли проводиться обряды, посвященные началу или окончанию промыслового сезона, поклонению предкам, инициации юношей и т. д. Роль обрядовой практики в жизни первобытного общества оставалась исключительно важной. Она способствовала упрочению социальных связей, закреплению необходимых установок и требований, обогащала духовную жизнь людей, их культуру.

Потребовалась напряженная мыслительная работа и опыт, чтобы бытовавшие в устной форме представления перевести на плоскость скалы в виде наглядной, образной информации, превратить в символы. Выбитые силуэты не просто фиксировали тот или иной образ или объект поклонения, но помогали осознать смысл и содержание связанной с ними действительности. Отсюда стремление к созданию развернутых композиций, своеобразных сцен-повествований, рассказов. Желание убедительнее передать смысл запечатленных на скалах образов и сюжетов заставляло совершенствовать изобразительный язык, усиливать его выразительность.

Петроглифы Белого моря (Новая Залавруга)

В петроглифах Карелии отчетливо ощущается земная основа, широко используются образы реальной действительности: лесные и морские звери, птицы, люди, лодки, луки и гарпуны, следы и т. д. Но они лишь прототипы. Налицо и постоянные отступления от натуры. Отчетливо прослеживается тенденция к схематизации, стремление и умение выделить и выразить изобразительными средствами главное. С помощью отдельных элементов и деталей ярче высвечиваются специфические особенности отдельных образов и сцен. На заключительном этапе схематизация изображений усиливается, беднее и однообразнее становится и их состав.

Значительные различия беломорских и онежских петроглифов обусловлены многими причинами, включая особенности природной среды, хозяйства, общей ориентации сознания и, не в последнюю очередь, характером самих обрядов, совершавшихся там и там. На Онежском озере отчетливее выражена мифологическая подоснова рисунков. И в топографии, и в тематике лучше улавливается представление о вертикальном членении мира. Ведущим мотивом являются водоплавающие птицы, которые могли символизировать сезонность и цикличность времени. Птицы могут выступать здесь и как посредники между средним (земля) и верхним (небо) мирами. Среди выбитых фигур встречаются и сами культовые предметы — «жезлы», а также все еще загадочные солярные и лунарные знаки. Многие образы и сцены как бы более абстрактны и метафоричны.

В Беломорье более отчетливо прослеживается бытовое начало, связь с хозяйством и трудовой практикой, стремление к воспроизведению каких-то реальных (или вымышленных) событий в виде повествовательных сцен. Сильнейший импульс развитию наскального творчества здесь дал морской промысел белух, моржей, а возможно, и китов. Он требовал хорошего знания особенностей поведения зверя, четкой организации труда, согласованных усилий, другими словами, серьезной подготовки, отточенных навыков и определенного опыта. С другой стороны, морская охота, связанная с большим эмоционально-психическим напряжением и переживаниями ее участников, надолго оставляла в памяти сильные впечатления. Она давала возможность вы явить особо смелых и умелых, сильных и выносливых, способствовала героизации труда и выдающихся охотников.

И все же даже лучшие реалистические сцены морского промысла и лесной охоты, скорее всего, являются отражением мифов и преданий, а не конкретных эпизодов из реальной жизни, запечатленных по свежей памяти. Даже на примере сцен охоты на лосей и оленей с участием лыжников видно, что между реальным действием и выбивкой изображений существовал разрыв во времени. Не случайно и присутствие разного рода необычных деталей и образов.

Ведущим мотивом среди беломорских петроглифов выступают лодки, обычно с людьми, а также изображения людей. Люди — главные действующие лица всех композиций, и они почти всегда выступают в роли победителей. Выдвижение их на первый план отражает важный стадиальный сдвиг в общественном сознании, осознание людьми их