Империя порока. Блудницы, проститутки и содержанки в царской России - Ника Марш

Те, кто выбирал путь распутства, подвергались наказаниям. Самое легкое – штраф. Для представителей знати могли выбрать ссылку. Для людей попроще практиковалась порка.

Одиноко идущая девушка становилась мишенью комиссаров. Ее могли остановить и спросить, куда она направляется и с какой целью покинула дом.

Не дала вразумительных ответов – под арест. Если по улице двигалась пара, то она должна была доказать свою респектабельность. Прогуливаться вместе имели право родственники: брат и сестра, супруги, тетушка и племянник. К остальным присматривались с подозрением.

«Ночные бабочки» в скором времени предпочли «улететь» из Вены. Для них арест оборачивался самой нехорошей стороной – им обривали головы, их могли вымазать дегтем и выставить в таком виде на всеобщее обозрение. Развратники спасались бегством! Даже знаменитый итальянский ловелас и писатель Джакомо Казанова вынужденно покинул Вену (по другой версии – был выслан) как раз из-за нарушения правил целомудрия. С иностранцами обходились чуть лояльнее: на первый раз их просто предупреждали. Но если застигали дважды… Тогда венские власти указывали на выход.

Многие представители знати честили почем зря государыню. Марию-Терезию называли чопорной, считали, что она ханжа, втихомолку ругали ее, но… сделать ничего не могли. Им приходилось либо подчиниться, либо уезжать. Некоторые дворяне покидали Австрию, чтобы обосноваться в Париже или в Лондоне.

Среди наказаний для распутников было и то, что мы сейчас называем общественными работами. Девушки, предоставлявшие за деньги интимные услуги, отправлялись на улицы с вениками и метлами. Они драили венские мостовые, отмывали окна домов, выносили мусор. Отъявленных «преступниц» могли выслать в… Банат. Австрийцы отвоевали эту область у турков и теперь столкнулись с необходимостью освоить и заселить территорию. Как англичане высылали в Австралию каторжан, так и правительство Марии-Терезии предпочитало поступать подобным образом с «асоциальными элементами».

«Комиссию целомудрия» некоторые использовали и для сведения счетов. Соседка оказалась конфликтной? Слишком ласково смотрела на вашего мужа? Можно написать в комиссию и от души насочинять: приводила в дом после заката мужчин, закутанных в плащи… Пока комиссары разберутся, что да как, женщине успеют потрепать нервы и испортить репутацию. Все люди одинаковы!

Но параллельно происходил и другой процесс. Публичные дома не закрывались, а… переезжали. Проститутки взвинтили цены на услуги, потому что им приходилось таиться и вырастали риски. Вертеп поменял адрес, чуть видоизменился, а его обитатели стали держаться осторожнее. Однако в корне ситуация не изменилась. Только на склоне лет императрица Мария-Терезия осознала, сколь бессмысленной была ее борьба. Комиссары уже не были столь ретивы, а к окончанию XVIII столетия эта страница истории Вены была уже окончательно перевернута.

Петр I также действовал не слишком успешно. Женщины-распутницы должны были помещаться, по его распоряжению, в «прядильный дом». Отсылали девок для исправления и в «мануфактур-коллегии». А те бежали оттуда при первой возможности со всех ног…

Глава 4. Исправление трудом

Прядильный дом – двухэтажное здание на берегу Фонтанки – был построен[23] для создания в его стенах качественного полотна. Государь принес в Россию новую моду, заставил все общество буквальным образом переодеться, а облачаться оказалось… не во что. Одежду поначалу везли исключительно из-за рубежа. Это долго, дорого и невыгодно. Не хватало собственных производств, тканей, которые удовлетворяли бы высокому вкусу потребителей. Так что Петербург (да и вся Россия) остро нуждались в хороших мастерах и в результате их труда.

Специалистов везли из той же Голландии (ох уж эта кузница кадров!). Еще в 1702 году Петр велел начать поиск в Европе профессионалов, готовых трудиться в России. Условия были чрезвычайно заманчивыми! В первую очередь платили огромное жалованье. Известно, что архитектор Жан-Батист-Александр Леблон, автор «генерального плана» Петербурга, получал за свои услуги пять тысяч рублей в год. Причем ему даже не требовалось тратиться на съем жилья – все готовое ему предоставил щедрый русский государь.

Кстати, и в смерти Леблона тоже иногда винят царя. Дескать, оставшись недовольным одним проектом француза, вспыльчивый Петр ударил архитектора палкой. Не вынеся оскорбления, тот очень скоро умер.

На самом деле история куда прозаичнее – 10 мая 1719 года Леблон скончался, заразившись оспой.

Параллельно с привлечением иностранных специалистов велась работа по обучению русских мастеровых, а еще собирали желающих для выезда за границу, чтобы они могли там, на месте, приобрести необходимые навыки. Кто-то шел изучать судостроение, кто-то – ткацкое дело, а художников, например, отправляли в Италию для изучения стиля великих живописцев эпохи Ренессанса.

В России нужно было все! Шелк, шерсть, пуговицы, позумент. Петр переодел не только светских людей, но и всю армию. Требовалось сукно, не хуже голландского. Так что фабрики и мануфактуры стали возникать повсюду и пользоваться спросом. Шелковая фабрика возникла в 1714 году, а тремя годами позже – специальная «Мануфактур-коллегия», которая призвана была бы осуществлять надзор над всеми производствами. К середине века число суконных, полотняных и шелковых фабрик приблизилось к отметке в полторы сотни! Так что решение трудоустроить проституток диктовалось не только борьбой за чистоту нравов, но и настоящими экономическими потребностями государства.

Идея казалась хорошей: дать женщинам, которые часто не умели даже правильно написать собственное имя, возможность честно трудиться. Они приобретали профессию, которая способна была бы их прокормить. Да, конечно, труд на фабриках и мануфактурах был изматывающим (четырнадцатичасовой рабочий день нам сложно сейчас даже представить), но зато гарантированный заработок.

Кто-то с интересом воспринимал новую возможность. Другие старались убежать, не желая тяжело трудиться. Возвращаясь к прежнему ремеслу, они сильно рисковали: во-первых, при повторной поимке с ними обращались намного строже, во-вторых, они попросту могли заразиться венерическими болезнями. В «прядильном доме» их осматривали, составляли рекомендации по здоровью, многих отправляли лечиться. Обретя свободу, женщины уже не получали врачебной помощи…

В год, предшествующий смерти Петра I, в Прядильном доме учились и работали 139 женщин. Ничтожно малое число по сравнению с теми, кто был занят в «интимной отрасли». А уже после его кончины, в 1727-м, фабрику закрыли. Она не приносила дохода, вокруг нее ходили нехорошие разговоры – о смерти работниц, о ненадлежащем обращении с ними, о скудном пайке. Говорили, что мастера, призванные строго следить за дисциплиной, на самом деле откровенно пользовались бывшими проститутками и даже… приторговывали ими. В царствование Анны Иоанновны здание Прядильного дома передали Измайловскому полку, а вот при императрице Елизавете Петровне фабрика возобновила работу. Дщерь Петра сочла начинание отца удачным. Так что женщины, занятые в проституции, снова отправлялись на берег Фонтанки. Русский поэт и драматург Василий Иванович Майков даже упомянул заведение в поэме «Елисей, или Раздраженный Вакх», сочиненной в 1771 году:

Там комнаты в себя искусство их вмещали:

Единые из них лен в нитки превращали,

Другие кружева из ниток тех плели,

Иные кошельки с перчатками вязли,

Трудились тако все, дела к рукам приближа,

И словом, был экстракт тут целого Парижа:

Там каждая была как ангел во плоти,

Затем что дом сей был всегда назаперти…[24]

Герой поэмы, написанной в ироничном стиле, попадает в пристанище «исправляющихся» дев и оказывается весьма по душе местной начальнице. Судя по всему, внешнее благообразное поведение, которое демонстрировали работницы, не более чем маска, прикрытие. Ведь Елисею прямо говорят:

Молчание всего на свете сем дороже:

Со мною у тебя едино будет ложе,

А попросту сказать, единая кровать,

На коей ты со мной здесь будешь ночевать;

Но чтоб сие меж нас хранилось без промашки,

Возьми иголочку, садись и шей рубашки.

Так что не очень-то верили современники, что вчерашние «ночные бабочки» вдруг превратятся в прилежных и смирных работниц. «Сколько волка ни корми, а он все равно в лес смотрит».

К дому прикрепилось еще одно название – Калинкинский[25]. По сути, это искаженное