Арсен Мартиросян - ТРАГЕДИЯ 22 июня: БЛИЦКРИГ ИЛИ ИЗМЕНА?

И лишь только тогда, когда вмешался лично Сталин, положение изменилось к лучшему…

Честно говоря, по логике кровавой «алгебры» стратегии и тактики таранно-штурмового пролома столь «жесткой» по Тимошенко — Жукову «обороны» надо бы эти вышеуказанные и без того на редкость трагичные дроби еще и разделить на эти чертовы 2,386 раза — только тогда и получится практически абсолютно точная картина развернувшейся ранним утром 22 июня 1941 г. трагедии.

Но делать этого не будем, ибо слишком велик риск запутать уважаемых читателей в избыточном количестве даже визуально отнюдь нелегко воспринимаемых цифр, тем более с дробями.

Однако и отказываться от дальнейшего приведения примеров тоже нет резона. Просто ниже приводимые примеры будут теперь «привязаны» к ширине фронта обороны и ширине фронта прорыва. Итак, поставленная в столь «жесткую оборону» одна наша стрелковая дивизия первого эшелона Первого стратегического эшелона, выходит, должна была, исходя из термина «дивизия» и ширины фронта ее обороны, противостоять натиску и мощи:

в ПрибОВО: едва ли не 20 дивизий, или 3 армий вермахта!

в ЗапОВО: едва ли не 24 дивизий, или 3,5 армии вермахта!

в КОВО: едва ли не 30 дивизий, или 4 — 5 армий вермахта!

в ОдВО: едва ли не 45 дивизий, или 6 — 7 армий!!!

Конечно, при всем исторически чудовищно беспрецедентном неравенстве сражений первого периода войны подобных соотношений непосредственно на поле боя не было. Даже вместе с ублюдочными «союзниками» вермахт не обладал таким количество дивизий, чтобы выставить их против каждой нашей в указанных соотношениях. Таких соотношений лишь потому не было, что в этом примере они привязаны к термину «дивизия».

Жуков, к слову сказать, прекрасно это понимал. Именно поэтому он и запустил на орбиту нашей военной историографии внешне правдоподобный миф о т. н. 6 — 8-кратном превосходстве гитлерюг на решающих направлениях, что, видите ли, для него и Тимошенко оказалось внезапной неожиданностью. Не будем сейчас разбирать, почему это откровенная ложь — чуть ниже и так станет ясно.

Тут все дело в другом. Шести и даже восьмикратное превосходство, хотя бы главным образом лишь на решающих направлениях, все равно не имеет шанса стать реальной причиной такой немыслимо жуткой трагедии, когда защищающая свою Родину армия на 80% оказывается в плену («без вести пропадает»), а ее остатки под ударами врага откатываются аж под стены своей столицы! Выжившие, к глубокому сожалению, гитлерюги, не сговариваясь, но в один голос утверждают в своих послевоенных мемуарах, что, невзирая ни на какие трудности, опасности и угрозы, простые советские солдаты и их адекватно складывавшейся боевой обстановке мыслившие командиры в любых условиях оказывали столь ожесточенно-свирепое сопротивление, что они, возомнившие себя тевтонами, просто не знали, как вырваться из этого яростно клокотавшего лютейшей ненавистью к врагу ада!

Так уж исторически сложилось, что наша армия привыкла драться в подобных условиях, не сильно-то отступая перед врагом, хотя и это приходилось делать. Тут уж ничего не поделаешь, кратное превосходство есть кратное превосходство, волей-неволей придется отступать.

Однако глубинная суть постигшей державу невиданной трагедии в том, что на самом-то деле, из-за всех вышеуказанных обстоятельств, реальное превосходство на поле боя было не то чтобы в десятки раз, а в сотни раз выше, чем оборонительные возможности дивизий первого эшелона Первого стратегического эшелона!

С этим чудовищным превосходством на поле боя пришлось иметь дело каждому бойцу из плоти и крови, а рвется-то, как известно, там, где тонко. Разве может один солдат выдержать многосоткратное превосходство? А ведь именно такие чудовищные соотношения в пересчете на одного реального бойца и выпадали на долю каждого из них! Мыслимое ли это дело заранее ставить свои войска в столь чудовищно неравные условия?!

Неужто никто в Генштабе не ведал, что в вермахте ширина фронта прорыва для дивизий была установлена в 4 — 6 км, а то и того меньше — вплоть до 2,5 км. Ведь такая тактика была отработана вермахтом еще в западном походе — начальник ГРУ Голиков говорил об этом в своем докладе на совещании высшего комсостава РККА в декабре 1940 г.[349]

Ведь как и всегда, оперсостав ГРУ работал исключительно высокопрофессионально — любая его разведсводка накануне войны, любой предвоенный выпуск «Мобилизационных записок по Германии» — документальное тому доказательство! Наши военные атташе не только и не столько шнапс хлестали на приемах, сколько везде, где только было можно, добывали информацию, не говоря уж о невероятной информационной результативности нелегальных резидентур ГРУ и Лубянки.

Однако тогда, перед войной-то, нарком обороны Тимошенко ничего нового в опыте стратегического творчества гитлерюг не узрел, а вот когда этот самый опыт в полной мере обрушился, в том числе и лично на него, когда он на себе испытал всю мощь этого опыта, так сразу же стал проситься в отставку!

И это Маршал Советского Союза! Война даже не по дням, а по часам и минутам все сильней разгорается, а в недавнем прошлом нарком обороны и первый Главнокомандующий — в отставку?! А после войны — Сталин виноват?!

Жуков же вообще послал этот самый опыт по известному всей России адресу, начертав на посвященном ему спецдокладе ГРУ «бессмертную» резолюцию — «Мне это не нужно»![350]

Ну а коли не нужно было, то какого же, спрашивается… надо было пускаться в слезы, когда рассвирепевший (а на его месте любой бы рассвирепел, и не только рассвирепел бы) от череды унизительнейших поражений первых дней Сталин жестко потребовал объяснений, что же в действительности происходит с нашими войсками?! Если, конечно, верить отмахавшему «от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича» Микояну, что весьма затруднительно — уж слишком на редкость «гибкий» был Анастас Иванович, аж между струйками дождя мог сухим проскочить, как гласит молва. Ну а потом, по примеру Тимошенко — тоже в отставку. И опять-таки — если, конечно, верить Жукову, ибо других свидетелей того его «крепкого разговора» со Сталиным из-за Киева нет. А после войны — Сталин виноват?!

Зато, когда пришла пора «воспоминаний» с «размышлениями», то весь мир от Жукова узнал, что гитлерюги настолько лучше да глубже думали, что додумались всего-то до 6 — 8-кратного превосходства на решающих направлениях главных ударов!

И рад бы поверить в то, что они действительно не умели тогда считать до 10, да вот беда — цифирь, окаянная, не позволяет. Единственно реальное превосходство вермахта над нашей группировкой состояло только в этих самых 2,386 раза большей линейной плотности войск на 1 км линии вторжения, да и то потому, что Гитлер привлек к нападению свору других европейских шакалов, калибром помельче, правда, и кишкой-то потоньше.

Однако это единственно реальное превосходство успешно нивелировалось кратным превосходством группировки РККА в количестве хотя и не самых новейших (впрочем, и такие были, и немало), но ведь танках же и штурмовых орудиях — в 3,8 раза, в авиации — пускай и слегка уступавшей люфтваффе, особенно по скорости (хотя уже поступавшие в войска новые самолеты превосходили гитлеровские), но ведь в 2,2 раза, а в артиллерии — в 1,4 раза[351].

Такой перевес в огневой и по большей-то части — ударной же мощи, по сути дела, не столько даже нивелировал превосходство группировок вермахта в линейной плотности, сколько создавал как минимум уже 2 — 3-кратное преимущество в суммарных силах на стороне нашей группировки войск. Им бы распорядиться по уму…

Увы, трагедия грянула в самых коллапсовых формах: находясь на своей территории и защищая свою же Родину, группировка наших войск на 80% своей первоначальной численности угодила в плен или «без вести пропала»! И ведь не просто угодила в плен, а при весьма странных соотношениях между:

— убитыми и плененными — 1:4!

— дезертировавшими и плененными —1:3,55!

— убитыми и дезертирами — 1:1,182!

А вот это могло произойти только в одном-единственном случае — когда на решающе ключевых направлениях главных ударов (да и в целом по всей линии вторжения) имело бы место не 6 — 8-кратное превосходство противника, в чем Жуков и толпы «толкователей» его баек пытались и пытаются всех убедить, а беспрецедентно чудовищная ударная мощь, беспрецедентно чудовищная ударная сила вермахта, коим маршал не переставал прилюдно поражаться до конца своей жизни, особенно при разъяснениях своего «эталона в законе» — «концепции внезапности».

Однако в том-то все и дело, что эти беспрецедентно чудовищные ударная мощь и ударная сила вермахта, коим поражался Жуков, есть суть на редкость уникального, можно даже сказать, что и на редкость феноменального парадокса — ведь в действительности, т. е. в реальном исчислении, их… НЕ БЫЛО!