Июнь 41-го. Окончательный диагноз - Марк Семёнович Солонин

Исходный рубеж для перехода в наступление был установлен по линии Войница, Локачи. Именно там утром 24 июня 135-я дивизия встретилась с передовыми подразделениями немецкой 14-й тд. По счастливому стечению обстоятельств рубеж этот весьма удобен именно для обороны: там очень необычная топография с «крестом» из четырех мелких речушек, пересекающихся у Локачи, таким образом фронт и фланг обороняющихся были прикрыты естественным «противотанковым рвом». Все это, однако, не помогло, и 135-я сд откатилась на восток, в лес у поселка Александровка (8 км юго-восточнее Войницы). В боевом донесении № 06 штаба 22-го мехкорпуса это описано так: «В результате атаки небольшой группы танков противника и поднятой в связи с этим паникой в тылу 135 СД, последняя в 10.00 24.6.41 с рубежа Войница, Павловиче, Локачи отошла на рубеж Холопече, кол. Котлы. Оказать какое-либо содействие из-за несвоевременного подхода частей <мехкорпуса> было невозможно…»{319}

Где же были дивизии 22-го мехкорпуса? 215-я мд, танковый полк которой был вооружен быстроходными БТ, почему-то сильно отстала на марше и в район Вербы вышла лишь вечером 24 июня. 19-я танковая в 3.30 утра 24 июня получила приказ (почему-то устный) выдвинуться в район Войница, Александровка.{320} По прямой от Ковеля это 55 км, но танки в лесу по прямой не ходят. Пробираясь лесными дорогами, дивизия (скорее всего — ее передовые подразделения) к полудню 24 июня вышла к шоссе, а так как назначенный ей район уже был занят противником, пересекла дорогу и сосредоточилась в лесу севернее м. Шельвув.

Дальнейшие события описаны в нескольких документах, но от этого они не становятся более понятными. Как и следовало ожидать, самые простые и короткие сообщения обнаруживаются в немецких документах. В 17.15 штаб 14-й танковой дивизии отправляет командованию корпуса радиограмму: «С 16.15 ведется танковая атака на лес восточнее Александровки». Вечернее донесение чуть более подробно: «Во время нового выдвижения из Александровки в 17.00 танковому полку удалось уничтожить 87 бронемашин (Pz.Fahrzeuge) и 4 батареи. Собственные потери — 6 бронемашин (Pz.Fahrzeuge). В настоящее время танковый полк пополняет боеприпасы и заправляется. Достижение Торчина <сегодня> маловероятно…»{321}

К утру 25 июня число уничтоженных советских танков и орудий значительно увеличивается:

«25 июня… 6.40. Звонок генерал-полковника фон Клейста (командующий 1-й ТГр). Командир корпуса сообщает про успех 14 тд в бою 24 июня: уничтожено 8 батарей, 40 противотанковых пушек, 158 танков противника».{322} В донесении штаба 14-й тд от 23–00 26 июня говорится: «Общее число уничтоженных танков в танковом сражении увеличилось до 215».{323} И это при том, что в дополнение к 19-й тд в том районе появился лишь танковый полк 131-й моторизованной дивизии (9 МК), имевший в районе Луцка не более 35 танков; даже если немцы уничтожили их все в один день (что прямо противоречит докладу командира полка), то и это предположение не объясняет превращение числа 158 в 215. Но и это еще не предел — в процитированном в начале главы обзоре боевых действий 3 ТК говорится про 267 советских танков, уничтоженных в сражении у Александровки…

Из числа доступных советских документов самым «первичным источником», составленным даже не по горячим следам, а непосредственно в ходе события, следует признать упомянутое выше Боевое донесение № 06 штаба 22 МК. В нем танковый бой описан следующим образом:

«В 14.00 24.6 после короткой артподготовки подразделения 37-го и 38-го ТП <19-й танковой дивизии> контратакой из леса севернее Шельвув в направлении Александровка к 16.30 восстановили положение, вынудив противника отойти на рубеж Войница, м. Локачи. К 17.00 в результате контратаки тяжелых и средних танков противника произошел ожесточенный бой между танками противника и танками 22 МК. В результате остатки 37-го и 38-го ТП отошли в рощу восточнее кол. Сернички (н.п. южнее шоссе в 25 км к востоку от Войницы. — М.С.). Потери в людском составе и матчасти выясняются».

Сохранилось и Боевое донесение № 02 штаба 19-й танковой дивизии. Когда оно написано — непонятно (в документе указана дата 23 июня, что есть явная ошибка). В нем впервые появляются конкретные цифры (в дальнейшем повторенные в сотнях публикаций, включая монографию Владимирского) количества танков, принявших участие в бою:

«…В 13.30, еще не закончив сосредоточение, командир дивизии получил устный боевой приказ от командира 22 МК на атаку. В атаку были введены танки объединенные всей дивизии под командованием командира 37 тп в 14.00 с задачей контратаковать наступающие части противника на (далее длинный перечень мельчайших н.п. в районе Александровка, Войница. — М.С.). В атаку ходило 45 шт. Т-26 и 12 БА-10. Все было потеряно (эта фраза зачеркнута зеленым карандашом. — М.С.). По достижению танками района лес юго-восточнее выс. 228, 5. Д. Хоневиче, горизонт 234 пехота противника начала отступать, а из леса был открыт сильный артиллерийский и ружейно-пулеметный огонь. После чего последовала атака средних и тяжелых танков противника, завязался сильный бой между танками. Бой продолжался 2,5 часа и после потери больше половины наших танков (выделено мной. — М.С.) началось отступление. В этом бою был тяжело ранен командир 19 тд. Части отступили и заняли район обороны».{324}

Отчет о боевых действиях 19-й танковой дивизии, составленный в конце июля, практически дословно повторяет содержание донесения № 02, но дополняет его ошеломляющим перечнем потерь: в бою у Войницы погибли командир 22 МК генерал-майор Кондрусев, командир 37-го тп подполковник Бибик и командир 38-го тп подполковник Самсонов; на следующий день пропал без вести начальник артиллерии 19-й тд подполковник Василенко и был смертельно ранен командир мотострелкового полка дивизии подполковник Соколин.{325}

Для полноты картины можно привести и фрагмент из мемуаров маршала Рокоссовского:

«К вечеру 25 июня на КП нашего корпуса в районе Клевани (100 км восточнее Войницы. — М.С.) прибыл пешком командир 19-й танковой дивизии генерал-майор Семенченко в весьма расстроенном состоянии, с забинтованной кистью правой руки. Он сообщил, что его дивизия полностью разбита… Вскоре здесь оказался и один из комиссаров полка этого же корпуса, сообщивший о гибели генерала Кондрусева и о том, что корпус разбит. Упаднический тон и растерянность комдива и комиссара полка вынудили меня довольно внушительно посоветовать им немедленно прекратить разглагольствования о гибели корпуса…»{326}

Формально-арифметически Рокоссовский был совершенно прав: потеря «больше половины» от 45 танков — это еще совсем не разгром танковой