Туринская плащаница. Свидетель Страстей Христовых - Жан-Кристиан Птифис

евангелиста Эдессы играл уже не Фаддей (Аддай), а сам Фома. Главная церковь, добавляла паломница, «большая и очень красивая, построенная в новейшем стиле и достойна вполне быть домом Божиим».

Затем епископ сопроводил Эгерию в зимний дворец, построенный в 206 году для защиты от наводнений реки Дайсан («Скачущей»), своенравного притока Евфрата, с мраморными статуями Абгара V и его сына Ману[38], затем к Западным воротам, называемым также Пещерными, или Каппе («Своды»), через которые, по легенде, вошел посланник Анания, и, наконец, в «верхний дворец». Там он прочитал паломнице знаменитую переписку и передал ей текст.

В 1899 году Эрнст фон Добшютц, немецкий ученый, проявивший наибольший интерес к этой истории, не без оснований увидел в рассказе Эгерии новое развитие легенды. Письмо, как объясняла Эгерия, использовалось для защиты города во время осад. Вскоре после выздоровления и обращения топарха персидская армия окружила город. «Авгарь же, с письмом Господа, придя к воротам города, совершил всенародное моление со всем своим воинством, говоря: „Господи Иисусе, Ты обещал нам, что никто из врагов не войдет в этот город. Но услыши нас, ибо персы в этот самый момент нападают на нас“. После того как царь произнес эти слова, держа в поднятых руках письмо, внезапно спустилась сильная тьма на подступивших к городу персов и закрыла его от них! В смятении персы отступили на три мили от города». Случившееся расстроило их ряды, и они были вынуждены повернуть назад.

И снова в этом рассказе нет ничего исторического. Произошла намеренная путаница фактов и эпох. Персы атаковали Эдессу позже. Лишь в 262 году Шапур I ненадолго занял Эдессу, а затем оставил ее при приближении войска пальмирского царя Одената II, союзника римского императора Галлиена. Понятно, что эдессийцы, не знавшие о стратегических тонкостях, объяснили чудесное спасение письмом Иисуса. Но все это происходило не во времена Абгара V. Новое свойство посланию Иисуса, по-видимому, было приписано в IV веке, после формирования первой сюжетной основы в 253–254 годах, точно пересказанной Евсевием в «Церковной истории». И наконец, следует отметить, что паломница также не упомянула об Образе.

Слава о божественной защите

Обещание неприкосновенности, добавленное к вымышленному письму Иисуса к Авгарю, казалось, освящало Эдессу, гарантируя ей мир и процветание. Люди были настолько убеждены в этом, что эти слова были выгравированы как талисман на главных воротах цитадели – вероятно, вскоре после отъезда Эгерии, которая о них не упоминает. Их писали на дверных косяках домов, на пергаментах, остраках (глиняных черепках) и амулетах, чтобы обеспечить носителю персональную защиту. Одиннадцать строк письма были обнаружены в пещере к западу от города, в месте под названием Сорок пещер, которое, вероятно, использовалось в качестве некрополя. Как будто божественная помощь распространялась и за пределы мира живых[39].

Весть о том, что столица Осроены стала неприступной благодаря этой особой милости, облетела весь Восток и христианский Запад. Эта тема появляется в сирийских, армянских, арабских и сахидских преданиях. «Магическая» надпись была обнаружена даже на коптской гробнице в Нубийской пустыне, к западу от Фараса. В 1920 году ученый Шарль Пикар сообщил о существовании еще одного следа подобного текста на юго-восточных воротах города Филиппы в Македонии, датировав его началом V века[40]. Он был выгравирован на мраморной доске.

Глава II

Нерукотворный Образ

И наконец появляется Образ

В рукописи, хранящейся в Национальной библиотеке Франции, летописец Иаков Саругский (450–521) сообщает, что около 405 года блаженный Даниил Галашский отправился в Эдессу вместе с монахом по имени Мари, «чтобы получить благословение от образа Мессии, который там находился, и посетить отшельников, живущих в горах… Эти святые (отшельники) поклоняются образу Господню и живут в пещере в двух милях к юго-западу от Эдессы»[41]. Это первое упоминание о присутствии какого-то Образа в городе.

К тому моменту он уже был достаточно знаменит и привлекал паломников, а хранился, вероятно, в главной церкви, называемой «древней», стоявшей рядом с большим прудом. Здание, пострадавшее от очередного сильного наводнения в 303 году, в период с 313 по 328 год было перестроено и расширено. Когда же этот Образ оказался в городе? По-видимому, вскоре после визита паломницы Эгерии в 384 году, которая о нем не упоминает. Был ли он привезен из Антиохии, где хранился в тайне? В 1999 году американский историк Джек Марквардт сообщил о предании, согласно которому в этом крупнейшем христианском городе Сирии находился «весьма впечатляющий»[42] Образ. Однако в конце 387 года там вспыхнул бунт против налоговой реформы, во время которого недовольные жители опрокинули статуи императора и его семьи. Жестокие, хотя и кратковременные, репрессии побудили знать переселиться в другие города, в том числе в Эдессу. Можно ли предположить исходя из этого, что Плащаница, веками хранившаяся вдали от посторонних глаз в какой-нибудь богатой христианской семье, попала в Эдессу именно в этот период? Как бы то ни было, в начале V века Образ находился в Эдессе, и, по словам Иакова Саругского, ему даже поклонялись некие отшельники. Это тем более необычно, что культ священных изображений на Востоке в то время был еще слабо развит.

Что же именно могли увидеть люди? Нечто и в самом деле весьма впечатляющее. Впервые они узрели истинный лик Христа! И все-таки в то время никто не говорил, что в Эдессе находится саван, на котором отпечаталось тело Иисуса. Тогда какая же связь может быть между этим «образом Мессии» и Плащаницей, хранящейся сегодня в Турине?

Британский историк Йен Уилсон, который изучал святую Плащаницу на протяжении нескольких десятилетий и работы которого получили широкое признание, выдвинул привлекательную гипотезу. Возможно, реликвия была сложена четыре раза, то есть в восемь слоев, и заключена в раму 1,15 м в длину и 0,53 м в ширину таким образом, что по центру, в своего рода розетке, был виден только лик, окруженный решеткой из ромбов, как показано на некоторых картинах или фресках.

В подтверждение своего предположения Уилсон указывает, что на большинстве известных копий этой репродукции лицо Христа вписано в горизонтальный прямоугольник, то есть формат «пейзажный», а не «портретный», что необычно. Кроме того, известный американский синдонолог Джон П. Джексон, исследуя Туринскую плащаницу в боковом свете, отметил наличие следов складывания, вполне соответствующих этой гипотезе. В свою очередь, несколько французских исследователей, Эрик де Базелер, Марсель Алонсо и Тьерри Кастекс, обнаружили вокруг лица овальный ореол, который они объяснили наличием «окошка» с вставленной в него «стеклянной или алебастровой линзой» для увеличения изображения[43].

И все же эти аргументы и объяснения не вполне убедительны. На них возражают, что копии времен Византийской империи написаны в ярких тонах, глаза изображены открытыми, складки ткани отсутствуют (по крайней мере, две отчетливые складки на уровне лица, видимые на Плащанице), нет пятен крови в волосах и нет большого следа от раны на лбу, оставленной терновым венцом.

Изображение размытых, монохромных пятен негатива лица на фоне бежевого или сепийно-желтого