Женщина и война. Любовь, секс и насилие - Рафаэль Абрамович Гругман

сам Сталин «завидовал», завершился трагически. 18 февраля 1945 года 38-летний командующий был смертельно ранен осколком артиллерийского снаряда. В тылу остались жена и двое детей, сын и дочь. Им не пришлось пережить то, что испытали жёны и дети других высших офицеров Красной армии, мужья и отцы которых после войны, как маршал Жуков, разрывались между двумя семьями, официальной и неофициальной, и по устоявшейся привычке продолжали сидеть на двух стульях…

* * *

Винить «фронтовых жён» нельзя. Не все женщины способны приспособиться к фронтовому быту, к невозможности ежедневно помыться, справить в укромном месте естественные надобности (в окопах раздельные туалеты не строили) и соблюдать личную гигиену при месячных (мужчины лишены этого «удовольствия»). Можно ли осудить страдалиц за желание облегчить жизнь романом с влиятельным командиром, временно ставшим опекуном? Неизвестно, как повели бы себя на фронте мужчины (автор просит прощения за сюрреализм), если бы по законам природы в репродуктивном возрасте мужская задница ежемесячно кровоточила бы. Стараясь улучшить бытовые условия фронтовой жизни и сделать её человеческой, женщины искали опеки высокопоставленных офицеров. Одни фронтовые жены искренне влюблялись, надеясь связать послевоенную жизнь с материально обеспеченным генералом; другие понимали, что сопротивление бесполезно — имеющие власть жизнь упрямице создадут концлагерную; третьи, лишённые высокопоставленного покровительства, подвергались надругательствам и, дабы избежать невыносимого быта, стремились забеременеть и демобилизоваться из армии.

Тяжелораненый танкист Боднарь вспоминал здоровенных девах, загружавших носилки с ранеными в направлявшийся в Москву санитарный эшелон. Они ехали в соседнем вагоне и всю дорогу распевали весёлые песни — война для них завершилась, они отправлялись рожать. В октябре сорок первого, когда их мобилизовали в армию, девушки получили материнский наказ: «Быстренько забеременей и возвращайся домой»[14].

Ударом по фронтовичкам стал указ Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 года, известивший, что «только зарегистрированный брак порождает права и обязанности супругов». «Господа офицеры», фронтовые мужья походно-полевых жён, не ответственны за зачатых ими детей и не обязаны выплачивать алименты на их содержание.

Это был удар в спину. Прежнее семейное законодательство 1926 года приравнивало фактический брак к юридическому. Дети, появившиеся в гражданском браке (незарегистрированном), в случае его прекращения законом обделены не были. С появлением нового семейного законодательства генеральские жёны восторжествовали, фронтовые — заплакали. Им на память о войне осталось стихотворение Константина Симонова, в котором фронтовичек холодно поблагодарили за «тепло неласкового тела».

На час запомнив имена,

Здесь память долгой не бывает,

Мужчины говорят: «Война…» —

И наспех женщин обнимают.

Спасибо той, что так легко,

Не требуя, чтоб звали милой,

Другую, ту, что далеко,

Им торопливо заменила.

Она возлюбленных чужих

Здесь пожалела, как умела,

В недобрый час согрела их

Теплом неласкового тела.

Симонов знал, о чём он писал, и не только потому, что его жену, красавицу-киноактрису Валентину Серову, уложил в постель генерал Рокоссовский. Жену ему вернули благодаря заступничеству товарища Сталина. Симонов, свидетель человеческих трагедий, переживаний «временных жён» и забытых девчонок, свою жену простил, потому как и сам грешил. Потому как война. Автор строк «жди меня, и я вернусь, всем смертям назло» от лица офицерского корпуса сказал фронтовым подругам «спасибо». И сухо уточнил, больно и не по-мужски, чтобы на большее «бабьё» не рассчитывало, за то что «пожалела, как умела… теплом неласкового тела». Героям-офицерам потребовались водка и жалость.

Что ещё тебе, ППЖ, надо? Господа офицеры, суровые мужчины, привыкшие к походной жизни, жалеть не обучены. Впрочем, и страна, в которой им выпало жить, не обучена жалеть. Никого. Но надо отдать должное Константину Симонову. Он посочувствовал. В стихотворении «Сын», написанном в 1954 году на основе реальных событий, описана обычная для того времени трагедия, напомнившая автору кинофильм «Военно-полевой роман» Петра Тодоровского:

Был он немолодой, но бравый;

Шёл под пули без долгих сборов,

[…] И погиб под самым Берлином,

На последнем на поле минном,

Не простясь со своей подругой,

Не узнав, что родит ему сына.

И осталась жена в Тамбове.

И осталась в полку саперном

Та, что стала его любовью

В сорок первом, от горя чёрном;

[…] Ничего от него не хотела,

Ни о чём для себя не просила,

Но, от пуль закрыв своим телом,

Из огня его выносила

И выхаживала ночами,

Не беря с него обещаний

Ни жениться, ни разводиться,

Ни писать для неё завещаний.

[…] Только ей одной да мальчишке,

Что читает первые книжки,

Что с трудом одет без заплаток

На её, медсестры, зарплату.

Иногда об отце он слышит,

Что был добрый, храбрый, упрямый.

Но фамилии его не пишет

На тетрадках, купленных мамой.

[…] Есть над койкой его на коврике

Снимок одерской переправы,

Где с покойным отцом, полковником,

Мама рядом стоит по праву.

Не забывшая, незамужняя,

Никому другому не нужная […]

* * *

Были политработники, пытавшиеся воспрепятствовать моральному разложению войск. 25 ноября 1943 года и.о. начальника Политуправления Ленинградского фронта генерал-майор Холостов доложил Командующему войсками фронта генералу армии Говорову и члену Военного совета генерал-лейтенанту Кузнецову о фактах бытового разложения высших офицеров 86-й стрелковой дивизии. В докладной записке указывалось, что все командиры стрелковых и артиллерийских полков, начальник контрразведки «Смерш» и заместитель командира дивизии по политчасти обзавелись временными женами. Чаще всех меняли жён те, кому по должности полагалось следить за моральной чистотой войск: председатель Военного трибунала дивизии «женился» три раза, начальник штаба сожительствовал с пятой «женой», комдив — с 19-летней девушкой, забеременевшей от него, а начальник разведки штаба дивизии (не иначе как в немецком тылу. — Прим. Р.Г.) заболел венерической болезнью и заразил временную жену[15].

Оргвыводов не проследовало. Записку спрятали в сейф, сохраняя на будущее, на случай «открытия дела».

Подобная ситуация была почти во всех воинских подразделениях. Незащищёнными оказались даже сугубо женские боевые части. В ноябре 1942-го по личному указанию Сталина началось формирование первой отдельной женской добровольческой стрелковой бригады (ОЖДСБр) численностью семь тысяч человек, состоящей в основном из 19-20-летних девушек. Однако воевать девчатам пришлось с соотечественниками — на женскую бригаду, как пчёлы на мед, накинулись командиры-инструкторы, и девушки не выдержали натиска, начались «небоевые потери»: в январе, через два месяца после начала формирования, пятьдесят восемь «бойцов» демобилизовали по причине беременности. С декабря по