Александр Михайлов - Портрет министра в контексте смутного времени: Сергей Степашин

Противником Степашина по избирательному округу был шеф Ленинградского управления КГБ генерал А. Курков. Личность, безусловно, яркая, самобытная, уважаемая не только среди чекистов. Примечательно и то, что ранее он был начальником Ленинградского управления внутренних дел. А это еще несколько тысяч «штыков», подверженных такому понятию, как корпоративная солидарность. Но формальный авторитет играл «против». Победил молодой и никому не известный полковник.

В Верховный Совет было избрано немало людей с погонами на плечах. Они, словно римская когорта, сдвинули щиты и выставили наружу копья. Центральный Комитет КПСС связывал с ними те «здоровые силы», на которые надо было опереться. Но игра пошла по новым правилам. Все формальные авторитеты сметались, освистывались и забрасывались тухлыми яйцами демократических изданий.

Полковник Сергей Степашин занимает ключевой пост. Впрочем, особого шока не было. Верховный Совет России еще казался декоративной структурой. В конечном счете все великие дела решались не в Белом (тогда еще) доме, а на Старой площади. Пока еще все решалось там…

Никто не предполагал, что пройдет совсем немного времени и…

Впрочем, наверное, с тех роковых дней и следует начинать отсчет истинной работы российского Верховного Совета, как и Верховных Советов других республик СССР.

Об августе написано много. Даже очень. Сегодня о тех днях вспоминают кто с горечью, кто с разочарованием, кто с негодованием, а кто со стыдом. Для многих демократов он стал временем переоценки своей жизни. Для идеалистов — временем крушения надежд и разочарования.

Еще не сбросивший остатков сна, Степашин машинально взглянул на часы (было пять утра) и снял трубку зазвонившего телефона. В трубке молчали. «Ошиблись», — подумал он и снова лег.

Но ошибки не было. Это он понял после окончательного пробуждения, когда жена Тамара включила телевизор. Чуть растерянный диктор бесстрастно читал официальные документы. «Ерунда какая-то», — пожала плечами Тамара. Но с первых слов Степашин понял, что это очень серьезно. События последних дней и странный ночной звонок стали складываться во вполне логичную и стройную картину.

16 августа Степашину поступило неожиданное предложение о встрече от заместителя председателя КГБ СССР начальника столичного управления Виталия Прилукова. Он, как и Степашин, ленинградец, депутат Верховного Совета, пытался организовать встречу через посредника. Это было странно, так как не было ничего проще, чем связаться по телефону лично. Встреча не состоялась. Сегодня и не вспомнить, почему… Впоследствии оказалось, что именно Московскому управлению отводилась самая неблаговидная роль. По замыслу КГБ, они должны были задерживать и препровождать на фильтрационные пункты всех оказавшихся в Белом доме… Что хотел от Степашина Прилуков, осталось не ясно, но знающие шефа столичного КГБ могли с уверенностью сказать, что просто так с людьми тот не встречался. Он придерживался в своей жизни главного принципа — опоры на «здоровые силы». Впрочем, избрав для беседы Степашина, он бы не ошибся… По сути, но не по форме…

Стал ясен и ночной телефонный звонок — проверка. Однако почему не последовали следующие шаги, если Степашин дома (задержание или арест), было непонятно.

Ковыляя по гостиничному номеру, чертыхаясь по поводу разорванного в нелепой ситуации сухожилия, Степашин пытался вникнуть в суть оглашаемых документов.

Досье

Указ вице-президента СССР

В связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачевым Михаилом Сергеевичем своих обязанностей Президента СССР на основании статьи 127.7 Конституции СССР вступил в исполнение обязанностей Президента СССР с 19 августа 1991 года.

Вице-президент СССР Г. И. Янаев

18 августа 1991 года

Распространен ТАСС 6.00, 19.08.91 г.

Заявление советского руководства

В связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачевым Михаилом Сергеевичем обязанностей Президента СССР и переходом в соответствии со статьей 127.7 Конституции СССР полномочий Президента Союза СССР к вице-президенту СССР Янаеву Геннадию Ивановичу;

в целях преодоления глубокого и всестороннего кризиса, политической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса и анархии, которые угрожают жизни и безопасности граждан Советского Союза, суверенитету, территориальной целостности, свободе и независимости нашего Отечества;

исходя из результатов всенародного референдума о сохранении Союза Советских Республик;

руководствуясь жизненно важными интересами народов нашей Родины, всех советских людей,

Заявляем:

1. В соответствии со статьей 127.3 Конституции СССР и статьей 2 Закона СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения» и идя навстречу требованиям широких слоев населения о необходимости принятия самых решительных мер по предотвращению сползания общества к общенациональной катастрофе, обеспечения законности и порядка, ввести чрезвычайное положение в отдельных местностях СССР на срок 6 месяцев с 4 часов по московскому времени 19 августа 1991 года.

2. Установить, что на всей территории СССР безусловное верховенство имеют Конституция СССР и законы Союза СССР.

3. Для управления страной и эффективного осуществления режима чрезвычайного положения образовать Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП СССР) в следующем составе: Бакланов О. Д. — первый заместитель председателя Совета Обороны СССР, Крючков В. А. — председатель КГБ СССР, Павлов В. С. — премьер-министр СССР, Пуго Б. К. — министр внутренних дел СССР, Стародубцев В. А. — председатель Крестьянского союза СССР, Тизяков А. И. — президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР, Язов Д. Т. — министр обороны СССР, Янаев Г. И. — и.о. Президента СССР.

4. Установить, что решения ГКЧП СССР обязательны для неукоснительного исполнения всеми органами власти и управления, должностными лицами и гражданами на всей территории Союза ССР.

Г. Янаев, В. Павлов, О. Бакланов

18 августа 1991 года

В серьезности происходящего Степашин теперь не сомневался. Как человек военный, побывавший в разных переделках, он четко видел последствия этих событий для страны, для российского руководства и для себя лично.

Последние годы были периодом растерянности власти. Шарахание из одной стороны в другую, серия ошибочных политических шагов с серьезными для страны последствиями, нарастание агрессивности в окружении Горбачева и его затянувшийся конфликт с Ельциным… Сегодня Рубикон был перейден. У людей, заваривших эту кашу, путей к отступлению не осталось.

Вызвав машину (телефон не был блокирован, во всяком случае пока), Степашин связался с приятелем и договорился временно спрятать у него супругу. Сам же, с трудом спустившись на костылях вниз, отправился в Белый дом. К удивлению для себя он не увидел ликующих по случаю ГКЧП толп на улицах Москвы, но обнаружил много людей в самом Верховном Совете. Депутаты были возбуждены и агрессивно настроены. Срочно собирались комитеты, в резкой форме давали свои оценки случившемуся. Ни у кого сомнений в том, что это последний и решительный (и для одних и для других) бой, не было.

Вице-президент России А. Руцкой обсуждал с военными в Верховном Совете РФ меры по защите Белого дома. К полудню штаб-квартира Верховного Совета гудела. Информация, приходящая сюда, носила противоречивый и сумбурный характер. Было ясно, что от позиции армии, КГБ и МВД зависит будущее страны. Но позиция силовиков была не ясна. Сумбурность их действий говорила об отсутствии каких-либо четких планов, стереотипах авторитетов в партийных органах. Как кратко сформулировали впоследствии два генерала КГБ, направленные Прилуковым в штаб ВДВ, — «все напоминало сумасшедший дом». Один из них вспоминает: «Утром мне в машину позвонил Прилуков и сказал, чтобы я отправлялся в штаб ВДВ на совещание. Оказалось, что такое же поручение получил мой коллега К. На одной машине мы прибыли на совещание. В зале заседаний сверкали генеральские звезды. Когда мы вошли, то командующий ВДВ сказал: «Вот сейчас товарищи из КГБ поставят нам задачи». Мы остолбенели, потому что ни о каких задачах нам никто не говорил. Дипломатично уклонившись, мы решили послушать. От того, что мы услышали, волосы стали дыбом. Там всерьез обсуждали возможность штурма Белого дома».

Скорее всего, именно с этого сумбурного, с авантюрными последствиями совещания, ушла информация, взорвавшая Москву. Уже тогда многие военные определялись, с кем быть. Кто-то видел возможность в мутной воде поймать свою золотую рыбку.