Артем Драбкин - 22 июня. Черный день календаря.

Ознакомительный фрагмент

Житель города Оса Молотовской (Пермской) области В.П. Брюхов вспоминает:

«20 июня был выпускной вечер, а 21-го вечером мы собирались классом и поехали на пикник за го­род. Каждый взял у кого что было — картошку, кол­басу, сало. Тогда водку не пили, девок не тискали, а только прижимались ночью, дотронешься, а у тебя по телу электрический заряд проходит».

С.А. Данич, командир саперного взвода 565-го отдельного саперного батальона 294-й стрелковой дивизии:

Светает. Германская армия уже глубоко вклинилась на советскую территорию

«Дивизия располагалась в лесу под Липецком, офицеры жили в палатках, а солдаты в шалашах. Из нашего училища в эту дивизию было направ­лено 16 человек, и временно, пока шли назначе­ния, мы жили дружной командой в одной палатке. У кого-то из наших ребят возникла идея отме­тить окончание училища. Идея всем понравилась, и организацию пикника поручили самому опытно­му и старшему по возрасту из нас лейтенанту Дерешеву. Пикник решили провести на красивом ос­трове посреди р. Воронеж, ниже Липецкого ме­таллургического завода. Заготовили закуски, шампанское. С помощью знакомой девушки при­гласили весь ее выпускной класс. Праздник на­чался вечером 21 июня и продолжался до утра 22 июня. Шампанское лилось рекой, я кстати, тог­да его первый раз попробовал, казалось, что ве­селится весь город — такой был шум и радостный хохот. Такого веселого и красиво оформленного кострами праздника я больше не видел за всю свою долгую жизнь...»

Студент Днепропетровского медицинского ин­ститута И. Л. Друян:

«Разошлись поздно. Я провел товарищей, а когда вернулся, Вася и Женя уже спали. На полу у изголовья Васиной койки лежала недочитанная книга. Женя спал, свернувшись калачиком. Не­смотря на раскрытую форточку, в комнате было душно. Я распахнул окно. Внизу тысячами огней сверкал город. Вместе с прохладным ночным воз­духом в комнату ворвались приглушенные гудки автомобилей. Ниже, на втором этаже, негромко играл патефон и пели девушки. Днем зацвели липы, и теперь, ночью, их запах был особенно свеж и приятен.

Я отошел от окна, включил репродуктор. Черная тарелка на стене несколько мгновений молчала, потом из нее полились чарующие звуки вальса Штрауса. Прекрасная, мирная музыка... С каким на­слаждением слушал я в тот вечер Штрауса! Но вот неспокойный Женя зашевелился, сонным голосом сердито что-то пробормотал. Я выключил радио, погасил свет, лег.

Но сон не шел. Думалось о подготовке к завт­рашнему торжеству: не забыть выгладить сорочку, купить новый галстук... Да, утром обязательно дать телеграмму родным: скоро буду!

С мыслью о телеграмме я и уснул.

А.Н. Копанев, студент Военно-морской меди­цинской академии, вспоминает:

«В субботу 21/6/1941 во второй половине дня должно было состояться увольнение курсантов в город. Но увольнение по неизвестным нам при­чинам отменили. Вечером, после ужина, курсан­тов строем отвели на лекцию о международном положении. Читал лекцию полковой комиссар из Политуправления ЛВО. Помню его слова: «Я не знаю, начнется война завтра или через две не­дели, но не должно быть никаких сомнений в том, что война с гитлеровской Германией неизбеж­на»...

Командир эскадренного миноносца «Сообрази­тельный» С.С. Ворков:

«День 21 июня 1941 г. выдался погожим. В голу­бом небе — стайки облаков. От зноя скрутились тон­кие листья акаций.

Севастополь — главная база Черноморского флота — в этот день жил обычной жизнью большо­го приморского города. Но спокойствие было внешним. За ним скрывались проводимые на флоте мероприятия, связанные с повышением боевой го­товности.

Мне казалось, что день прошел незаметно и сра­зу наступил вечер. Я поспешил на корабль.

Ночь обещала быть тихой, только вот закат был какой-то необычный. Большой каравай солнца мед­ленно опускался в море, окрашивая его в темно-пурпурный цвет.

Надстройки, мачты и палуба корабля свети­лись в догорающей заре. Я смотрел на море, то­нущее солнце, и становилось почему-то тревож­но...

Пахло сыростью — прошел небольшой дождь.

Транспортно-заряжающая машина 192-го батальона штур­мовых орудий у железнодорожного моста через Буг.

В маленькой Корабельной бухте, расположенной почти против Минной стенки, отражались электри­ческие огни кораблей. Несколько левее, на Павлов­ском мысе, зеленым огоньком светилась крошеч­ная мигалка. Черные тени кораблей терялись в глу­бине Южной бухты.

Послышался бой полуночных склянок — четыре двойных удара... Я поднялся на стенку причала. Вок­руг было пусто. Мои шаги гулко раздавались в ночи. Шелестели листья деревьев. С моря усиливался ветер. Небо заволакивало тучами...

Освеженный ночной прохладой, я возвратился на корабль. В каюте за письменным столом раскрыл книгу и попытался читать, но не читалось. Я лег спать».

Руссиянов И.Н., командир 100-й стрелковой дивизии, вспоминает:

«В субботу 21 июня день выдался хлопотли­вым. Но хлопоты были приятными. Мы готови­лись к торжественному открытию построенного своими руками стадиона. Вечером в последний раз мы с командирами и политработниками ос­мотрели новый стадион. Все остались очень до­вольны, настроение было праздничное, припод­нятое.

— Ну что ж, товарищи, —сказал я, —завтра нам предстоит радостный, но напряженный день. При­казываю всем хорошенько выспаться, чтобы физи­чески быть в форме не хуже братьев Знаменских. Спокойной ночи!

Пошутив, все разошлись по домам.

Домой — а я жил в деревянном домике рядом

Советский пограничный столб. Через несколько минут он будет сломан немецкими солдатами.

со штабом — вернулся только к полуночи. Семья — жена, сын и две дочки — уже давно досматривала третий сон. Подготовил к завтрашнему празднику обмундирование, осмотрел и почистил свой люби­мый наган (после ранения в левую руку мог стре­лять только из револьвера) и вышел на крыльцо. Невдалеке темнело здание штаба, чуть дальше смутно виднелись контуры стадиона. Изредка на­летавший ветерок шумел в вершинах елей. Стояла полная тишина.

Наша 100-я ордена Ленина стрелковая диви­зия, как я уже писал, дислоцировалась в районе Минска, в небольшом местечке Уручье. Живо­писнейшие там места. Кругом лес, типичная бе­лорусская пуща: ель, осина и вдруг — березовая рощица, которая так и светится на фоне темных елей. Весной пьянит запах березового сока и ло­пающихся почек, оглушают звонкие соловьиные концерты, летом — полно ягод, осенью — гри­бов.

Я лег, но долго не мог заснуть. Одолевали тре­вожные мысли. Когда вернется батальон связи с ко­мандно-штабных учений, которые проводил коман­дующий Западным особым военным округом гене­рал армии Д.Г. Павлов? Как-то показали себя там наши?..

С этими мыслями незаметно уснул».

Генерал армии Д.Г. Павлов провел вечер 21 июня за сугубо мирным занятием. В то время, как немецкие солдаты слушали обращение Гитлера, командующий Западным особым военным округом в Минске наслаждался представлением куда бо­лее приятным. Вместо выслушивания пафосных банальностей глухим от волнения голосом ротно­го он смотрел «Тартюфа» — в Минске гастролиро­вал Московский Художественный театр. Посмот­реть на игру московских знаменитостей пришли первые лица республики, гражданские и военные. Помимо Павлова на спектакле присутствовал сек­ретарь ЦК КП(б) Белоруссии П.Пономаренко. Спектакль шел почти до полуночи, и Павлов был вызван в штаб округа едва ли не из театральной ложи.

Павлова оторвали от блистательного «Тартю­фа», чтобы сообщить о том, что происходило по ту сторону границы, пока он смотрел спектакль. Объявление немцами задач солдатам за несколько часов до войны было отнюдь не напрасной ме­рой предосторожности. Перебежчики были обы­денным явлением в ходе войны. Среди сотен ты­сяч человек, составлявших армию вторжения, были люди самых разных убеждений. Были среди призванных в вермахт немцев те, кто в той или иной мере симпатизировал коммунистам. Один из них решился на то, чтобы перейти границу и сообщить советской стороне о готовящемся нападении. О том, как это произошло, повествует доклад началь­ника 90-го пограничного отряда майора М. С. Бычковского:

«21 июня в 21:00 на участке Сокальской комен­датуры был задержан солдат, бежавший из гер­манской армии, Лисков Альфред. Так как в комен­датуре переводчика не было, я приказал комен­данту участка капитану Бершадскому грузовой машиной доставить солдата в г. Владимир в штаб отряда.

В 0:30 22 июня 1941 г. солдат прибыл в г. Вла­димир-Волынск. Через переводчика примерно в 1 час ночи солдат Лисков показал, что 22 июня на рассвете немцы должны перейти границу. Об этом я немедленно доложил ответственному дежурно­му штаба войск бригадному комиссару Масло­вскому. Одновременно сообщил по телефону лич­но командующему 5-й армией генерал-майору Потапову, который к моему сообщению отнесся подозрительно, не приняв его во внимание. Я лич­но твердо также не был убежден в правдивости сообщения солдата Лискова, но все же вызвал ко­мендантов участков и приказал усилить охрану