Оксана Захарова - Генерал-фельдмаршал светлейший князь М. С. Воронцов. Рыцарь Российской империи

Наследник Русского Престола посетил Эчмиадзинский монастырь. За 200 сажен перед северными вратами обители он был встречен многочисленным духовенством монастыря, в полном облачении, с крестом, хоругвями и образами, и при пении священных гимнов и колокольном звоне Его Высочество, идя рядом с Патриархом Нерсесом, вступил по золотой парче в монастырь и в собор.

Отслушав краткий молебен, Цесаревич прикладывался к иконе святого Копия и мощам угодников, «после чего, пишет Нерсес, Его Высочеству подали мы приветственную записку на армянском языке, изобразив в ней с искони одушевляющия всех армян заветныя чувства усерднейшей верноподданности к всемилостивейшему Престолу великой державы Российской»[708].

Из церкви Наследник отправился в палаты Патриарха, где для него были отведены специальные комнаты.

В девятом часу вечера состоялся обед на 16 кувертов. По правую сторону от Цесаревича сидел Нерсес с двумя архиепископами, по левую — князь В.О. Бебутов и другие. После обеда Цесаревич и Патриарх кушали кофе в отдельном кабинете и почти до 11 часов вели беседу на русском языке.

На другой день, 7 октября, после литургии Его Высочество осматривал древности Эчмиадзинского храма и прикладывался к святым мощам апостолов и других угодников. Посетив трапезный зал, помещение Эчмиадзинского Синода и древнюю монастырскую библиотеку, наследник пил чай у Патриарха, после чего, поблагодарив Его Святейшество за прием, Цесаревич простился с Нерсесом и отправился в Эривань.

Эчмиадзинский прием был подробно описан Патриархом в письме к княгине Воронцовой, на что княгиня отвечала: «Муж мой, совершив в течение нынешнего года два раза объезд почти целого края, вверенного его управлению, возвратился в совершенном, слава Богу, здоровий. Мы с восхищением узнали о прекраснейшем приеме, сделанном вашим св-ством Государю Наследнику, и душевно сожалели, что не могли быть оному свидетелями. Графиня Шуазель преисполнена чувствами живейшей признательности за драгоценную вашу о ней память. Она вместе со мною, с мужем моим и сыном испрашивает вашего, милостивый архипастырь, благословения. Кн. Елисавета Воронцова»[709].

В свою очередь князь М.С. Воронцов писал Патриарху Нерсесу от 29 декабря 1850 г.: «‹…› Его Императорское Высочество с восхищением говорил об Эчмиадзине и о вашем там приеме; и мы должны все радоваться, что Великий Князь к нам приехал, и что Бог нам помог таким образом, что у Наследника Престола останется самое лучшее впечатление обо всем, что он видел на Кавказе, и что все жители Кавказа узнали будущего их Государя и узнали, сколько он достоин высокого своего назначения ‹…›»[710].

В программе нравственного покорения Кавказа Воронцов умело использовал народные традиции и светские церемониалы. Как отмечал М.П. Щербинин, устраиваемые наместником в Тифлисе еженедельные вечера, балы и концерты имели цель «‹…› слияние туземцев с русскими и уничтожение ‹…› враждебной розни, искони существовавшей между ‹…› обитателями Кавказа ‹…›»[711].

Расходы на проведение светских церемониалов осуществлялись не за счет казенных, но личных средств князя.

В 1845 г. доходы Закавказского края достигали 1 649 1 51 рубля; в 1849 г. — примерно 2 000 000 рублей, а в 1852 г. — 6 226 492 рублей[712].

С первого года своего пребывания в Тифлисе Воронцов занимался его благоустройством.

Город рос — если в 1835 г. он насчитывал 25 000 жителей, то в 1847 г. население его составляет 43 862 человека.

Воронцов — инициатор многих градостроительных преобразований. Тифлис хорошел. Большая часть его покрывается мостовыми. Вдоль северной городской стены (по линии будущей Мухранской улицы) строится крепостной бульвар. Недалеко от последнего в 1867 г. будет воздвигнут памятник светлейшему князю М.С. Воронцову. Император Александр Николаевич утвердил ходатайство князя А.И. Барятинского о сборе добровольных пожертвований на памятник М.С. Воронцову. Сам Государь внес три тысячи рублей. В 1867 г. памятник был открыт, как признание заслуг человека, покинувшего в 1854 г. Кавказ и о котором, как об истинно государственном деятеле, можно судить по тем делам, по той пользе, которую он принес своей деятельностью подвластным ему землям.

Отношения М.С. Воронцова с духовными и политическими лидерами местного населения

Глубоко просвещенный и всесторонне образованный человек, М.С. Воронцов в Новороссии, Бессарабской области и на Кавказе демонстрировал глубокое уважение к духовным, культурным традициям местного населения, стремился к установлению самых дружеских отношений с представителями различных религиозных конфессий.

Долголетняя дружба связывала М.С. Воронцова с Патриархом всех армян Нерсесом V. В феврале 1803 г. архимандрит Нерсес, будучи посланцем эриванского хана, прибыл в Тифлис, чтобы вести переговоры с главнокомандующим на Кавказе князем П.Д. Цициановым о возведении на Эчмиадзинский патриарший престол сторонника России — архиепископа Даниила. Выслушав Нерсеса, Цицианов командировал в Эривань своего адъютанта поручика графа М.С. Воронцова с требованием исполнения приказа русского правительства. Перед отъездом граф познакомился с архимандритом Нерсесом. Миссия Воронцова кончилась неудачно, князь Цицианов возглавил поход на Эривань. Но еще до войны с Персией дружба Воронцова с Нерсесом упрочилась при взятии Гянджи, когда они жили в одной палатке.

Судьба свела старых друзей спустя годы в Новороссии. Епархиальный начальник Бессарабской области Нерсес часто ездил навещать из Кишинева в Одессу Новороссийского генерал-губернатора и наместника Бессарабской области графа М.С. Воронцова. Любимой темой бесед старых друзей были обсуждения природных богатств Кавказа и проблем местного населения.

Следует заметить, что при посредничестве Нерсеса Воронцову прислали из Эривани и Нахичевани черенки 35 различных сортов винограда.

Спустя время граф, получив из Китая чайные кусты и другие тропические растения, переправил часть Нерсесу с просьбой отправить их в Эривань.

На соборе 1843 г. армяне избрали Нерсеса в патриархи. Император Николай I не только утвердил этот выбор, но и пригласил архипастыря в Петербург для личного знакомства.

Граф М.С. Воронцов. 1823 год. В. Рейнольдс по оригиналу Т. Лоуренса Графиня Е.С. Пемброк. Г. З. Фициус с оригинала Т. Лоуренса Лорд Сидней Херберт. Р. Уорд с оригинала Ф. Гранта Светлейшая княгиня М.В. Воронцова. Леон Ноэль с оригинала Ф. Винтерхальтера Светлейшая княгиня E.K. Воронцова. 1852 год. Принцкофер с оригинала К. Блааса Графиня С.М. Воронцова. В 1844 году стала женой графа А.П. Шувалова. Портрет работы К. Робертсон Граф А.П. Шувалов. Демезон с оригинала М. Зичи Светлейший князь С.М. Воронцов. Портрет работы А. Леграна Граф И.И. Воронцов-Дашков

Тяжелая болезнь задержала прибытие Нерсеса в Эчмиадзин почти на два года.

В декабре 1845 г. состоялся въезд в Тифлис Патриарха Нерсеса. По распоряжению наместника высшие местные власти приветствовали его, начиная с Душета. Особенно растрогала Патриарха встреча его от имени своих родителей молодым князем С.М. Воронцовым — сыном наместника. По окончании церемонии, едва Патриарх вступил в архиерейские покои, к нему прибыли князь и княгиня. Теплая встреча старых друзей вызвала восторг у собравшихся. Будучи до конца весны 1846 г. в Тифлисе, Нерсес большую часть вечеров проводил у Воронцовых, которые, в свою очередь, любили приезжать к Патриарху. Беседы Нерсеса с Воронцовым касались в основном проблем края.

В начале 1846 г. Воронцов был озабочен открытием в Тифлисе коммерческого училища. Тифлисское купечество с радостью отозвалось на предложение Патриарха и постановило: «На средства Гайканского (Армянского) общества учредить Коммерческое училище в Закавказье, в память Всемилостивейшаго посещения Государем Императором Николаем Первым Эчми-адзинского Престола в 1837 году»[713]. Патриарх Нерсес сам составил проект «Устава Гайканского Коммерческого училища».

В отчете Императору Воронцов писал: «Назначение патриархом всех Армян Нерсеса имело самое полезное влияние на устройство Армянской церкви и приведение дел ее в порядок. Неутомимая деятельность и заботливость этого почтенного старца дали ход многим полезным предприятиям, остававшимся до него без движения. Если он успеет привести в исполнение давнишние свои предположения об открытии в Эчмиадзине духовной Армянской семинарии, то это учреждение будет иметь весьма выгодные последствия, как собственно для Армянского духовенства, так и в политическом отношении, ибо нет сомнения, что в то время Армяне из Константинополя, Индии и других мест Востока будут присылать в Эчмиадзин для образования своих детей. Он занимается также улучшением и распространением Армянской семинарии в Тифлисе, которой он положил начало во время управления им здешнею епархиею и которая с тех пор оставалась в совершенном забвении»[714].