Сергей Шокарев - Повседневная жизнь средневековой Москвы

За столами сидели на скамьях, опиравшихся на четыре ножки или глухие ноги из целой доски. Скамейная спинка могла быть перекидной на обе стороны — такие скамьи именовались «переметными» или «опрометными». На больших «спальных» скамьях отдыхали днем, для чего на одном конце у них делался «взголовашек». Скамьи также покрывали или обивали тканями. Реже встречались кресла и стулья — в основном иноземной работы. Вероятно, отечественное происхождение имели «стольцы» — маленькие круглые или четырехугольные табуреты{517}.

Дополняли интерьер парадной залы богатого дома «шафы» (шкафы), поставцы (полки), рундуки, скрыни (шкафы с выдвижными ящиками типа комодов). В шкафах и на поставцах стояла дорогая посуда, а на рундуках и скрынях — различные «диковины»: часы, «арганы» (органы) и пр. Стены, как уже говорилось, украшали «парсуны», карты («чертежи»), гравюры и, видимо со второй половины XVII века, живописные полотна. Свет в помещение попадал через слюдяные или стеклянные «косящатые» окна, а с наступлением темноты оно освещалось восковыми или сальными свечами, которые ставились в паникадило или в «шендан» (шандал) — подсвечник, стоявший на столе или на полу или крепившийся к стене. В царском дворце и у вельмож были дорогие серебряные шандалы — например такой: «птица, вверху позолочена сама себя ест; в середине два человека, мужеск пол в левой руке держит рукавицу перщатую, а женский пол держит мужика по правую руку»{518}.

Примером того, как эта мебель и предметы интерьера сочетались друг с другом, может служить «столовая палата» князя В.В. Голицына. Помимо уже упомянутых икон и произведений искусства в ней находились три стола (два из них имели аспидные столешницы, а третий — вероятно, обеденный — был дубовым), семь скамей «опрометных», 22 стула, шкафы с серебряной и стеклянной посудой, рундук со стоявшими на нем «ар-ганами» в соседстве с «домброй большой басистой», большое и дорогое паникадило, «шенданы», подсвечники и пр.{519}

Голландец Н. Витсен, побывавший в 1665 году в гостях у богатого московского купца Аверкия Степановича Кириллова, был более скуп на описание его дома, чем оценщики имущества опального Голицына:

«Я посетил Аверкия Степановича Кириллова, первого гостя, которого считают одним из самых богатых купцов. Он живет в прекраснейшем здании; это большая и красивая каменная палата, верх из дерева. Во дворе у него собственная церковь и колокольня, богато убранные, красивый двор и сад. Обстановка внутри дома не хуже, в окнах немецкие разрисованные стекла. Короче — у него все, что нужно для богато обставленного дома: прекрасные стулья и столы, картины, ковры, шкафы, серебряные изделия и т. д. Он угостил нас различными напитками, а также огурцами, дынями, тыквой, орехами и прозрачными яблоками, и всё это подали на красивом резном серебре, очень чистом. Не было недостатка в резных кубках и чарках. Все его слуги были одеты в одинаковое платье, что не было принято даже у самого царя»{520}.

Как видим, парадные помещения старомосковских палат производили впечатление. Теперь постараемся составить представление о других комнатах богатого московского дома эпохи Средневековья. По-видимому, женская и мужская его части не обязательно были разнесены по разным этажам, хотя, очевидно, для светелок — женских комнат, где занимались рукоделием, — отводился верхний этаж постройки. Можно предположить, что ближе всего к парадным помещениям располагался кабинет хозяина, который именовался «комнатой». Правда, не во всех богатых домах такой кабинет существовал. Например, В.В. Голицын, человек образованный и много работавший с бумагами, без него обходился. Возможно, кабинетом князю служила «крестовая палата», где, помимо прочей мебели, стояли столы, а среди утвари были приборы для письма — чернильница и «песошница» (написанное посыпали песком, чтобы чернила быстрее сохли и не размазывались){521}.

В монументальном труде о быте русских царей И.Е. Забелин уделил значительное внимание кабинетам царей и других членов царской фамилии. Он отмечает: «Комната, в собственном значении, была кабинетом или вообще таким помещением, в котором оставались большую часть дня. Поэтому она ближе может ознакомить нас со вкусами и потребностями повседневной жизни в царских хоромах». Каждый хозяин обставлял кабинет в соответствии со своими интересами и вкусами. Очень хорошо это проиллюстрировал Забелин: «Книга церковных поучений или церковно-исторических сказаний, житий и т. п. сменялась иногда шахматною доскою или, особенно на женской половине, какими-либо предметами мастерства и работ, которые нужно было осмотреть, обсудить, рассказать и приказать, чего хочется и что нужно делать, а нередко и предметами собственного рукоделья. Кто особенно прилежал книжному учению, у того на комнатном столе чаще встречались книги, чем другие предметы, у того и в комнате стояла особая книгохранительница с запасом избранных, или наиболее необходимых, так сказать, настольных книг, для душевного спасения»{522}.

Чаще всего «комната» служила хозяину дома для работы: в ней создавали литературные произведения, вели переписку, занимались бухгалтерскими подсчетами. Поэтому главное место в ней занимали стол и кресло, нужные для работы книги и документы, письменные принадлежности. Забелин описывает рабочий стол царей: «Чистая бумага… большею частию резалась на столбцы, которые по написании подклеивались один под другой, для чего на столе находилась и клеельница с клеем. Письменный прибор заключался в чернильнице с песочницею и с трубкою, где перья мочить. Перья государь употреблял обыкновенно лебяжьи. Знатные люди в то время редко писали гусиными. Кроме того, были перья с карандашами и с грифелями для записок в книжках левкасных, пергаментных и каменных или на грифельных досках… В числе царских вещей, описанных в 1611 г. по случаю их продажи в уплату жалованья находившимся тогда в Москве польским ротам, между прочим была чернильница серебряна, в ней свистелка серебряна с зуботычками да с уховерткою. Свистелка нужна была для призыва слуг и заменяла в то время теперешний колокольчик. Зуботычка есть собственно зубочистка, предмет, вместе с уховерткою, необходимый в повседневной жизни»{523}. Письменный прибор также мог включать в себя «осла» (оселок), «монастырек» (готовальню), нож для очинки перьев, свечные ножницы и прочие принадлежности. Эти предметы упоминаются не только среди царского имущества, но также в описях «животов» бояр Н.И. Романова, А.С. Матвеева и В.В. Голицына.

Цари Михаил Федорович и Алексей Михайлович для чтения и письма пользовались очками. «У царя Михаила Федоровича (1636 г.), — пишет И.Е. Забелин, — находим двои очки во влагалищах в серебряных; на одном влагалище была надпись: “очки князь Олексея Васильевича Приимково-Ростовского”. Оно было украшено с одной стороны клеймом с двумя львами, а на другой стороне был изображен инрог… со змием дерется. У других очков у влагалища по сторонам резаны в травах птицы… У царя Алексея Михайловича в 1676 году были очки большого стекла, в золотой оправе, в серебряном, местами позолоченном, влагалище»{524}.

Каждый кабинет обставлялся и украшался различными предметами роскоши и «диковинами». Это были часы, различные музыкальные инструменты и автоматы («арганы», «цымбалы»), драгоценная посуда, небольшие скульптуры западноевропейского производства, картины, карты («чертежи»), зеркала, шкатулки, ларцы и прочие затейливые вещицы, радовавшие глаз хозяина и удивлявшие гостей. Например, среди имущества боярина Н.И. Романова были «2 яблока немецкия большия, писано на них землемерие на стоянах в кольцах медных на верху по колечку медному»; понятно, что речь идет о глобусах. Для полноты картины следует добавить клетки с птицами — попугаями, канарейками, снегирями, щеглами, перепелками и др.

Следующей комнатой была «крестовая палата». В богатых усадьбах имелись домовые церкви, что не исключало наличия «крестовой» (так, например, было в доме В.В. Голицына). Одна стена такой молельни представляла собой иконостас, здесь же хранилась всякая домашняя «святость»: кресты, панагии, частицы мощей святых в специальных ковчежцах, особо чтимые предметы из Святой земли, священные книги и жития святых, четки, «лествицы» (лестовки — особый вид плетеных четок). Здесь стоял аналой, на который клался молитвенник. В «крестовой» совершали утренние и вечерние молитвы, могли проходить церковные службы, особенно если владелец усадьбы не имел домовой церкви.

Самой удаленной комнатой была «постельная» или «спальная». В домах среднего достатка спали на лавках, которые делались шире обычных, а в богатых хоромах были кровати. Старинная русская кровать, по объяснению И.Е. Забелина, «была в настоящем смысле кровом, в роде сени и шатра». Над ней возвышался балдахин, именовавшийся «небом» или «подволокой». Шился он из камки — шелковой материи с узором, образованным блестящим атласным переплетением нитей на матовом фоне, — и украшался кружевом и кистями; по «небу» вышивались орнаменты, изображения людей и зверей. Деревянные части самого ложа украшались резьбой, росписью, позолотой, обивались дорогими тканями, иногда в изголовье вставляли зеркала. Очень высоко ценились кровати «немецкие» (иноземной работы). В 1654 году после смерти Н.И. Романова его «немецкая» кровать «с завесом» по воле государя досталась князю Я. К Черкасскому{525}. Князь являлся состоятельным человеком, однако, вероятно, обрадовался подарку