Тоталитаризм и вероисповедания - Дмитрий Владимирович Поспеловский

из 10 членов только один был фалангистом, весьма липовым притом, а именно тот же Суньер, державший ее на привязи. Деидеологизированная и полностью прирученная Фаланга теперь состояла из государственных чиновников, полуинтеллигентов, профессионалов, некоторых помещиков и массы бывших социалистов и бывших анархистов. Это был в основном тот же контингент, что составлял и компартию, с той лишь разницей, что у коммунистов требовались дисциплина и подчинение генеральной линии, а у Франко за названием «фалангист» ничего не стояло, кроме лояльности по отношению к вождю.

301

Режим Франко был типичным примером жесткой военной диктатуры. Известно, что в первые 5—10 лет после окончания Гражданской войны террор Франко унес значительно больше жертв, чем погибло в Гражданской войне. Но что Франко руководствовался прагматикой, а не какой-то программой уничтожения целых слоев населения во имя какой-то идеологической утопии, показывает то, что, когда в конце 1940-х — начале 1950-х годов он почувствовал стабильность в стране, он приступил к постепенной либерализации режима. Сначала в области экономики, способствуя развитию рыночной экономики, приглашая иностранных инвесторов, развивая туризм. Этим он открыл границы и своим гражданам, и иностранным, за чем неизбежно началась и либерализация политическая. Еще в 1947 году Франко объявил, что после его смерти в стране будет восстановлена монархия. Передачу трона он готовил внуку Альфонса XIII. Интересно, что он обеспечил будущему королю воспитание в духе конституционной монархии и демократии. Следовательно, как классический военный диктатор он рассматривал диктатуру как временное явление, выходящее за рамки законности и допустимое только как крайняя мера для спасения отечества от коммунистической угрозы. Другое дело, что он сам все же оставался у власти до своей смерти. Тут уже действовала инерция власти, соблазняющая и увлекающая ее носителя.

Подводя итоги франкизму, следует заметить, что:

— во-первых, режим Франко был не фашизмом, а жесткой, но прагматической диктатурой, прагматизм которой открывал ее возможности эволюции и изменений;

— во-вторых, его власть опиралась на Католическую церковь и традиционный консервативный истеблишмент. Модернизация страны была одним из краеугольных факторов легитимизации режима Франко, что заставило его открыть страну иностранным капиталовложениям, вместе с чем пришла необходимость расширения свобод коммуникаций, въезда и выезда из страны как для иностранцев, так и для испанцев;

— в-третьих, с либерализацией Римско-католической церкви при папе Иоанне XXIII последовала аналогичная либерализация испанского католического истеблишмента. Испанская церковь начала поддерживать рабочие стачки и сопротивление либеральной интеллигенции крайностям диктатуры.

302

Так, режим начал терять один из главных слонов, на которых он держался;

— в-четвертых, с индустриализацией и модернизацией страны испанская элита была вынуждена перейти к новым областям деятельности, входить в контакт с иностранцами из демократических государств, посылать своих детей на учебу за рубеж, чтобы подготовить их к мировым рыночным отношениям;

— в-пятых, монархисты, обнадеженные наличием молодого, современно образованного претендента на престол, начали оказывать давление на правительство в пользу очистки его и государственной политики от остатков фалангизма;

— и наконец смерть диктатора, коронация юного монарха, который не нес вины ни за грехи своего деда, ни за террор Фаланги и Франко в эпоху Гражданской войны, завершили процесс превращения Испании в современное демократическое государство.

Но все ли так прекрасно, не пришлось ли Испании расплачиваться за переход к демократии? Да, пришлось. Испания утеряла свою патриархальность. Вряд ли о сегодняшней Испании можно сказать то, что мы говорили в начале этой главы. Там теперь борются за власть политические партии так же, как и в любой другой секулярной демократии. Со свободой от цензуры в страну нагрянул шквал сомнительной литературы. Рухнула органическая связь страны и ее общества с церковью, с христианскими ценностями. И сегодняшняя Испания — одно из самых нравственно распущенных обществ Запада. Правда, то, что раньше делалось тайно и прикрывалось лицемерным внешним благочестием, теперь совершается явно. За все приходится расплачиваться. Соседство добра и зла в этом мире неизбежно. Разница в том, что при диктатурах общество пытается диктовать человеку, что делать и что не делать. В демократическом обществе личность рассматривается как самостоятельное существо, способное само выбирать между добром и злом.

303

Аннотированная библиография

Biddiss, Michael D. Father of Racist Ideology: the Social and Political Thought of Count Gobineau. N. Y., Weybright & Talley, 1970. Книга об «отце» нацистского расизма, французском графе Гобино, жившем в XIX веке, который утверждал неравенство рас, ставил арийскую расу (то есть прежде всего германцев) выше всех. К арийцам он относил и французскую аристократию, которая якобы произошла от германских франков, в то время как французские низшие классы являются потомками латинян и кельтов и потому стоят несравнимо ниже германцев.

Brenan, Gerald The Spanish Labyrinth. Cambridge University Press, 1964. Бренан прекрасно знает Испанию, понимает и любит ее «душу» и умеет передать это читателю. Подзаголовок книги вполне справедливо гласит, что суть книги: «Изложение социальной и политической подоплеки Испанской гражданской войны». Русский читатель найдет в книге много общего между русским и испанским характерами и между русскими и испанскими революциями с их максимализмом и крайней жестокостью, сосуществующими с отсутствием злопамятности.

Derfler, Leslie An Age of Conflict. Readings in Twentieth-Century European History. N. Y., Harcourt Brace, 1997. Сборник статей и отрывков по основным темам европейской истории XX века из сочинений 45 авторов. Тут и международно-известные историки, и политики всех направлений мысли, включая Льва Троцкого и коммуниста Роя Медведева, левых промарксистских и гегельянских детерминистических историков — фон Лауэ, Джерри Хоф, Исаак Дойчер, и таких непредвзятых серьезных историков, как Джордж Кеннан, Карл Фридрих, Доминик Ливен и пр. Ценность его в том, что он дает возможность читателю ознакомиться с множеством различных толкований исторических событий и, сопоставляя их, сделать свои выводы.

Eubank, Keith The Road to World War II. A Documentary History. N. Y. Thomas Crowell Co., 1973. Подробная история Европы с 1918 по 1939 год в контексте рассмотрения факторов, приведших ко Второй мировой войне. Автор посвящает отдельные главы Гитлеру, Муссолини, Лиге Наций и Чехословацкому кризису, пакту Молотова—Риббентропа как главным факторам, приведшим к войне. К каждой главе приложены полностью или в отрывках соответствующие документы.

304

Greene, Nathaniel From Versailles to Vichy. N. Y., Thomas Crowell Co., 1970. Краткая политическая история Франции между войнами. Рассматривает, в частности, тоталитарные течения фашизма и коммунизма, провал Народного фронта накануне Второй мировой войны, причины нравственной слабости Франции, приведшей к национальной катастрофе 1940 года и временному режиму фашизма. Kennan, George From Prague after Munich. Diplomatic Papers, 1938-1940. Princeton University Press, 1968. Автор — один из самых выдающихся и образованных американских дипломатов, русист