Бабий Яр. Реалии - Павел Маркович Полян
Бабий Яр. Реалии читать книгу онлайн
Киевский овраг Бабий Яр — одна из «столиц» Холокоста, место рекордного единовременного убийства евреев, вероломно, под угрозой смерти, собранных сюда якобы для выселения. Почти 34 тысячи расстрелянных всего тогда за полтора дня — 29 и 30 сентября 1941 года — трагический рекорд, полпроцента Холокоста! Бабий Яр — это архетип расстрельного Холокоста, полигон экстерминации людей и эксгумации их трупов, резиденция смерти и беспамятства, эпицентр запредельной отрицательной сакральности — своего рода место входа в Ад. Это же самое делает Бабий Яр мировой достопримечательностью и общечеловеческой трагической святыней.
Жанр книги — историко-аналитическая хроника, написанная на принципах критического историзма, на твердом фактографическом фундаменте и в свободном объективно-публицистическом ключе. Ее композиция жестко задана: в центре — история расстрелов в Бабьем Яру, по краям — их предыстория и постистория, последняя — с разбивкой на советскую и украинскую части. В фокусе, сменяя друг друга, неизменно оказывались традиционные концепты антисемитизма разных эпох и окрасок — российского (имперского), немецкого (национал-социалистического), советского (интернационалистского, но с характерным местным своеобразием) и украинского (младонационалистического).
Прибывшая милиция и комендантский надзор Днепровской флотилии рассеяли толпу, а избитых доставили в отделение милиции. Назавтра, 29 июня, на некоторых ларьках Житного базара, что на Подоле, были расклеены листовки такого содержания: «Бей жидов, спасай Россию. Да здравствует Красная армия» и «Бей жидов, уничтожай их. Да здравствует свободная Советская Россия».
В тот же день, 29 июня, в квартире 11 дома 22 по Межигорской улице случился еще один антисемитский эксцесс — массовая драка. Противоборствующие стороны точно такие же — вернувшийся в город еврей (красноармеец Яков Шмулевич Бык, 1923 года рождения) явился в свою бывшую квартиру, где проживала Екатерина Сергеевна Кальпета, на 11 лет его старше, по национальности украинка, нигде не работавшая, — явился, как он заявил, для опознания своей мебели, находящейся в этой квартире.
Кальпета Быка в квартиру не пустила, а когда он вернулся вместе с сотрудником прокуратуры, то не пустила обоих, а собравшиеся у дверей соседи — в строгом соответствии с тем, что они выкрикивали, — набросились на визитеров, которых подоспевшие милиционеры едва-едва успели защитить[551].
Аналогичные ситуации возникали по всей Украине. Вот история Иосифа Марковича Петелевича, зубного врача из Днепропетровска. 25 августа 1944 года, с ордером на руках, он попытался вселиться в свою квартиру, в которой во время войны проживала Пелагея Орлова. Та отказалась выезжать, и на ее крики сбежалась толпа человек так в двести: они стали кричать — и классические «Бей жидов, спасай Россию!» и «Смерть жидам!», и лозунг местного изготовления: «37 тысяч жидов убрали, а мы уберем остальных» (37 тысяч — это число евреев, расстрелянных немцами в Днепропетровске)[552]. После чего бесчинствующая толпа стала кидать в Петелевича камнями, а когда он скрылся у соседа Улановского, тоже еврея, толпа ворвалась и к нему, вырубив топором дверь. Бесчинства продолжались до тех пор, пока не прибыла милиция[553].
...Настоящий же погром случился в Киеве четырнадцатью месяцами позже — 7 сентября 1945 года.
Мало того, летом 1945 года соткался — как же без него? — и свежайший кровавый навет! Чудом уцелевших хасидов попытались обвинить в столь типичном для евреев занятии, как ритуальное убийство! Правда, не в Киеве, а во Львове — столице присоединенной к СССР Галиции.
Выглядела эта карикатура на дело Бейлиса так. Львовская синагога, располагавшаяся в доме 3 по Угольной улице, стала естественным перевалочным пунктом для депортированных в свое время в СССР польских евреев, возвращающихся в Польшу (с надеждой не задержаться в ней, а проследовать далее, в Палестину). По городу якобы поползли слухи об убийстве детей в синагогальных застенках, а 12 июня кто-то даже заявил в милицию о заваленном трупами подвале.
И вот для проверки этих слухов 14 июня 1945 года, в шесть часов вечера, в здание синагоги по приказанию прокурора Львовской области тов. Корнеты заявляются старший следователь прокуратуры Львовской области юрист 1-го класса Лавренюк и начальник оперативной группы Управления милиции НКВД г. Львова старший лейтенант милиции Маляр.
Поставленная перед ними задача, как она описана в протоколе события — и далее цитата из него, — это:
...осмотр и установление наличия в здании и подвалах здания людских трупов и людской крови.
При осмотре присутствовали:
1. Священник (рабин) еврейской синагоги Тайхберг Берко Копылович, проживающий в гор. Львове по ул. Овоцова 4, кв. 9.
2. Староста синагоги Шварц Кароль Зуехович, проживающий в гор. Львове по ул. Жолкевской 3, кв. 9.
3. Сотрудник оперативной группы ХРАМОВ Николай Герасимович, проживающий в гор. Львове по ул. М. Сташица 3, кв. 9.
Здание синагоги каменное, состоит из большого зала с тремя балконами, кладовой и сарая, где на праздники режут кур, а также нескольких квартир, где живут жильцы.
При тщательном осмотре здания людских трупов не обнаружено, как в квартирах, зале синагоги, а также и в подвалах, и в канализационных колонках.
В сарае обнаружено большое количество куриного пера и капли крови от убоя кур. Каких-либо следов, чтобы свидетельствовали об убийстве детей, в синагоге не обнаружено, о чем и составлен настоящий протокол.
Осмотр закончил в 21:00[554].
Это ж каким выдающимся и самоотверженным надо быть антисемитом, чтобы месяц спустя после завершения войны и Холокоста, во Львове — после июньско-июльских, 1941 года, погромов и Яновского лагеря — на основании каких-то слухов запустить столь блистательный процесс!
1945. Предпоследний в Европе еврейский погром
...Но вернемся к киевскому погрому. Как это было и как такое могло случиться?!
А вот как. Летом 1945 года в свою квартиру на Китаевской улице вернулась из эвакуации еврейская семья Рыбчинских. В их квартиру самовольно вселилась семья Грабарей, которых, по законному требованию Рыбчинских, выселяли из нее, причем — из-за их вопиющего самоуправства — без предоставления какого-либо жилья.
И тогда мать семейства попросила помощи у сына-красноармейца, Ивана Захаровича Грабаря, 23-летнего гвардии рядового. Тот немедленно выехал, прихватив с собой в помощь друга — гвардии младшего сержанта Мельникова Николая Александровича. За несколько дней до своей смерти Иван заходил в прокуратуру, где сказал: «Что же мы воюем, а наши квартиры жиды занимают?»[555] Где и как он сражался за Родину, мы не знаем, но, судя по базе данных «Подвиг народа», боевые заслуги гвардейца перед отечеством ни орденами, ни медалями отмечены не были.
Но ничего не помогло — Грабарей все равно выселяли на улицу. И вот 4 сентября друзья напились с такого горя в пивной, после чего решили выместить накопившуюся злобу на каком-нибудь жидяре. Ни на какое сопротивление, возмездие или наказание приятели не рассчитывали: в Киеве, по их мнению, евреям полагалось только утираться, улыбаться, сплевывать зубы, помалкивать в тряпочку и идти подальше... А вот и он, жидяра, — одинокий и хлипкий: то, что им, храбрецам, надо! Как его звать-величать и кто он таков — неважно: однозначно жид, и щас ты, сука, нам за все ответишь, за все вашенское племя!
И в этом была их роковая ошибка! Ведь подвернулся им не абы кто, а офицер и сотрудник органов — старший лейтенант Иосиф Давидович Розенштейн, старший радиооператор отдела «Б» НКГБ УССР, 1912 года рождения, проживавший по Заводской улице, 30. В 17 часов 30 минут, одетый в гражданское, он возвращался из булочной домой и столкнулся нос к носу с пьяными гвардейцами. Те и правда начали его оскорблять
