Юрий Пернатьев - Великие загадки истории

Директор заезжего цирка удивился способностям мальчишки и взял его на работу. Гарри, обвязанный веревками, проворно освобождался от пут; подвешенный за ноги вниз головой, соби­рал с пола иголки... веками. Когда его заставляли играть роль человека, пойманного в джунглях, он рычал и ел сырое мясо на глазах у публики, проходившей мимо клетки.

Кстати, в одной еврейской энциклопедии выдвигалась гипо­теза, что Гудини подстегивало вечное желание доказать, что евреи ничем не хуже, а во многом и лучше людей других националь­ностей. Но вряд ли только это двигало чувствами Гарри. Просто он всегда стремился сохранять отличную физическую форму, чтобы демонстрировать миру способность человека достигать вершин не только в сфере интеллекта, но и там, где требуются мускулы и способность владеть своим телом.

Вечное беспокойство о детях вскоре подорвало здоровье рав­вина. Двенадцатилетнего Эрика призвали к постели умирающе­го отца и заставили поклясться на Торе, что он всегда будет за­ботиться о матери. Но в такой клятве не было необходимости: сын горячо любил мать и впоследствии отсылал ей большую часть своих заработков.

Так началась самостоятельная жизнь будущего короля цепей, карточных фокусов и маэстро иллюзии. Гудини работал подруч­ным кузнеца, слесарем, странствовал с бродячим цирком, рабо­тал в труппе канатоходцев, затем стал выступать с фокусами в де­шевых кабачках. Тогда же появился и псевдоним — дань памяти известному французскому фокуснику Роберту Гудэну.

В 1891 г. Гудини решает объединиться со своим братом Тео. Центральным номером программы была метаморфоза с сунду­ком: одного брата запирали внутри, а другой усаживался сверху. Всего на несколько мгновений их закрывали занавеской, а когда ее отдергивали, то оказывалось, что братья поменялись местами. С тем и отправились юные фокусники в Чикаго, где их тоже ждал восторженный прием. Успеху способствовали и навыки «медве­жатника», которыми Гарри овладел благодаря одному местному криминальному авторитету, что очень пригодилось для его даль­нейших фокусов.

Весной 1894 г., выступая в Нью-Йорке, Гудини познакомился с Бесс Ранер, которая вскоре стала его женой и ассистенткой. Женился Гарри вопреки семейным традициям, ведь Бесс была католичкой. Брак оказался счастливым: Гарри и Бесс шли по жизни вместе, в горе и в радости она была его верной подругой и помощницей. Бесс рассказывала, что в молодости Гудини был вспыльчив, но они договорились любым путем избегать семей­ных ссор. Так, если он поднимал три раза правую бровь, жена должна была замолчать. Если сердилась она, то муж должен был выйти из дома, обойти его и бросить шляпу в окно комнаты. Если Бесс выбрасывала шляпу назад, значит, она еще не успо­коилась. И он не возвращался в дом до тех пор, пока шляпа не оставалась в комнате...

Через пять лет совместная программа Гарри и Бесс была дове­дена до совершенства — и супруги отправились покорять Евро­пу. Разумеется, «Метаморфозы» — фокус с ящиком при участии жены — оставались центральным трюком программы и пользо­вались неизменным успехом. В то же время Гарри постоянно рас­ширял сферу приложения своих творческих сил. В 1899 г. в одной из чикагских газет однажды появилось сообщение о необычном происшествии: некий молодой человек, подойдя к дежурному полицейскому и указав на наручники, прикрепленные к его поя­су, сказал: «Ваши оковы мне не страшны, они меня не удержат. Если хотите, можете проверить сию минуту». Полицейского дол­го уговаривать не пришлось. Он тотчас защелкнул наручники на запястьях наглеца. Молодой человек повернулся к полицейскому спиной и практически сразу же отдал блюстителю порядка неве­роятным образом снятые «браслеты». Это был Гарри Гудини.

Директор варьете «Орфеум» Мартин Бек сразу отметил неорди­нарные способности юноши и предложил ему контракт на 60 дол­ларов в неделю. Каждый вечер Гудини перед зрителями освобож­дался от наручников, выходил из запертого, обвязанного веревками чемодана, куда его, скованного, запирали зрители. В таком же чемо­дане оказывалась и его жена Бесс с наручниками на запястьях.

Однажды Гарри смог высвободиться от наручников и ножных «браслетов», изготовленных по специальному заказу полицейских, и Мартин Бек тут же увеличил ему жалованье до 90 долларов в не­делю.

В другой раз, после тщательного обследования врача, артисту связали руки за спиной, надели наручники, кандалы и все это скрепили цепью. Детективы отвели Гудини в соседнюю комнату, откуда он вернулся со связкой оков в руках. Полицейские, придя в себя, надели на Гарри смирительную рубашку и вновь отвели его в соседнюю комнату. Но через некоторое время Гудини, как ни в чем не бывало, вышел из нее свободным. Директор варьете «Орфеум» поднял его гонорар до 125 долларов в неделю.

А в 1900 г. Гудини нанес окончательное поражение полиции, когда освободился не только от пяти пар наручников, но и менее чем за восемь минут вышел из тюремной клетки с патентованным замком. Об этом имеется официальный документ, подписанный шефом полиции и двумя инспекторами.

В годы расцвета артистической деятельности Гудини еще не су­ществовало телевидения, которое сегодня с огромным успехом использует блистательный Дэвид Коперфилд. Но Гарри все рав­но умудрялся собирать на своих представлениях тысячные залы и не испытывал недостатка в газетных публикациях. Разумеется, феномен Гудини возник не на пустом месте. У Гарри были вели­кие предшественники, которые оставили после себя богатое на­следие, особенно в области спиритизма и магнетизма — явлений, характерных для всего XIX в.

А начиналось все с эпидемии столоверчения, едко высмеянной Львом Толстым в комедии «Плоды просвещения». Спириты вери­ли, что в присутствии медиума духи будто бы стучат ножками стола, указывая количеством ударов порядковые номера букв в аз­буке, или двигают блюдце со стрелкой по бумаге, на которой на­писан алфавит. У особо одаренных медиумов духи сами писали на бумаге или на аспидной доске, завязывали и развязывали узлы, перемещали предметы и даже позировали перед фотографом.

По утверждению спиритов, духи могли предсказывать буду­щее, в чем нуждались в то время многие люди. Примерно с первой трети столетия стали периодически происходить экономические кризисы: закрывались промышленные предприятия, разорялись банки, мелкие вкладчики неожиданно теряли все свои сбереже­ния. Разгул биржевых спекуляций давал возможность за один день разбогатеть или разориться дотла.

В эту пору всеобщей неустойчивости и неуверенности в зав­трашнем дне люди с волнением ожидали ответов на свои жиз­ненные вопросы в надежде хоть что-то узнать о будущем, освобо­диться от чувства страха. Знаменитый профессиональный медиум американец Генри Слейд, например, устраивал публичные спири­тические сеансы, пользуясь изобретением француза Буатье де Коль­та. Он демонстрировал «письмо духов», показывая чистую доску, на которой возникали отдельные слова, короткие предложения, ответы на вопросы, задаваемые зрителями.

Спиритические сеансы Слейда были очень популярны до тех пор, пока в 1876 г. английский зоолог профессор Ланкастер не разоблачил обманщика. На одном из сеансов Слейда, когда иллюзионист опус­тил под стол якобы чистую аспидную доску, профессор выхватил ее из рук и показал всем присутствующим. Оказалось, что на ней уже написан ответ «духа» на вопрос, который еще не задан. Всем стало ясно, что трюк Слейда был основан на умении медиума вы­бирать из множества вопросов, задаваемых зрителями, такие, которые соответствовали ответам, заранее написанным на доске. А под­мена одной доски другой — весьма простая манипуляция.

Разоблачения медиумов следовали одно за другим. В 1878 г. во время сеансов «материализации духов» медиумы Уильяме и Рита были уличены в том, что сами изображали духов. Два года спустя в Мюнхене произошло скандальное разоблачение медиумов Эллинг­тона и Кука. Последний долгое время дурачил крупного ученого Крукса, которому показывал мнимую «материализацию духа» в виде полной жизни девушки по имени Кэти, сообщницы медиума.

Еще через год разыгрался новый скандал вокруг медиумов — супругов Флетчер, и в том же 1881 г. вышла нашумевшая книга Чепмена «Исповедь медиума» с его саморазоблачением. Не менее находчивыми оказались американцы братья Давенпорт — Айра Эраст и Уильям Генри, которые изобрели иллюзион, названный ими «Шкафом братьев Давенпорт», и мистифицировали публи­ку во всех странах, где им приходилось гастролировать.

На сцене демонстрировался шкаф с тремя дверцами, установ­ленный на козлах, чтобы изолировать его от пола. Внутри шкафа напротив дверей находилась деревянная скамейка. Приглашенные на сцену зрители связывали артистам руки за спиной. Братья са­дились в шкаф, на скамейку, к которой их также привязывали, пропуская веревку через специальные отверстия в сиденье. На задней стенке внутри шкафа висели гитара, бубенцы, звоночки, барабанчики, но связанные артисты никак не могли бы дотянуть­ся до них. Как только дверцы шкафа запирались, тотчас раздавал­ся дикий шум: все инструменты, висевшие в шкафу, звучали разом. Шкаф открывали — и все убеждались, что оба брата спокойно сидят, по-прежнему крепко привязанные к скамейке.