Александр Гильфердинг - История балтийских славян

Когда Оттон еще был в Волыне, возвратились в город многие из волынцев, ходившие по торговым делам за море: они также не оказали противодействия христианству и были немедленно крещены. В Волыне епископ построил две церкви; одна — в честь св. Адальберта и Вячеслава, особенно уважаемых туземцами, стояла в самом городе, на месте, где прежде происходило языческое богослужение; другая — в честь св. Петра за городом на обширном и приятном поле. Так как Волын был центром Поморья и жители его отличались энергией и упорством, то князь Вартислав и правители земли определили быть в нем главному местопребыванию епископа: они надеялись, что постоянное присутствие наставника смягчит нравы грубого народа и удержит его от возврата к языческой жизни.

Из Волына, через Камину, миссия прибыла в Клодно. Жители города только что возвратились с морских островов, куда бежали, скрываясь от польского погрома. Проповедники не встретили здесь никакого противодействия своему делу, они свободно водрузили знамя креста, приводили в истинную веру и поучали народ. Так как местность была приятна и лесиста и предлагала обильный материал для построек, то они основали обширную церковь благородного стиля в честь св. креста и поспешили далее к богатой, ожидавшей их впереди жатве. Перейдя реку, протекавшую возле Клодны, они нашли какой-то обширный и просторный город, опустошенный огнем и мечом и лежавший в развалинах. Повсюду видны были следы пожарища и кучи наваленных трупов. Немногочисленные оставшиеся в живых жители рассказывали, что они — слуги тех, которые были здесь убиты или пленены польским князем, им удалось спастись бегством от гибели, и они возвратились теперь на родное пепелище. Они не успели еще порядочно устроиться и жили между развалинами стен, покрыв их сверху кровлею из ветвей и хвороста. Оттон предложил им утешение и окрестил их. В то же время он привел к христианству и многих жителей, приходивших сюда из окрестных сел.

Отсюда проповедники пришли к Колобреге, лежавшей на берегу моря. Город был почти пуст, потому что жители по обычаю купцов отправились торговать в море, на острова. Остававшиеся дома говорили, что они не могут решиться на что-нибудь новое без прочих сограждан и потому некоторое время отказывались принять христианство, но потом уступили настойчивым увещаниям Оттона… Окрестив их, основав алтарь и жертвенник и устроив все необходимое для возникавшей церкви, Оттон с сотрудниками перешли в Белград, отстоявший на один день пути от Колобреги. В Белграде они имели тот же успех.

Из всего Поморья миссии оставалось теперь посетить еще четыре города: Узедом, Волегощ, Гостьков и Дымин с принадлежащими к ним погостами, селами и островами; но на это уже не доставало времени: стояла глубокая зима, да и дела бамбергской епархии требовали немедленного возвращения Оттона; потому он решился в Белграде положить предел своей деятельности и отправиться в обратный путь по прежней дороге… Он снова навестил места, в которых трудился, и снова имел случай в Клодне, Волыне и Штетине приобрести многих для христианства. Это были торговые люди: во время первого крещения они, по своим делам, находились в чужих землях и возвратились домой уже после того, как Оттон удалился. Крещение их и утверждение в вере народа, на этом раз дружественно и радостно встретившего проповедников, несколько задержало Оттона. Видя общее расположение и любовь к себе поморян, он даже, если верить Герборду, хотел навсегда остаться у них, но был удержан от этого своими спутниками. В начале февраля 1125 года миссия вышла из пределов Поморья в Польшу, потрудившись в нем, таким образом, около восьми месяцев.

В Гнездне их встретил с великим почетом и благодарностью князь Болеслав и, богато одарив всех, приказал проводить до пределов Чехии. Оттон, видимо, торопился поспеть в Бамберг к празднику Пасхи, поэтому, предоставив устройство новой поморской епископии заботливости и попеченьям Болеслава, быстро прошел Чехию и 24 марта 1125 года был встречен в Михельфельде своим народом и церковным причтом. В Бамберг он торжественно вступил в самый день светлого Воскресенья (29 марта), народ, духовенство и монахи окрестных монастырей приняли его со слезами радости, как будто воскресшего из мертвых, и торжественный гимн приветствовал приход нового апостола Поморской земли.

Общее впечатление, вынесенное проповедниками из долгого странствия по славянскому Поморью не было мрачным: они видели страну, богато одаренную природой и людей, правда, грубых, но отличавшихся и многими добрыми качествами. Собирая в одно целое свои воспоминания, Сефрид так отзывается о Поморье: "Страна невероятно обильна рыбою, добываемою как из моря, так из рек, озер и прудов; на один динар можно купить целый воз свежих, вкусных и жирных сельдей; в таком же изобилии водится и дичь: олени, дикие быки и кони, медведи, кабаны, свиньи и всякие другие звери. Здесь добывается в излишестве масло от коров, молоко от овец, жир от баранов и козлов, и мед; обильно родится пшеница, конопля и мак, и всякого рода овощи, и если бы в стране произрастали виноградная лоза, маслина и фиговое дерево, ее можно бы назвать обетованною землею по богатству плодоносных деревьев. Между жителями господствует такая честность и общительность, что они не знают, что такое кража и обман и не запирают своих ящиков и сундуков; мы не видели там ни замков, ни ключей, и сами они удивлялись, когда увидели запертыми наши вьюки и сундуки. Платье свое, деньги и все дорогое они сохраняют в покрытых сосудах и бочках, не опасаясь никакого обмана, потому именно, что не испытали его. Что особенно вызывает удивление — их стол никогда не стоит пустым, никогда не остается без яств, но каждый отец семейства имеет отдельный дом, опрятный и чистый, назначенный только для удовольствия. Здесь всегда стоит стол с различными напитками и яствами: принимаются одни, немедленно ставятся другие; нет ни мышей, ни кошек, но чистая скатерть покрывает яства, ожидающие потребителей; и в какое время кто не захотел бы поесть, будут ли то чужие, гости или домочадцы, их ведут к столу, где стоит все готово". Было, однако, много и темных сторон в жизни и нравах поморского народа. На некоторые из них указывает Оттон в официальном отчете о своей деятельности, представленном папе Каликсту II. Ознакомившись со страной поморских язычников и некоторыми городами земли лютичей при проповеди христианства, епископ нашел необходимым воспретить туземцам следующее: предавать смерти новорожденных дочерей — какое беззаконие было сильно между ними распространено, — иметь многих жен, хоронить мертвых христиан между язычниками в лесах и на полях, полагать сучья на могилы их и исполнять всякие языческие обычаи, строить идольские капища, прибегать к ведуньям, производить гадания.

Вторая проповедь Оттона в Поморье

С обращением Волына и Штетина, двух важнейших городов славянского Поморья в христианство, язычество, казалось, было подорвано в самом корне; но не так было на самом деле. Вековые убеждения, верования и привычки народа не могли сразу исчезнуть, они только до поры-времени посторонились и скоро потянули неофитов на прежнее.

Неизвестно, что происходило в Поморье по уходе Оттона, только не прошло и трех лет, как он получил известие, что Волын и Штетин снова возвратились к обычаям язычества. Рассказывали, что это случилось таким образом. Город Волын, в котором стояла огромная колонна с воткнутым копьем, посвященным, будто бы, Юлию Цезарю, имел обычай праздновать в начале лета торжество какого-то божества; на этот праздник для игр и плясок сходилось множество народа. Когда волынцы обращались в христианство, тогда, по приказу Оттона, преданы были огню большие и малые идолы, стоявшие на открытом месте. Некоторые из жителей тайно унесли и скрыли несколько небольших, украшенных золотом и серебром изваяний. Пришло время названного языческого праздника, сошелся с обычным усердием со всей области народ и предавался различным играм и пиршеству, когда к нему вынесли сохраненные изображения его прежних богов. Этого было достаточно, чтобы разгоряченный веселием народ снова возвратился к старому языческому обряду служения им. Но среди игр и плясок по языческому обычаю в городе вдруг произошел пожар и распространился с такою быстротою и силою, что жители не только не могли спасти что-либо из своего имущества, но и сами едва избежали смерти. Когда огонь стих, они возвратились в опустошенный город и увидели среди пожарища церковь св. Адальберта, которую Оттон, за недостатком камня, выстроил из досок; она полусгорела, но трапеза, крытая тростником и внизу опоясанная полотном, осталась невредима. Народ принял это за чудо и снова, отказавшись от идолов, обратился в христианство. Хотя исход дела не мог не радовать Оттона, но самое происшествие показывало, как еще не тверды в вере были волынцы.