Цифровая революция. Преимущества и риски. Искусственный интеллект и интернет всего - Елена Сергеевна Ларина

– сбор средств различными путями, включая криминальный краудфандинг, сбор пожертвований или изъятие средств легальных бизнесов на добровольной либо принудительной основе;

– перемещение средств, в основном путем перевода финансовых ресурсов через международную банковскую структуру или официальные и неофициальные системы перевода наличных средств;

– хранение средств. Например, путем создания резервов наличных денег или размещения безналичных финансовых ресурсов в наиболее защищенных офшорных зонах, типа Лихтенштейна, Арубы и Сингапура.

Согласно данным Европола, из 76 случаев террористических и преступных операций, связанных с использованием оружия в 2015–2017 годах, в 72 фигурировало использование наличных денег, а в оставшихся 4 – перевод на безналичные фиатные счета. Ни в одном из случаев не были использованы криптовалюты.

В Соединенных Штатах на сегодняшний день установлен только один случай использования криптовалют для поддержки терроризма. В июне 2015 года молодой человек из Вирджинии Али Шукри Амин был осужден в США запредоставление материальной поддержки ИГИЛ. Получив информацию из Твиттера о закрытом портале в Tor, он перевел несколько биткойнов на указанный на портале счет ИГИЛ.

Что касается финансировании текущих операций крупных террористических групп, например, таких как Аль-Каида и ИГИЛ, а также организованных преступных группировок, в 2017 – начале 2018 годов не было установлено ни одного случая использования для этой цели криптовалют. Причина этого вполне очевидна. С одной стороны, подобного рода группировки, как правило, получают деньги от взимания своего рода незаконного налога с бизнесов на контролируемых территориях или возглавляемых людьми, симпатизирующими этим организациям. Все это происходит в наличных деньгах. С другой стороны, эти сети давно установили связи с легальными банковскими институтами, через которые и проводят текущие операции. Более того, эксперты полагают, что финансовые институты знают о преступном происхождении средств и, тем не менее, открывают счета таким акторам.

По мнению экспертов Европарламента, главная причина незначительного использования террористами и организованной преступностью криптовалют заключена в нескольких обстоятельствах.

Во-первых, террористы и преступники с подозрением относятся к криптовалютам, поскольку считают биткойн созданием американского разведывательного сообщества, в состав которого входит ФБР. Они подозревают, что одной из целей создания криптовалют является перемещение преступных и террористических транзакций в эту сферу с установлением, в конечном счете, отправителей и получателей денежных средств.

Во-вторых, террористические сети возглавляются людьми, чей средний возраст попадает в основном в промежуток от 35 до 50 лет. Эти люди не понимают сути криптовалют и соответственно испытывают к ним недоверие, а потому отрицательно реагируют на предложения более молодых членов террористических и преступных организаций использовать криптовалюты.

Наконец, в-третьих, ОПГ и террористы видят особо пристальный интерес международных и национальных финансовых организаций и правоохранительных структур к сфере криптовалют. Соответственно они не хотят оказаться в поле зрения их интересов.

В то же время эксперты Европарламента полагают, что буквально в ближайшие годы положение изменится. Террористические сети и международные преступные группировки имеют распределенный характер и действуют не только в разных странах, но и на разных континентах. Одним из главных направлений блокчейн-технологий является резкое удешевление при сохранении высокого уровня надежности межгосударственных финансовых транзакций. Для террористических и преступных организаций, так же как и для законного бизнеса, является весьма ощутимой разница между 5–7 % и 1,5–2 %, которые берут за перевод соответственно банки и традиционные процессинговые компании – с одной стороны, и платежные системы, базирующиеся на Ripple и Stellar, – с другой. В первую очередь использование террористами и организованной преступностью криптовалют будет происходить по линии платежных систем, базирующихся на блокчейне.

Кроме того, из-за слабой подготовленности правоохранительных органов к работе в сфере криптовалют международная общественность, возможно, не знает о том, что организованная преступность и террористы уже активно вовлечены в сферу криптовалют, но не как пользователи технологии блокчейна, а как хозяева групп, которые в 2016–2018 годах провели ICO. Согласно оценке Банка Международных Расчетов, примерно 90 % ICO носили либо мошеннический, либо дилетантский характер. При этом только в 2017 году за счет ICO было извлечено $8 млрд. Поскольку ICO никак не регулировались, то команды, проводившие ICO, не понесли никакой ответственности перед лицами, вложившими деньги.

Всего в 2017–2018 годах была сделана попытка реализовать почти 960 проектов ICO. 194 проекта не справились и закрылись либо на стадии предпродажи токенов, либо сразу после проведения неудачного ICO. 282 проекта перестали обновлять свои сайты, публиковать новости в блогах, не отвечают на контакты. Таким образом, половина проектов ICO приказала долго жить. По данным экспертов, включающим и первый квартал 2018 года, сумма прямых потерь инвесторов составила $140–150 млн. Почти две трети блокчейн-проектов, осуществивших ICO, либо уже мертвы, либо отправятся в ближайшее время на цифровое кладбище.

Политические экстремисты гораздо чаще, чем террористы, используют высокие технологии. По данным ФБР на конец 2016 года, ультраправые американские экстремисты активно использовали биткойны и анонимные криптовалюты для сбора средств. В докладе Европола о ситуации с терроризмом, выпущенном в 2017 году, отмечалось, что правые политические нерелигиозные экстремисты собирают пожертвования на закрытых сайтах в биткойнах и Dash.

Террористов и организованных преступников, помимо дешевизны, к подобного рода сервисам влечет отсутствие регулятора. Не только банковские и карточные платежные сервисы предусматривают контроль со стороны центральных банков либо министерств финансов, но и такие платежные электронные сервисы, как PayPal. Блокчейн-платежные сервисы реализуются в протоколах Р2Р и не позволяют правоохранительным органам или органам банковского контроля отслеживать, а тем более блокировать подобного рода транзакции. Наибольшую опасность в этом плане представляют беженцы из районов Ближнего и Среднего Востока – от Сирии до Афганистана.

Что касается высокотехнологичного бизнеса, то здесь ситуация следующая. Например, ФБР стало известно, что мексиканский наркокартель Зетас, основное ядро которого составляют бывшие военные и полицейские, контролирует сеть из нескольких десятков банкоматов, где можно обменять биткойны и другие криптовалюты на мексиканские песо. Известно, что колумбийские наркоторговцы в 2017 году зондировали вопрос о приобретении базирующейся в Польше криптовалютной биржи. Благодаря усилиям польской полиции и Европола эта попытка была пресечена.

Мир криптовалют давно оставил позадиволну ICO 2017–2018 годов, но Комиссия по ценным бумагам и биржам (SEC) продолжает преследовать отдельные проекты. SEC может вмешиваться в ICO, если это необходимо. После того, как создатель Telegram привлек $1,7 млрд в ходе ICO в 2018 и 2019 годах, SEC подала экстренный иск и получила временный запретительный судебный приказ, заявив о незаконной деятельности со стороны команды разработчиков. В марте 2020 года Окружной суд США Южного округа Нью-Йорка вынес предварительный судебный запрет, и Telegram было приказано вернуть инвесторам 1,2 млрд долларов и выплатить гражданский штраф в размере 18,5 млн долларов.

Гораздо большую озабоченность вызывает феномен блокчейн-преступности. Сегодня с полным основанием можно говорить о том, что наряду с киберпреступностью появилась блокчейн-преступность.