Противоракетный щит над Москвой. История создания системы ПРО - Григорий Васильевич Кисунько

ваши конструкторы соберутся вместе и прожуют эти бумаги так, чтобы задел не выбрасывать. Оставить только минимум изменений, действительно необходимый для того, чтобы все, как вы говорите, заработало. А конструкторам за сохранение задела подкинем премию. Правильно я говорю, Василий Михайлович?

– Оно-то правильно, но мы уже все варианты перепробовали и убедились, что сделанную партию аппаратуры придется выбросить. Лучше начинать новую партию по новой документации, – ответил за Рябикова Куксенко.

– Тогда слушайте меня внимательно. Я уразумел из нашего разговора и собираюсь доложить ЛП, что все вы здесь забыли, что такое ответственность. Поэтому надо заставить КБ-1 отвечать за выпуск первой партии изделий на заводе. Пока эти изделия примет военная приемка, за их выпуск спрос будет с вас, а не с завода. Завод клепать железки научился, как ему скажут, так он и сделает. Вы, разработчики, должны настроить первую партию изделий, показать заводчанам, как это делается, причем не по липовым инструкциям, а делом. И переезжайте на это время на завод хоть всем своим КБ и со всеми вашими немцами. А представители министерства и завода – учтите, что выпуск первой партии блоков взамен выброшенных будет запланирован вместе со второй партией, так что для завода и министерства вместо индульгенции будет двойная программа.

– Но нам и заводу нужна кое-какая помощь, – отозвался Елян.

– Вы избаловались и думаете, что вам все дозволено. Вам давали все, что вы просили, без всякого разбору. Думаю, что вам отдали бы даже коней с Большого театра, если бы попросили. А теперь хватит, теперь выдавайте. И мне тоже надо по своим делам. А вы уже без меня морокуйте насчет двойной программы.

История с координатными блоками была не первым и не последним из крупных «пожаров» на «Беркуте». К счастью, никто в нем не сгорел, обошлось и без ожоговых травм, без поисков виновников и козлов отпущения. Что будет дальше? Не повторится ли что-нибудь похожее на драму с приемоответчиком?

Тысяча девятьсот пятьдесят второй год выдался особенно сложным и хлопотным для КБ-1 как головного разработчика системы «Беркут» в целом и ее сердцевинной части – зенитно-ракетных комплексов. К тому же он ознаменовался рассказанным в самом начале страшным событием – доносом на меня Сталину с резолюцией на нем Берии: «…Разобраться и доложить». Кто не прошел через это, вряд ли может представить, как можно было жить и работать под таким тяжким прессом. А работать надо было – да еще как!.. Разворачивалось строительство сооружений одновременно для всех 56 зенитно-ракетных комплексов и соединяющих их двух кольцевых бетонных дорог вокруг Москвы. Приходилось выдавать проектантам этих сооружений извлекаемые из воображения исходные данные по не существующей еще аппаратурной начинке: ее пошкафный состав, габариты, размещение шкафов, их энергопотребление, кабельные коммуникации, требования к охлаждению, фундаменты для антенн (тоже несуществующих), отверстия для волноводов в бетонных стенках аппаратных бункеров (рассчитанных, между прочим, на выживание при прямом попадании ФАБ-1000, то есть тысячекилограммовых фугасных авиабомб). Любые неизбежные в такой обстановке просчеты и их исправления вызывали нервозность и напряженность во всей цепочке связанных с КБ-1 организаций, начиная с проектно-технологической группы А.Л. Минца, Московского филиала Ленгипростроя, возглавлявшегося В.И. Речкиным, и кончая строителями, которым пришлось бы при переделках проектной документации даже долбить уже застывший сделанный на совесть бетон.

Но особые сложности возникали из-за того, что аппаратура запускалась в серийное производство по технической документации, не проверенной изготовлением опытных образцов. Изготавливаемые заводами изделия невозможно было настроить без их серьезных доработок и корректировок технической документации. А для этого необходимо было время, и на это время застопоривался производственный цикл, срывались планы производства и поставок аппаратуры, с заводов в их министерства и в ТГУ шли жалобы на КБ-1 как головного разработчика. Жалобы были и по вопросам, касающимся возглавлявшегося мною радиотехнического (высокочастотного) отдела.

Официальным письменным жалобам обычно предшествовали телефонные звонки, так как начальство обычно отфутболивало письменные жалобы стандартным аргументом: «Решайте свои вопросы напрямую с КБ-1». В ответ заводчане предъявляли копии телефонограмм в КБ-1.

Нелегкими и далеко не медовыми были самые первые недели и месяцы нашей совместной работы с головным антенным заводом. Это был один из прославленнейших, особенно в военные годы, патронных заводов. И вдруг по приказу Устинова заводу поручили делать какие-то шестиметровые сборки, а из них собирать еще более крупные изделия А-11 и А-12 – огромные махины, и все это по высшим классам точности. Все первые сборки пошли в брак, заменили директора завода, но дела не поправлялись, и теперь грозные тучи начали сгущаться и над самим министром Д.Ф. Устиновым.

На совещании, собранном Устиновым прямо в одном из цехов, новый директор завода заявил, что по указанию министерства при помощи технологической бригады от авиазавода проведено освоение и внедрение новой для завода плазовой технологии. Но сама конструкция изделий нетехнологична и несерийноспособна. Устинов, будто разыскивая взглядом кого-то из присутствующих, спросил:

– А кто разрабатывал конструкцию изделий?

Отметив про себя наигранную забывчивость министра, я встал и назвал нашу организацию:

– КБ-1.

– Как же это столь уважаемая организация ухитрилась выдать нетехнологичную и несерийноспособную конструкцию?

– Это субъективная оценка, вызванная тем, что заводу нужно еще овладеть некоторыми тонкостями новой технологии.

– Что нужно заводу – это мы уж как-нибудь сами, – перебил меня директор завода. – Здесь присутствует руководитель технологической бригады, и у него к нам – никаких претензий. Виновата конструкция.

– В таком случае, – сказал Устинов, – послушаем мнение объективного специалиста. В конструкции загвоздка или в технологии. Сергей Павлович, вы успели ознакомиться с чертежами?

– Да, Дмитрий Федорович, – с неторопливой уверенностью, почти нараспев, ответил коренастый, плотно сбитый, с приветливым лицом, незнакомый мне Сергей Павлович. – В освоении плазовой технологии завод продвинулся основательно… Хотя, конечно, здесь есть еще над чем поработать. Что же касается конструкции… Чтобы обеспечить указанные в чертежах допуски – без доработок конструкции не обойтись.

Последние слова Сергей Павлович произнес, повернувшись всем корпусом в мою сторону.

– Голословное заявление! – не выдержал сидящий рядом со мной руководитель нашего конструкторского отдела Н.Г. Зырин. – Мы можем это доказать прямо на чертежах, элементарными расчетами.

– Зачем же горячиться? – заметил Устинов. – Мы для того и собрались, чтобы разобраться и в чертежах, и в расчетах, и в технологии… и вообще в производстве изделий, товарищ директор завода! А поскольку здесь переплелись и конструкция, и технология, то вам сам Бог велел создать у себя комплексную конструкторско-технологическую бригаду. Технологическая бригада от авиазавода у вас работает, а где, я спрашиваю, ваша собственная конструкторская группа? Разве нет у вас своих толковых конструкторов? Немедленно создайте заводскую группу конструкторов по изделиям А-11 и А-12, и таких,