Русь и норманны - Генрик Ловмянский

западными и частично южными славянами во франкском государстве[27]; следует только установить истинную меру такого влияния. Было бы совершенно ошибочно предполагать, что при контактах высшей и низшей культур первая неотвратимо оказывает влияние, а вторая пассивно его воспринимает. Именно заимствующая сторона выступает как активная сила, которая производит отбор усваиваемого и одновременно преображает его. От ее способностей и степени подготовленности к исполнению новых функций зависят результаты дальнейшего развития. Известно, какие отрицательные последствия имело влияние европейской цивилизации нового времени на многие народы, находившиеся на низком культурном уровне[28], ибо в момент знакомства с европейцами они еще не созрели для целенаправленного восприятия и использования опыта этой цивилизации[29]; они легко поддавались эксплуататорским тенденциям иностранных купцов и колонизаторов и часто вымирали{5}. В свете этих аналогий следует оценивать и отношения славянского мира и античной средиземноморской цивилизации. Очевидно, расстояние между культурами здесь было меньше, чем в предшествующем примере, менее сильным было и политическое влияние. Поэтому отношения со средиземноморской цивилизацией не вызвали разложения, а, скорее, внесли в жизнь славян позитивные элементы. Однако, если во времена Римской империи влияние римской культуры на польские земли, несмотря на оживленные торговые сношения, не повлекло за собой перелома в социально-экономическом развитии и политических учреждениях, то в IX–X вв. поляки уже создали государственные органы, используя при этом организационный опыт западных стран; причину этого мы находим в достижении Польшей соответствующего уровня внутренней зрелости, которая имела решающее значение для эффективности внешних воздействий. То же самое касается и генезиса других славянских государств{6}.

Сказанное выше не умаляет роли норманнов в процессе формирования славянских государств, речь идет о том, что мнение, будто лишь внешние факторы имели в этом процессе решающее значение, неоправданно. Только исследования, основанные на тщательном анализе сведений источников и учитывающие весь круг отношений, связанных с поставленной проблемой, могут установить истинные пропорции отдельных государство-образовательных факторов. Следует отметить, что в конкретной исторической действительности взаимовлияние различных этнических групп в образовании государства может приобретать различные формы в зависимости от внутреннего развития этих групп. При этом возможны три варианта: 1) иноземная группа находится па более низком уровне развития, на этапе формирования государства, в то время как автохтоны располагают сложившимся государственным аппаратом (как это было в римских провинциях, завоеванных германцами); в этом случае завоеватели используют существующий аппарат власти; 2) иноземные пришельцы имеют преимущества в развитии, располагая сформировавшимся государственным аппаратом, а местное население только создает его (как в Ливонии, завоеванной немецкими феодалами); в этом случае завоеватели используют местные социально-экономические условия для насаждения на чужой территории собственных организационных форм; 3) и наконец, обе стороны находятся примерно на одном уровне развития, как норманны и славяне в IX–X вв.; тогда даже в случае захвата организаторская роль завоевателей имеет ограниченный характер. Однако в данном случае можно утверждать, что восточные славяне скорее опередили скандинавов как в политической организации, так и в культуре{7}.

Мы рассмотрели проблему завоевания государств, образованных оседлыми народами, к которым принадлежали как славяне, так и норманны. Иначе протекал этот процесс у скотоводческих народов, особенно кочевников, которые нередко создавали могущественные империи, несмотря на довольно низкий уровень производительных сил, не достаточный для содержания государственного аппарата. Однако эти пароды переходили к государственной жизни в специфических условиях в силу того, что государственная организация у них носила паразитический характер, т. е. черпала средства не из собственного производства, а благодаря грабительским набегам, или же завоеванию оседлых народов, которых они вынуждали платить дань{8}.

Глава I

РОЛЬ НОРМАННОВ В ГЕНЕЗИСЕ ПОЛЬСКОГО ГОСУДАРСТВА

Живые и непосредственные отношения с норманнами поддерживали только славяне Восточной и Средней Европы благодаря своему географическому положению. Здесь образовалось три больших и устойчивых государства: Русь, Польша и Чехия. Отношения же северо-западных славян со скандинавскими народами, и в особенности государства ободритов, носили иной характер. Поэтому этим отношениям уделяется внимание лишь постольку, поскольку это будет необходимо для освещения основной интересующей нас проблемы[30] Однако и первыми тремя странами мы займемся не в одинаковой мере, ибо степень интереса к ним викингов не была равноценной.

Письменные источники не дают никаких, даже косвенных, ономастических свидетельств о пребывании норманнов па территории Чехии и Моравии, нет оснований считать их хотя бы второстепенным фактором в организации государства; археологические данные — даже при их вольной интерпретации — позволяют выявить относительно небольшое число предметов (например, оружия) скандинавского происхождения[31]. Однако и это скудное свидетельство поощрило некоторых археологов выдвинуть предположение о скандинавском происхождении Пшемысловичей, Славниковичей и Само, а также о викингах — владельцах пражского замка, о браке «викинга» Метко I с благородной и, следовательно, скандинавской княжной Добравой и т. д.[32] Эти домыслы, не заслуживающие названия гипотез, не нашли признания даже среди ученых, объясняющих историю славян с точки зрения решительно пронорманистской[33]. Чехия и Моравия являются примером славянских государств, имевших самостоятельное происхождение[34].

В Польше, ближайшем заморском соседе Скандинавии, следы отношений с норманнами более многочисленны, хотя, по единодушному мнению польских историков, и их недостаточно для доказательства тезиса об участии норманнского элемента в формировании Польского государства. Поэтому могло показаться, что распространенная перед второй мировой войной и во время войны концепция о якобы творческом и существенном участии норманнов в этом процессе себя полностью изжила и стала примером тенденциозной интерпретации источников[35]. Однако в 50-е годы в научной литературе снова были предприняты попытки вывести викингов на сцену в роли соучастников создания Польского государства[36]. Следует вспомнить историю этой концепции и ее аргументацию; это представляется тем более необходимым, что польский материал дает сравнительные данные для характеристики аналогичной концепции применительно к русской истории, ведь в обеих странах в материалах ономастики и археологии обнаруживаются сходные следы отношений с норманнами, свидетельствующие о якобы норманнской колонизации и торговле.

В истории концепции норманнского происхождения Польского государства можно выделить два этапа: ранний, приходящийся на прошлое столетие, когда она развивалась в отечественной, польской, историографии, не вызывая широкого интереса за пределами страны; второй, более поздний, — перед второй мировой войной и во время ее, когда опа проявилась в публикациях иностранных исследователей, противоречащих позиции польских историков[37]. Первый этап связан с широко распространенным еще в XVIII в. мнением, будто бы польское общество и государство создавались благодаря иноземному завоеванию края, давно заселенного польским народом, причем этнически родственные завоеватели, говорящие на том же языке и называемые лехитами, создали правящий класс, знать. Только позднейшие исследования показали, что название лехиты —