Церковная историография в её главных представителях с IV-го века до XX-го - Алексей Петрович Лебедев

всей церкви: «в каждом преемстве (διαδοχή episcoporura successionibus)[32], в каждом городе все шло так, как проповедуют закон, пророки и Господь» (ibid). Нужно полагать, что не случайно Евсевий берет из большого сочинения Игизиппа именно эти, а не другие цитаты. В этих отрывках из Игизиппа выражены такия же воззрения, отправляясь от которых и сам Евсевий писал свою историю церкви. В самом деле, как для Игизиппа исследование вопроса о преемстве апостольском было делом великой важности, так и для Евсевия это же самое было задачей, составлявшей душу его истории. Например, Евсевий, заключая седьмую книгу своей истории, пишет: «этим заканчиваем мы описание преемств (τήν τώn διαδόχων ύπόθεσιν episcoporum successionis historiam), обнимающее собою 305 лет» (VII fin.). Видно, что не даром Евсевий очень внимательно изучал Игизиппа[33].

Таков был Игизипп, первый исторически писатель церковный, пользуясь которым принимается Евсевий за свое дело — начертания церковной истории. Кроме этого труда Игизиппова, под руками Евсевия было другое систематическое, уже чисто историческое, сочинение Юлия Африкана, палестинского писателя III-го века, друга Оригенова, одного из самых критических исследователей в древней церкви, человека широкого образования. Разумеем его хронографию, простиравшуюся от Адама до царствования Гелиогабала, до 221 года, точнее до 3-го года этого царствования. — Об Африкане мы войдем в некоторые подробности, чтобы представлять себе, что это был за писатель, и насколько он мог быть полезен Евсевию. Африкан стоит того, чтобы остановиться на нем с таким же вниманием, как и на Игизипп. Африкан — писатель, возвышаюшийся над обыкновенным уровнем.

Африкан жил во второй половин II и первой половине III века. Он был родом не грек, а римлянин, т. е. человек латинской расы, как это заключают из его превосходного знания латинского языка, латинской литературы и римского права. Полагают, что он родом был из Африки[34]. Но жизнь его протекает на Востоке, и писал он по гречески, что дает право относить его к греческим писателям. Его истинным отечеством стала Палестина, именно — известно, что он сделался жителем Эммауса или Никополя. Есть основания полагать, что он служил сначала в военной службе, и только по окончании ея поселился в указанном городе. Он был человеком, много видевшим на своем веку, много знавшим и имевшим такие знакомства, какие выпадают на долю немногих счастливцев. Он побывал в Едессе, где находился в дружественных отношениях с тамошним царским домом, был близок к Едесскому царю Авгарю. Находился в числе депутатов, отправленных от города Никополя в Рим к императору Александру Северу; при этом или другом случае вошел в близкие отношения с Александром Севером, так что посвятил ему одно из своих сочинений. Его познания по части св. земли были очень широки и обстоятельны. От него сохранилось до нас подробное описание Мертваго моря. Его любознательность побудила его сделать путешествие в Александрию, где он слушал уроки в знаменитой школе у тамошнего катихита Иракла. Мы уже знаем, кроме того, что он был другом Оригена. — Древние писатели называют его пресвитером и даже епископом, но для этого нет серьезных оснований[35].

В умственном отношены Африкан представляет собою какой-то феномен. Сохранившияся до нас — в целом виде или отрывках — сочинения его показывают, что с одной стороны это был необыкновенно умный человек, опередивший свой век, с другой стороны — что это был человек жалкого ума, нагруженного вздорным балластом. Какая-то поразительная смесь необыкновенно высокого с явным ничтожеством! Одни сочинения Африкана поднимают его на недосягаемую высоту, другие ставят его в уровень с круглыми невеждами.

Особый блеск и славу придают Африкану два его небольшие сочинения: письмо к Оригену и письмо к некоему Аристиду[36] Письмо к Оригену написано по следующему случаю. Однажды Африкан встретился с Оригеном где-то в Палестине; при этом ему пришлось быть свидетелем религиозного разговора Оригена с каким-то Вассом. Ориген во время беседы ссылался на известную историю о Сусанне. Выслушав этот разговор, Африкан написал письмо к Оригену, в котором доказывал что история о Сусанне, входящая в состав книги пророка Даниила, есть позднейшая прибавка, не имеющая и тени подлинности. Африкан собрал самые решительные доказательства своего мнения, сопровождая свои доказательства как тончайшей критикой, остроумными заметками, так и умной иронией. Это сочинение Африкана признается новейшими учеными «истинным сокровищем». Это такое сочинение, по отзыву современных ученых, подобного которому мы стали бы напрасно искать не только у писателей той эпохи, но и позднейших времен[37]. Один немецкий ученый даже заявляет, что одно это письмо Африкана стоит дороже всех сочинений Оригена[38]. — Другое сочинение, которое тоже вызывает хвалы у исследователей древности — это письмо его к Аристиду. В этом письме Африкан старается примирить разницу между генеалогией И. Христа у евангелистов Матфея и Луки. Здесь писатель выказал прекрасное знание как священнического, так и царского родословия в иудейском народе и кроме того обнаружил глубокое знание римского права. Это сочинение Африкана пользовалось великим почетом в греческой церкви до позднейших времен[39]. Между прочим в этом сочинений встречаем очень поучительную мысль, рекомендующую писателя со стороны честности и беспристрастия, именно у него находим такой афоризм: «да не будет того, чтобы в церкви Христа и Бога, Отца верной истины, сочинялась ложь ради чести и прославления Христа»[40]. Письмо к Оригену дошло до нас в полном виде[41], а к Аристиду во фрагментах, из которых впрочем удалось восстановить почти все письмо[42].

Совсем в ином роде другое сочинение Африкана. Оно носить греческое заглавие: х εοτοί.[43] Слово: х εοτοί, непонятно, потому что хотя и есть слово: х εοτός; которое значит: «пояс Афродиты», но оно ничего не объясняет, да и не соответствует содержанию сочинения. С большим правом считают заглавие: хεοτοί аналогичным с заглавием: οτρώματα — пестрые ковры, узорчатая ткань, проще — всякая всячина. Действительно, эта книга заключала в себе: всякую всячину. Это было что-то в роде энциклопедии самого разнообразного содержания. Здесь говорилось и о природе, и о земледелии, и об уходе за животными, и военном искусстве, находились рецепты ветеринара, описывались различные чудеса, — чудеса в вульгарном смысле[44]. Как разнообразно и в тоже время нелепо было содержание этой энциклопедии, об этом можно судить по темам, которые здесь обрабатывал автор. Вот эти темы: «как сделать, чтобы персики росли без косточек, как достигать того, чтобы плоды смоковницы с одной стороны были белые, с другой — черные или красные; каким образом сделать, чтобы горькое миндальное дерево приносило сладкие плоды;