Сергей Цветков - Поход Русов на Константинополь в 860 году и начало Руси

А.Н. Сахаров подчеркивает, что «русское посольство появляется в Византии именно в тот момент, когда в Причерноморье завязывается сложный международный узел. Византия стремится в этих условиях сохранить и упрочить свое влияние на северных берегах Черного моря и одновременно заручиться поддержкой западных соседей в борьбе с арабами. Именно к этому времени относятся ее посольства в Венецию, Испанию, к франкам». Сахаров считает, что: «Появление русского посольства в Константинополе можно рассматривать и как начало конца той полосы изоляции, в которой оказались восточнославянские племена после нашествия аваров, а позднее в связи с зависимостью от хазар. Посылка в Византию первого русского посольства и его появление в земле франков знаменует собой новый этап в становлении древнерусской государственности»{30}.

Таким образом, можно констатировать, что прежние нападения и дипломатические переговоры имели незначительный «пробный» характер и были вызваны конкретной политической ситуацией в Черноморском регионе.

Необходимо отметить: в этом нападении русов на столицу могущественной империи были заинтересованы не только арабы, ведущие с Византией постоянные военные действия, но и хазары, не так давно потерявшие свои крымские владения. Византия недооценила военный потенциал русов, и нужно было его продемонстрировать, как это принято делать во все времена нашей истории.

Г.Г. Литаврин пишет, что русы: «испытывали настоятельную необходимость отстоять свое место в системе государств, причем наиболее крупных и сильных, обозначить свои границы и свои интересы, предъявить свои претензии на международной арене. Все это в условиях того времени можно было сделать, только продемонстрировав свой военный потенциал. Чтобы заставить считаться с собой, надо было первому нанести удар и обнаружить готовность его повторить. Иначе не было никаких надежд на то, что такие державы, как Византия, вступят с новым политическим образованием в дипломатические (включая торговые) отношения». Не исключено, что были и какие-то дипломатические договоренности. Литаврин допускает, что руководители похода 860 г. знали, что послы правителей русов в 838/839 добились каких-то уступок от императора Феофила, и теперь русы пытались возобновить их»{31}.

Может быть, именно после посольства русов 839 г. и появились русы-тавроскифы на службе у императора, которые защищали его во время переворота в 855 г.? Нельзя исключать такой возможности.

В.Я. Петрухин считает, «что именно первый поход на Константинополь, вторжение руси в самый центр византийского мира означал ее “легитимизацию” и для византийского патриарха и для русского книжника. Этот путь “легитимизации” русские князья повторяли на протяжении первых двух веков русской истории регулярно: практически каждые тридцать лет русь совершала поход на Константинополь или в пределы Византии. Эта периодичность, видимо, определялась традиционным для византийской дипломатии сроком действия договора о мире»{32}. Скорее всего, периодичность договоров с Византийской империей больше определялась сменой князей — после договора с Олегом, был заключен подобный договор с князем Игорем — следующее посольство возглавляла княгиня Ольга, регентша при малолетнем Святославе, который уже взрослым сам имел отношения с могущественной империей.

А.Н. Сахаров, оценивая поход 860 г. как первый значимый выход Руси на международную арену, считает, что между противоборствующими сторонами был заключен договор «мира и любви». «Если заключение договора “мира и любви” с империей, включавшего соглашение о крещении Руси, а точнее сказать, о готовности допустить на русскую территорию православную миссию, имело для Руси огромное политическое значение, небывало подняло престиж древнерусского государства и означало своеобразное “дипломатическое признание” древней Руси, то конкретные условия договора могли являть собой уже первые реальные плоды этого признания»{33}.

Было ли нападение русов на Константинополь согласовано с Арабским халифатом? Вполне возможно, поскольку арабы были в то время одними из главных врагов Византии. Необходимо отметить, что как раз накануне этого нападения, в 859 г. византийские войска потерпели сокрушительное поражение в сражении с войсками Арабского халифата. «Едва избежав пленения, император Михаил III (842–867) спешно провел подготовку к новой военной кампании и в начале июня 860 г. повел армию в новый поход против арабов. Этим и воспользовались русы и 18 июня 860 г. появились у стен византийской столицы»{34}. К тому же именно в это время греческий флот ушел к о. Крит для борьбы с пиратами.

Но чтобы воспользоваться этим обстоятельством, русы должны были знать заранее о предстоящем сражении между арабской и византийской армиями. Понятно, что узнать об этом они, скорее всего, могли только от арабов, кровно заинтересованных в своей победе. И они добились того, что, узнав о нападении русов на свою столицу, Михаил III спешно покинул поле боя и возвратился в Константинополь. Все это подтверждает версию о согласованности действий русов и арабов, тем более уж слишком коротким был промежуток между выступлением византийской армии из Константинополя и нападением на него флота русов.

Не исключено, что между арабами и русами существовал какой- то союзный договор — ведь они были старыми партнерами и, если для арабов Византийская империя являлась давним врагом, то для русов в данной ситуации могли реализоваться планы, растущие в отношении Византии, ослабленной войнами с мусульманским Востоком, и грех было этим не воспользоваться.

Но были ли взаимоотношения русов с Византийской империей до посольства 839 г.? Мы имеем единственный и самый ранний восточный источник, свидетельствующий об этом и к тому же идентифицирующий русов и славян и созданный до похода 860 г. Это «Книга путей и стран» Ибн Хордадбеха (род. ок. 820 г.). Вот что в ней говорится о русах: «Если говорить о купцах ар-Рус, то это одна из разновидностей (джинс) славян. Они доставляют заячьи шкурки, шкурки черных лисиц и мечи из самых отдаленных (окраин страны) славян к Румийскому морю (по мнению А.Г. Кузьмина — Черному морю. — С.Ц.). Владетель (сахиб) ар-Рума взимает с них десятину (ушр). Если они отправляются по Танису — реке славян — то проезжают мимо Хамлиджа, города хазар. Их владетель (сахиб) также взимает с них десятину. Затем они отправляются по морю Джурджан и высаживаются на любом берегу. Окружность этого моря 500 фарсангов. Иногда они везут свои товары от Джурджана до Багдада на верблюдах. Переводчиками (для) них являются славянские слуги-евнухи (хадам). Они утверждают, что они христиане и платят подушную подать (джизью)»{35}. То есть, автор этого текста был прекрасно осведомлен о торговых связях русов и византийцев.

Важно также понимать, что русы в те времена главенствовали над многими племенами Восточной Европы и держали в своих руках международную торговлю мехами, поставляя их на Арабский Восток и в Византию. Видимо, именно русы, имея преимущество и авторитет среди других восточноевропейских племен, могли выставить значительные воинские силы и построить необходимое для большой военной операции количество кораблей.

Скорее, к 860 г. эти торговые связи с Византией уже мало устраивали русов, стремящихся к расширению своего влияния. Очень интересен факт, что еще до 860 г. русы «утверждают, что они христиане». Это значит, скорее всего, что среди них уже в те времена были христиане. Вряд ли они стали бы обманывать в таком важном и легко проверяемом вопросе, как вера. Но к вопросу крещения русов до 860 г. мы еще вернемся.

Главные причины такой демонстрации силы — это торговые интересы русов, уже более столетия торговавших с Арабским Востоком. Знаменитый летописный путь «из варяг в греки» хоть и известен со времен бронзового века {36} получил новый импульс именно благодаря этому походу 860 г. Необходимость в новом серьезном торговом партнере в лице Византийской империи была налицо. И выгоды иметь серьезный торговый центр, и не один, на Днепре были очевидны. И, если Великий волжский путь функционировал, по крайней мере с середины VIII в., благодаря активности русов севера и востока Древней Руси, то путь «из варяг в греки», получив после похода 860 г. новый импульс, во многом определил дальнейшее развитие молодого государства на юге, превратив Киев из небольшого городка в могущественную столицу Древней Руси, в один из самых крупных городов Европы.

Интересно, а изгнание варягов накануне призвания Рюрика не могло быть связано с походом 860 г.? Может быть, за этим фактом кроется борьба язычества с христианством в среде русов. На этот вопрос мы постараемся ответить ниже.

3. Хазары и русь накануне 860 г.