Себастьян Хаффнер - Заметки о Гитлере

Невозможно достаточно полно представить себе благодарное удивление, с которым немцы реагировали на это чудо и особенно то, как немецкие рабочие после 1933 года толпами от СДПГ и КПГ переходили на сторону Гитлера. В 1936–1938 годах оно абсолютно властвовало в настроении немцев и тем, кто все еще отвергал Гитлера, оставляло роль склочных критиканов. «У этого человека могут быть свои ошибки, но он снова дал нам работу и хлеб», — таким было в эти годы миллионоголосое настроение бывших избирателей СДПГ и КПГ, которые еще в 1933 году образовывали большую массу противников Гитлера.

Было ли немецкое экономическое чудо тридцатых годов действительно достижением Гитлера? Несмотря на возможные возражения, следует пожалуй дать на это утвердительный ответ. Совершенно верно: Гитлер в экономической и политико–экономической сферах был дилетантом; отдельные идеи, с помощью которых было приведено в действие экономическое чудо, исходили большей частью не от него, а особенно рискованный трюк финансирования, от которого все зависело, однозначно был созданием другого человека: его «финансового волшебника» Яльмара Шахта. Но это был Гитлер, кто поставил Шахта во главе — сначала Рейхсбанка, затем министерства экономики — и позволил тому действовать. И это был Гитлер, кто все планы по оживлению экономики, которые существовали уже до него, но до него именно исходя из всех возможных, в основном финансовых сомнений не были реализованы, достал с полки и запустил в работу — начиная с государственных долговых обязательств, принимаемых в уплату налогов, и до MeFo–векселей[6], от военизированной трудовой повинности и до строительства автобанов. Нет, он вовсе не был экономическим политиком, и он никогда не мечтал о том, что он придет к власти на окольном пути через экономический кризис и с задачей устранить массовую безработицу. Задача целиком и полностью не была выкроена под него; в его планах и политических мысленных построениях экономические вопросы до 1933 года практически не играли никакой роли. Но он обладал достаточным политическим инстинктом, чтобы понять, что это в настоящий момент играло главную роль, и — что поразительно — также достаточным политико–экономическим инстинктом, чтобы, в противоположность злосчастному Брюнингу, понять, что подъем экономики в данный момент был важнее, чем бюджетная и монетарная стабильность.

Кроме того, он, конечно же, обладал (в отличие от своих предшественников) и властью насильственно добиться по крайней мере иллюзии монетарной стабильности. Ведь нельзя не видеть и эту теневую сторону гитлеровского экономического чуда: то, что оно развертывалось посреди продолжительной мировой депрессии и превращало Германию в остров благоденствия, потребовало изоляции немецкой экономики от внешнего мира, и поскольку его финансирование по тенденции неизбежно было инфляционным, то это потребовало введенных сверху принудительных зарплат и цен. Для диктаторского режима с концентрационными лагерями на заднем плане и то, и другое было возможно: Гитлеру не нужно было оглядываться ни на объединения предпринимателей, ни на профсоюзы. Он мог и тех, и других принудительно загнать в «Немецкий Рабочий Фронт» и тем самым парализовать, и он мог любого предпринимателя, который совершал неприемлемые сделки за границей или повышал цены своих товаров, таким же образом заключить в концлагерь, как и любого рабочего, требующего повышения зарплаты или вообще угрожающего по этой причине забастовкой. Также и по этой причине следует назвать экономическое чудо тридцатых произведением Гитлера, и по этой же причине те, кто ради экономического чуда смирялся с концентрационными лагерями, были в определенном смысле слова лишь последовательными.

Экономическое чудо было самым популярным достижением Гитлера, но не единственным. По крайней мере, столь же сенсационными и столь же неожиданными в первые шесть лет его правления были также успешно проведенные ремилитаризация и вооружение Германии. Когда Гитлер стал рейхсканцлером, у Германии была стотысячная армия без современных видов оружия, а военной авиации не существовало. В 1938 году это была сильнейшая военная и военно–воздушная держава Европы. Невероятное достижение. Хотя и оно не могло возникнуть без определенной предварительной работы во времена Веймарской республики, и оно естественно было не детальной проработкой Гитлера, а могучим достижением военной верхушки. Но Гитлер отдал приказ и от него исходило вдохновение; без решающей инициативы Гитлера о военном чуде было бы возможно помыслить еще менее, чем об экономическом чуде, и гораздо более, чем экономическое чудо, которое было импровизацией Гитлера, оно брало свое начало в его давно лелеемых планах и намерениях. То, что оно в руках Гитлера позже не пошло на пользу Германии, это особая статья. И поэтому оно все же остается достижением, и так же, как и экономическое чудо, достижением, на которое до того никто не считал Гитлера способным. То, что он против всех ожиданий осуществил это, вызвало изумление и восторг, у некоторых немногих возможно также и определенную тревогу (для чего все это изнурительное вооружение?), но у большинства удовлетворение и национальную гордость. В военной области, как и в экономической, Гитлер проявил себя чудотворцем, которому только несговорчивые упрямцы могут отказать в благодарности и в повиновении.

Здесь следует кратко коснуться двух аспектов гитлеровской политики вооружения. Третий аспект требует более подробного рассмотрения.

1. Часто утверждается, что экономическое чудо Гитлера и его военное чудо в сути были одним и тем же, создание рабочих мест было достигнуто целиком или по крайней мере в существенной степени через вооружение. Это не соответствует истине. Конечно, всеобщая воинская повинность устранила несколько сотен тысяч потенциальных безработных с улиц, а массовое производство танков, орудий и самолетов обеспечило несколько сотен тысяч рабочих металлургической отрасли заработком и хлебом. Но подавляющее большинство из шести миллионов безработных, которые достались Гитлеру, нашли заново свою работу в совершенно нормальных гражданских отраслях экономики. Геринг, который в своей жизни произнес много хвастливой бессмыслицы, пустил тогда в оборот вводящую в заблуждение пословицу: «Пушки вместо масла». В действительности Третий Рейх производил и пушки, и масло, и еще много всего прочего.

2. У вооружения также была важная внешнеполитическая сторона: оно означало одновременно аннулирование решающей части Версальского мирного договора, то есть политический триумф над Францией и Англией, а также радикальное изменение соотношения сил среди европейских держав. Но об этом следует вести речь в связи с другим, в главе «Успехи». Здесь же, где мы имеем дело с достижениями Гитлера, нас интересует достижение как таковое.

3. В этом достижении (вооружение Германии) спрятан один полностью личный вклад Гитлера, который заслуживает краткого рассмотрения. Мы говорили выше, что колоссальная детальная проработка вооружения была делом не Гитлера, а военного министерства и генералитета. Из этого есть исключение. Одним определенным детальным вопросом, который позже, в ходе войны, проявил себя в высшей степени важным, Гитлер занялся лично и сам определил организацию нового вермахта, и тем самым его будущий способ действий. А именно: пойдя против все еще превосходящего мнения большинства военных специалистов, он настоял на создании интегрированных, самостоятельно действующих танковых дивизий и танковых армий. Эти новоявленные войсковые образования, которыми в 1938 году обладала только германская армия, в первые два года войны проявили себя как решающее оружие в военных действиях и были позже переняты всеми другими армиями. Их создание — это личная заслуга Гитлера и оно представляет его величайшее достижение в военной области — большее, чем его спорная деятельность в качестве Верховного Командующего в войне. Без Гитлера меньшинство среди немецкого генералитета — представленное прежде всего Гудерианом — которое поняло возможности самостоятельного танкового оружия, очевидно так же потерпело бы поражение от консервативного большинства, как и в Англии и во Франции, где защитники танков Фюллер и де Голль как известно не смогли преодолеть сопротивление традиционалистов. Едва ли будет преувеличением сказать, что в этом мало интересном для публики внутреннем военном конфликте были предрешены исходы военных кампаний 1939–1941 гг., в особенности французской военной кампании 1940 года. То, что Гитлер при этом принял правильное решение, это — в противоположность к его другим, им самим тотчас же эффектно вынесенным на публику достижениям — скрытое достижение, которое сначала вовсе не снискало ему популярности; напротив, оно сделало его среди консервативных военных исключительно непопулярным. Но оно оправдалось позже — в его военном триумфе над Францией в 1940 году, что заставило на время потерять веру в себя даже его последних и самых упорных немецких противников.