Андрей Буровский - Пётр Первый - проклятый император

Екатерину провозгласили императрицей не потому, что её избрал Земский собор; не было даже фикции 1682 года, когда толпа из случайных людей выкрикнула: «Хотим Петра!» Екатерину I возвела на престол гвардия, прикрываясь истолкованием воли почившего Петра. Мол, раз он короновал её в 1724 году, значит, хотел видеть императрицей после себя.

Что это была за монархиня, прекрасно показывает такой эпизод: «…рано утром Петербург был разбужен страшным набатом: это неутешная вдова императрица пошутила над столицей — ради 1 апреля». (Ключевский В. О. Русская история. Полный курс лекций. Т. 3. Ростов–на–Дону, 2000. С. 199)

А менее чем через год возник новый аналог Боярской думы — Верховный тайный совет. Возник не потому, что в нем было нечто необходимое для страны, а как следствие интриг: кучка высших приближенных Петра любой ценой хотела сохранить свою власть. Сенат — это собрание высших чиновников, а они создали собрание уже совершенно мафиозное — по принципу личного знакомства и личных договоров друг с другом. Почему Совет именно тайный? А потому, что никому не надо знать, какие дела на нем обсуждаются!

8 февраля 1726 года создан Верховный тайный совет в составе А.Д. Меншикова, Ф.М. Апраксина, Г.И. Головина, А.И. Остермана, П.А. Толстого, Д.М. Голицына и герцога Карла Голштинского. Карл попал в эту высокую компанию исключительно как муж старшей дочери Петра, Анны Петровны.

Этим же указом Сенат лишился названия «правительствующий» и стал называться просто «высоким». При отъезде императрицы править должен был теперь Верховный тайный совет…

Печальна судьба этих первых «верховников» — членов Верховного тайного совета, созданного Екатериной I в 1726 году. Первоначально из 7 «верховников» 5 были выдвиженцами петровского времени — ведь они и задумали этот орган власти как своего рода Боярскую думу для «своих». Но очень уж неустойчивыми, неопределенными людьми были эти самые «выдвиженцы»! Даже как интриганы они проигрывали потомкам древних родов: ведь даже интриганам необходимо доверять хоть кому–то и уметь действовать сплоченной группой. А выпестованные Петром «дельцы», «птенцы гнезда Петрова» не умели этого просто патологически и все время сцеплялись и с феодальными кланами Долгоруких и Голицыных, и друг с другом. Они предавали друг друга с такой рьяностью, что очень быстро в Верховном тайном совете соотношение изменилось в пользу старинных родов, Долгоруких и Голицыных (в том числе и потому, что члены феодальных родов умели держаться друг за друга).

А из первых семи членов только Головин и Остерман остались в составе Верховного тайного совета после всех перемен до 1730 года.

Всего четыре года оказалось отпущено Верховному тайному совету, но «зато» каких четыре года! Время правления двух императоров — Екатерины I и Петра II!

Замечу, что наследственная аристократия, представители старинных родов ещё далеко не у власти, они как оттеснены Петром, так пока и не стоят у кормила государства. Они ещё только возвращаются, и очень характерно, что в рядах этих возвращающихся мы видим именно Голицыных и Долгоруких, а не сказочно бездарных Буйносовых. Аристократия Руси XVII века, зашуганная «самым низким шляхетством», холуями и клевретами Петра, постепенно поднимает голову и приспосабливается к новому положению вещей… По крайней мере, та её часть, которая способна приспособиться. Пока что те, «жадною толпой стоящие у трона», — это ещё выдвиженцы Петра I.

И жена, и его ближайшие «сподвижники» — это прямые порождения Антихриста, это те, кого он вырвал из небытия, втащил в историю и кто, не будь Петра, никогда не был бы ни известен, ни богат.

А семья, родственники Антихриста, его наследники оказываются во власти всей этой сволочи … (Я использую слово не в ругательном, а в историческом смысле. — А.Б. В те времена слово сволочь использовалось не совсем так, как сейчас. Так назывались те, кого стаскивали, «сволакивали» на строительства каналов или на заводы. В официальных документах так и писалось — «посылаю на завод двести человек всякой сволочи, кого удалось загрести».), которую он сам же старательно отобрал и от которой, в силу естественного хода событий, стал зависеть.

Трудно сказать, как повернулась бы судьба империи, отпусти Господь Екатерине I или Петру II хотя бы лет 30 или 40 жизни. Каждый из этих вариантов — это сложение совершенно новой, совершенно особенной ситуации в истории государства Российского. Долгое правление Екатерины — это вероятность одного пути, долгое правление Петра II — вероятность совершенно другого.

Но Екатерине не было отпущено и 50 лет, а Петру II — даже и 20. Факт остается фактом — после Петра императоры как–то не жили. Очень может быть, им попросту помогали помирать, и притом ближайшие к трону, самые доверенные лица, — совершенно неисключено и такое объяснение вопроса.

В наш рациональный век странно, даже как–то неприлично вспоминать о том, что целых четыре поколения лежит проклятие на потомках негодяев и преступников. Выдумана даже подходящая безответственному веку нелепость — мол, «сын за отца не отвечает». Интересная постановка вопроса! Если отец или дед — достойные и славные люди, тогда, значит, принимай наследство с чистой совестью, грейся у разожженного не тобой огня! Пользуйся в свое удовольствие, наследничек!

А если твой предок — душегуб и мерзавец, тогда, значит, можно поступить тоже вполне комфортно и удобно — «а я за него не отвечаю!» И даже становится как бы можно не только не нести церковного и гражданского покаяния, не стараться исправить содеянное, но можно и пользоваться наворованным, награбленным. Дело житейское, а сын–то за отца не отвечает!

Если наследников Петра «Великого» никто не травил из их же ближайших и придворных, остается одно — все–таки они «отвечали»! Отвечали своими жизнями, своей судьбой за преступления предка, и некуда им было бежать от этого, от Высшего суда.

ЦАРСТВО ДИКОГО БЕЗЗАКОНИЯ

Называя вещи своими именами, после Петра в Российской империи наступило царство совершенно дикого беззакония. Чаще всего кивают на «закон о престолонаследии» — мол, все дело в том, что не было строгого, однозначного закона, по которому должен был возводиться на престол новый император. Несомненно, это одна из причин воцарившейся анархии; пользуясь законом о престолонаследии, как раз и можно было возводить на трон то одного, то другого, то вообще составлять «тестамент», выстраивая в очередь будущих императоров.

Но главная причина беззакония в том, что только воля Петра цементировала слой его приближенных. Вот умер Пётр, и оказалось, что даже высшие его сановники — вовсе не министры, «как в Европе», тем более никакие не убежденные сподвижники и продолжатели. Это только лишь самые доверенные, но вовсе не самые преданные слуги, совершенно лишенные собственной воли, инициативы, а уж тем более — государственного ума. Слуги, которые в отсутствие хозяина попросту грабят его имение — в данном случае государство Российское.

Компашка, которую сам Пётр выпестовал и выкормил, добивала государство, не давала вернуться хотя бы к подобию законности. Любые государственные решения принимались исключительно в интересах кучки корыстных и примитивных людей.

С этим соглашаются, пусть очень обтекаемо, даже самые лояльные к династии Романовых, самые верноподданные историки XVIII, XIX, начала XX веков. Не только Н.М. Карамзин, но и О. Егер, книга которого вышла в 1894 году. (Егер О. Всемирная история в 4 т. Т 3. СПб., 1894)

У современных историков, не связанных лояльностью к династии, обязанностью обходить многие темы, появляются уж вовсе «непозволительные» предположения. Высказываются предположения, что Пётр I вполне мог быть отравлен — слишком серьезная опасность нависала над «светлейшим князем», воровство которого Пётр наконец–то затеял пресечь. В числе возможных исполнителей, собственноручно всыпавших яду в питье императора, называют и Екатерину.

Очень может быть, следующей была и сама Екатерина — очень уж неожиданно быстро, как–то очень уж «своевременно» она скончалась. Так, что невольно приходит в голову классическое «мавр сделал свое дело…». И концы в воду — тоже классический способ «убирать» исполнителя политического убийства.

Потом жертвами интриг в высших эшелонах власти станут и сам А.Д. Меншиков, умерший в 1729 году в Березове, и Толстой, окончивший свои дни в 1730 году в каменном мешке соловецкой тюрьмы. За год до него угас в соседней темнице и единственный сын Толстого, Иван.

«Никогда ещё в нашей стране, да, кажется, и ни в каком другом государстве, верховная власть не переходила по такой ломаной линии… все они попадали на престол не по какому–либо порядку, установленному законом или обычаем, а случайно, путем дворцового переворота или придворной интриги»,

— констатирует В.О. Ключевский.