За фасадом строительства советского ВМФ - Андрей Николаевич Почтарев

***…в книге отсутствует страница…*** (bookdesigner).

по пути наименьшего сопротивления. Но, к великому сожалению, это не могло не сказаться на качестве постройки боевых кораблей, их мореходности, вооружении и т.д. Вскоре об этих недостатках заговорили и другие адмиралы. Так, после ухода с должности в январе 1951 г. принципиального Ф.С. Октябрьского с письмом в Президиум ЦК КПСС по этому поводу обратился главный инспектор ВМС, в недавнем прошлом заместитель главкома ВМС по боевой подготовке адмирал Г.И. Левченко. В частности, тот обоснованно выражал тревогу по поводу «застоя» в перспективном строительстве флота и ставил вопрос «о неудовлетворительном руководстве ВМС» со стороны Военно-морского министерства и Морского Генерального штаба575.

В результате глава страны был вынужден признать свою ошибку и со снятием с должности Н.Г. Кузнецова. И вскоре после того, как 20 июля 1951 г. тот вновь возглавил флот в ранге военно-морского министра СССР, Николай Герасимович направил доклад правительству: «В нём я писал, какие крупные недостатки у нас существуют в судостроении, на что расходуются миллиарды. Всё это было похоронено в кулуарах Булганина576»577.

Более того, любопытно, что и в отношении перспективных кораблей в этот «сталинский» послевоенный период предпочтение по прежнему отдавалось строительству линейных кораблей. Так, например, в 1951—1952 гг. ЦНИИ-45 в рамках выполнения решение Министерства судостроительной промышленности выполнил работу «Обоснование выбора типа линейного корабля» (руководитель — Ф.Е. Бесполов, ответственный исполнитель — вице-адмирал в отставке С.П. Ставицкий). Военные учёные-корабелы сделали проектные проработки 9 вариантов «малого» линкора с 1-2 башнями главного калибра (457-мм или 406-мм) и одной среднего калибре (180-220-мм). Предпочтение было отдано линкору с водоизмещением и стоимостью, близкими к тяжёлому крейсеру пр. 82 с 457-мм артиллерией. Но, поскольку по последней практически не было никакого технического задела (кроме предварительных проработок ЦКБ-34), ЦНИИ-45 рекомендовал для дальнейшей углублённой проработки вариант с 5 орудиями главного калибра 406-мм в двух башнях и автоматической артиллерией 57-76-мм, включая «противоштурмовые» 25-мм автоматы.

Но 30 декабря 1952 г. комплект материалов по «малому» линкору за подписью заместителя министра судостроения СССР Б.Г. Чиликина попал уже к новому военно-морскому министру вице-адмиралу Н.Г. Кузнецову. А тот направил его в Главное управление кораблестроения. Его начальник инженер-адмирал И.В. Исаченков обратился к Н.Г. Кузнецову с просьбой дать указание Морскому Генеральному штабу рассмотреть этот вопрос, а также одновременно доложил о необходимости разработки технического задания ВМФ «на проектирование авианосцев для обеспечения тяжёлых кораблей».

В итоге Морской Генеральный штаб с рассмотрением материалов по линкорам спешить не стал, а со смертью И.В. Сталина, в апреле 1953 г., при корректировке планов военного судостроения вопрос о продолжении проектирования и строительства тяжёлых артиллерийских кораблей с повестки дня был снят. Постановлением правительства СССР все работы в этой области, включая пр. 24, были закрыты578. Наступала ракетная эра.

После кончины «вождя» были исправлены ещё две его ошибки относительно разделения флотов на Балтике и Тихом океане. Жизнь доказала несостоятельность этих волюнтаристских решений И.В. Сталина. Хотя некоторые исследователи и объясняют их стремлением «хозяина Кремля» как можно быстрее вырастить после войны в рамках самостоятельных оперативных объединений «новое поколение флотоводцев» на смену проверенным «бойцам» 1920— 1930-х гг.579

Поистине крайне противоречивая личность И.В. Сталина мешала в 1930-е гг. и выработке Наркоматами обороны и ВМФ «единого взгляда на доктрину ведения воины... — вспоминал Николай Герасимович Кузнецов. — Доктрина, как нечто плохо осязаемое для нас, "скрывалась” в голове Сталина, а он неохотно делился своими мыслями и намерениями. Порой, правда, высказывался на сей счёт, но это были слишком общие соображения»580. «Сталин со свойственным ему стремлением к неограниченным правам и безграничной власти держал военное дело в своих руках...»581 Именно на это и ориентировалось его ближайшее окружение, строя свою деятельность исходя из его указаний.

Таким был, прежде всего, нарком обороны К.Е. Ворошилов, который хоть и спешил на себя натянуть морскую форму, как только приезжал на флот, флотоводцем при этом не становился582. Даже сам И.В. Сталин как-то бросил Н.Г. Кузнецову о К.Е. Ворошилове: «Да что он понимает во флотских делах! Ему лишь бы чтобы корабли давали самый полный ход так, чтобы песок летел из-под винтов»583. «Сталин, — писал нарком ВМФ, — к сожалению, в известной степени был прав»584. Или: «Больше всего меня удивляло не совсем доброжелательное отношение к морякам со стороны Ворошилова, который около 15 лет являлся его (флота. — Авт.) руководителем. Этому трудно поверить, но это так»585.

Теоретические изыскания и практические дела К.Е. Ворошилова в области обороны были направлены главным образом в сторону кавалерии. Осуждая тех, кто требовал вместо кавалерии создавать механизированные соединения, Клемент Ефремович предупреждал, что такую же позицию занимают генеральные штабы буржуазных армий. «Мы стоим на иной точке зрения, — говорил он в докладе о 20-летнем юбилее Красной Армии. — Мы убеждены, что наша доблестная конница ещё не раз заставит о себе говорить, как о мощной и победоносной Красной кавалерии586.

Эта линия наркома обороны упорно проводилась в жизнь. В 1935 г., к примеру, число кавалерийских дивизий увеличилось вдвое, а весной следующего года были созданы Красные казачьи войска. В 1938 Т4 уже имелось 32 кавалерийские дивизии. И лишь под влиянием опыта военных действий в Европе и на Дальнем Востоке, воспринятого с запозданием, численность их сократилась до 13 дивизий587.

В армейских кругах в 1930-е гг., как уже отмечалось, преобладало «сухопутное мышление», мало придавалось значения организации ведения войны на море и в прибрежных районах. Со слов Николаи Герасимовича Кузнецова: «Господствовали классические сухопутные доктрины ведения войны, и Генеральный штаб отмахивался от флотских вопросов, не придавая им большого значения. Только этим можно объяснить нежелание наркома обороны и начальника Генерального штаба принять участие в заседаниях Военно-морского Совета. Несколько раз я лично просил их побывать у нас, но когда убедился, что это напрасно, перестал быть назойливым. СК. Тимошенко588 отговаривался занятостью, обещал, но не приходил. Г.К. Жуков589, как новый начальник Генерального штаба, должен был проявить особый интерес к флоту, на управление которым в случае войны он претендовал, но чаще отшучивался в свойственной ему резкой манере»590. «Не берусь утверждать, откуда и кем были навеяны Жукову прохладные отношения к флоту и нежелание вникнуть более глубоко в наши морские дела. Ведь он, бесспорно, считал ГШ (Генеральный штаб. — Авт.) высшим оперативным органом всех Вооружённых Сил, что понимали моряки.

Мне думается, в то время сравнительно ещё малочисленный по составу флот (пока не реализована большая программа)