Юлий Циркин - Испания от античности к Средневековью

Известна надпись, датированная 589/90 г., в честь Комициола, в которой он именуется magister militum Spaniae и rector этой провинции{632}.[104] В надписи указывается, что Комициол был послан императором Маврикием в качестве magister militum Spaniae против варварского врага (contra hoste barbaro). Речь, конечно же, идет о вестготах. Мотивы посылки командующего такого ранга достаточно ясны. В результате побед Леувигильда территория византийской провинции резко уменьшилась. Граница владений вестготского короля настолько приблизилось к Картагене, столице провинции, что ее стало даже видно из города{633}. Над провинцией нависла угроза полной ее ликвидации. Явно с целью радикального изменения ситуации и был послан в Испанию Комициол. Судя по данным надписи и несколько более позднему письму Григория I (Ер. XIII, 47,49—50), он занимался также гражданскими делами и даже внутрицерковными вопросами, назначая и снимая епископов. Он укрепил город, соорудил новые ворота и, может быть, также отреставрировал стены города, после чего обратился и к военным проблемам. В результате его действий ликует провинция и даже восторгается им весь космос. Комициол предстает перед нами как правитель, соединивший военные и гражданские функции. Исследование должности magister militum показывает, что если за ее упоминанием следует название провинции в genetive (а не предлог per и далее название целой области), то речь идет об эквиваленте dux. К тому же известно, что Комициол был патрицием и именовался virgloriosus, а эти титулы обычно применялись к дуксу{634}. И закономерен вывод, что Комициол были и командующим войсками, и дуксом провинции Испании{635}, являясь, таким образом, и военным, и гражданским правителем имперских владений.

Надпись, сделанная на восьмом году правления Маврикия, не уточняет, когда Комициол был послан в Испанию. Было высказано мнение, что это произошло сравнительно незадолго до создания надписи, так как в ней господствует не столько радость за настоящее, сколько надежда на будущее{636}. Однако такая интерпретация основана лишь на чисто субъективном впечатлении от настроя автора надписи. Объективный же анализ позволяет прийти к несколько иным выводам. Комициолу приписывается постройка новых двойных ворот, перекрытых сводом. Постройка ворот бессмысленна без реставрации прилегающих стен, так что, возможно, что, по крайней мере частично, были реставрированы и стены. Далее говорится о военной доблести правителя (magnus virtute) и о радости провинции (Spania tali rectore laetitur). Разумеется, перед нами образец лести. Но едва ли эта лесть не имела никакого основания. Известно, что после смерти Леувигильда византийцы отвоевали часть потерянной территории, в частности такой важный укрепленный пункт, как Асидон. И это можно связать с деятельностью Комициола. Асидонский епископ отсутствовал на Толедском соборе 589 г. Следовательно, к этому времени Асидон был вестготами уже потерян{637}. Логично предположить, что реставрация укреплений провинциальной столицы предшествовала военному предприятию. Поэтому можно думать, что Комициол был послан в Испанию до 589 г. Возможно, что смерть Леувигильда вдохнула в имперское правительство надежду на отвоевание утерянных территорий и что именно с этой целью был послан со специальной миссией Комициол. Двухлетний промежуток 587-589 гг. вполне подходит для активной деятельности нового правителя.

Позже вестготские короли не оставляли надежды изгнать византийцев из Испании. Военные действия продолжались в течение нескольких десятилетий. Решающий шаг был сделан королем Сисебутом. Давление вестготов стало настолько сильным, что управлявший провинцией патриций Цезарий обратился к Сисебуту с просьбой о заключении мира. В ответ король соглашается заключить договор и предлагает Цезарию дары, что явно было лишь формой подкупа патриция. Не решаясь сам сделать такой шаг, Цезарий выступил инициатором отправления в Константинополь совместного посольства во главе с готом Теодорихом и римлянином Амелием. Судя по всему, послы вернулись в Картагену ни с чем, и Цезарию оставалось только надеяться на дружбу короля (Epist. Wis. II-VI). Однако эта «дружба» вскоре дала свои плоды. Цезарий явно сдал Картагену вестготам, и большинство имперских владений на Пиренейском полуострове было византийцами потеряно.

Судя по дошедшему в довольно плохом состоянии тексту Георгия Кипрского, Септем, один или два пункта в Испании, подчинявшиеся византийцам, и Балеарские острова (Майорка и Менорка) составляли эпархию II Мавретанию, являющуюся частью Карфагенского экзархата{638}. Тенесса, упомянутая в этом тексте как часть Испании, в действительности может быть Тингисом в Африке{639}, а ссылка на Испанию — лишь воспоминанием того, что Тингитанская Мавретания когда-то являлась частью Испанского диоцеза. Что касается таинственных Месопотамегой или Месопотаменой, то предполагают, что это мог быть нынешний Алхесирас на испанском берегу пролива{640}. В этом очень важном стратегическом пункте, который вместе с Септемом позволял контролировать пролив, обнаружены следы византийского присутствия{641}. В таком случае можно считать, что после активных действий Сисебута, как военных, так и дипломатических, византийские владения в Испании были сведены лишь к району Гибралтарского пролива. Провинция Spania была практически потеряна и ее остатки включены во II Мавретанию. Но если считать, что сведения Георгия Кипрского отражают ситуацию во времена правления императора Маврикия, т. е. самого конца VI в.{642}, то можно полагать, что присоединение крайнего юга Пиренейского полуострова ко II Мавретании произошло еще до этих событий, и связать это территориальное изменение с созданием Карфагенского экзархата: император мог объединить в руках одного наместника контроль над обоими берегами пролива. В 623—625 гг. король Свинтила захватил последние остатки византийских владений на Пиренейском полуострове (Isid. Hist. 62){643}. 70-летний византийский эксперимент на Пиренейском полуострове завершился[105].

Большую часть этого 70-летнего промежутка византийские владения на Пиренейском полуострове составляли провинцию Испанию (или Спанию), которая являлась частью сначала префектуры Африки, а затем Карфагенского экзархата. Однако в рамках этого экзархата Испания занимала особое место. Главной задачей карфагенского экзарха была защита африканских владений империи от нападений варварских берберских племен. В Испании же византийцам противостояло Вестготское королевство, стоявшее на ином уровне развития и обладавшее другими военными возможностями, и уже одно это придавало обороне провинции особый характер. К тому же эта провинция была отделена от основной территории экзархата, связь с которым могла осуществляться только морем, и это тоже влияло на ее положение внутри экзархата. Посылка Комициола непосредственно императором явилась признанием этого особого характера. Позже управлявший этой провинцией Цезарий направлял посольство в Константинополь, минуя своего непосредственного начальника — экзарха Карфагена. Можно говорить, что, являясь юридически частью Карфагенского экзархата, византийская провинция Испания занимала особое место, и ее правитель, носивший титул патриция и, может быть, дукса, мог непосредственно сноситься с императором в случае необходимости{644}.

Особое положение Спании отразилось и в том, что в Картагене был создан свой монетный двор, выпускавший как золотые солиды, так и более мелкую монету{645}. Последнее обстоятельство чрезвычайно важно. В Вестготском королевстве монета имела в основном (если не полностью) политический и идеолого-символический характер. Естественно, что и византийские, как и любые другие, монеты тоже имели такой же характер, но они обладали еще и экономической функцией. Чеканка и распространение более мелкой монеты ясно показывает изменения, которые принесло с собой византийское завоевание в экономической области, в первую очередь рост влияния торговли и торговцев{646}. Рыночный характер экономики, частично утраченный после варварского завоевания, возродился на территории имперской провинции.

Археологические данные показывают, что после византийского завоевания увеличивается приток товаров из Северной Африки, а также из сиро-палестинского региона, хотя в последнем случае неясно, прибыли ли они непосредственно с Востока или через Карфаген{647}. Важнейшим центром распространения этих товаров являлась Картагена. Другим важным центром была Малака, которая издавна служила наиболее значительным пунктом контактов Южной Испании с Северной Африкой. В районе этого города с давних времен располагались мастерские по изготовлению солений и особых рыбных консервов, очень ценимых в Риме и Италии. Но в условиях политического хаоса и вандальского завоевания Северной Африки, прервавшего или, по крайней мере, затруднившего торговлю по Средиземному морю, эти мастерские перестали существовать{648}. Восстановление относительной политической стабильности возродило Малаку как важный экономический центр, но теперь она становится в основном реципиентом североафриканского импорта. Там существовал довольно значительный слой торговцев, в большой степени грекоязычных выходцев из Восточного Средиземноморья, которые активно поддержали византийцев и теперь не менее активно торговали с Северной Африкой{649}, явно соперничая с коллегами из Карта-гены. Хотя археология дает пока еще лишь отдельные элементы общей картины экономических связей того времени, на основании уже имеющихся данных можно говорить, что византийское завоевание привело к включению восточного и южного побережья Пиренейского полуострова в общую экономическую систему Средиземноморья и к возрождению рыночной экономики.