Церковная историография в её главных представителях с IV-го века до XX-го - Алексей Петрович Лебедев

последовательно сменявших одна другую, отличающихся одна от другой своими особенностями и научным методом. Эти группы находятся между собою в тесной, взаимной связи. Каждая последующая группа в своей деятельности опирается на научное развитие предыдущей и в свою очередь служит исходным пунктом и основанием для позднейших групп. Этот ход идет без заметных скачков и представляет собой в полном смысле историю развития науки.

Ряд церковно-исторических писателей в протестантском мире открывается группой историков-полемистов. В этой группе чистое изучение науки ради самой науки перемешано с интересом полемическим. Историки эти не просто изучают науку, но хотят обратить ее в средство для доказательства правоты своих богословских воззрений и неправоты воззрений противников (римско — католиков).

А иногда церковно — исторические сочинения направляются одною протестантскою партиею против другой с подобной же целью. Хотя полемический интерес должен быть чужд истинной науки церковно-исторической, тем не менее в настоящем случае он оказал свою пользу: он в первый раз еще побудил христианский мир к углубленному изучению прошедших судеб церкви.

Главнейшим и замечательнейшим выражением этого направления, а вместе и первым церковно-историческим сочинением, обязанным по своему происхождению протестантской науке, были так называемые Магдебургские центурии в 13 томах in folio, явившиеся между 1559 и 1574 годами.[270] Сочинение это называется центуриями, потому что в нем каждое столетие (centum) рассматривается отдельно, как целое, как период, Магдебургскими же, потому что предприниматели его жили в Магдебурге и здесь изданы первые томы сочинения.[271]

Издание магдебургских центурий, имеющееся у нас под руками, украшено прелестной виньеткой. На ней изображена прекрасная дикая местность, окруженная горами и лесами; среди этой местности строится красивое здание. Работа ведется с оживленною деятельности. Одни обтесывают камень, другие на носилках относят его в строящееся здание, одни везут на тачках песок и известь, другие носят на плечах воду в ведрах. Здание достраивается и над окончанием его трудится множество усердных работников. Случайно или намеренно виньетка эта служит действительно лучшим напоминанием о тех исторических обстоятельствах, при которых создавались и издавались Магдебургские центурии. Центурии представляют собой действительно труд не одного человека, а многих тружеников, труд коллективный; они требовали самой усиленной, разнообразной, живой деятельности ученых, и создавались тогда, когда церковно — историческая наука представляла собой дикую пустыню, но много обещающую, если культивировать ее…

Лишь только сознана была в протестантском мире потребность воспользоваться церковной историей, как арсеналом для защиты верований протестантов и для отражения враждебных нападений со стороны папистов, за эту задачу берется целый кружок протестантских ученых, во главе которых стоял Матфей Фляцкий (1520–1575 г.). Ему принадлежал в главных чертах план сочинения, он вербовал ученых, нужных для выполнения дела, он более всех хлопотал о материальном обеспечении тружеников, он собирал книги и рукописи, но он не был автором сочинения, как не был им никто и из других деятелей в предприятии. Автором были многие и никто в особенности. Предпринимателям нужно было препобедить невероятные трудности для успеха своего дела. Нужно удивляться смелости, энергии и искусству, с какими протестантские ученые выполнили свой труд. Они подлинно, как выражается Веннрих, «сами вскапывали почву, должны были взрывать скалы и потом уже утверждать фундамент для здания».[272] Ученые не только должны были писать, но и прежде собирать материалы для сочинения и для этого они ездили с одного места на другое, из одной страны в другую, с севера на юг. Они старались всячески собирать всевозможные печатные и непечатные сочинения для выполнения своей задачи и сравнивать их. Возникли оживленные сношения, беспрерывная корреспонденция между протестантскими учеными.[273] И сам Фляций не отказывался от этой черновой работы: он посещал в особенности библиотеки в монастырях, знакомился с рукописями и сочинениями, имеющимися в них, и приобретал их.[274] Разумеется этого нельзя было производить беспрепятственно. Монахи римско-католических монастырей, где были библиотеки, очень неохотно пускали к себе этих нежеланных гостей и иногда, под различными предлогами, просто отказывались показывать книжные сокровища. За это протестантский ученый Лангует, изведавший на себе все неприятности иметь дело с невежественными латинскими монахами, называет их: «canes, turpes asini».[275] Протестантские ученые должны были работать втихомолку, под величайшим секретом, яко тати в нощи. Одно неосторожное слово могло испортить все дело. В особенности они боялись враждебных махинации со стороны папистов. Фляций, сообщая одному из своих приятелей о намерении составить центурии, писал ему: «verum vide, ne facile cuiquam hoc consilium meum communices, nisi fido ac adjuvare volenti. Si enim papistae olfecerint, tanto studiosius omnia occultabunt».[276] При другом случае тот же Фляций писал: «vereor… ut papistas de nostro consilio praemoneamus et ad opprimenda talia monumenta excitemus».[277] Такой громадный труд — и начать тайком, тайком собирались и материалы. По истине удивительно! Куда только, в какую страну, не заглядывали предприниматели труда для обогащения себя нужными материалами! Они исследовали библиотеки не только Германии, но и в Англии, и Франции, и Дании, и Венгрии, и Италии, и в самом Риме, и Болгарии, и Валахии.[278] Даже не забыли и нашего отечества. Фляций писал одному из своих сотрудников: «optavi saepe et in Moschoviam inqvisitionem fieri posse». И это наконец приведено было в исполнение.[279] Как собрание документов, так и материальное положение издателей, которым потребовались большие деньги и на самое печатание и на плату трудящимся ученым, были весьма затруднительны. Становится просто непонятным, каким образом возможен был этот гигантски труд составления и издания центурий, почти без денег. Правда сам Фляций трудился без всякого вознаграждения, так он писал в одном письме: «ego mihi ex ista summa (какую он надеялся кой от кого получить) nihil plane expecto et tamen libenter quacunque ratione opus adjuvabo;[280] правда, что и некоторые сотрудники в предприятии не только ничего не получали, но даже жертвовали от себя немалые суммы денег в видах исполнения труда, таков был Виганд, профессор Кенигсбергский и впоследствии провинциальный епископ.[281] Но все-таки денег требовалась бездна, а их было у наших ученых очень мало. Фляций так писал о положении финансов своей корпорации: «nos egemus ipsi vel certe non abundamus in thesauro.[282] В praefatio к первой центурии центуриаторы (так будем для краткости называть составителей центурий) приглашают всех благочестивых христиан поддержать их предприятие своими пожертвованиями, замечая, что они просят не каких-нибудь громадных денег, а лишь самого необходимого, и общая давать отчет в употреблении денег не только жертвователям, но и врагам.[283] Они находили, что без субсидии труд не