Формирование института государственной службы во Франции XIII–XV веков. - Сусанна Карленовна Цатурова

в историографии получило название «инфеодации» должностей, верховная власть предусмотрела гарантии зависимости чиновника только от короля, исключив всякие иные связи, объявленные незаконными. С этой целью человек, поступающий на королевскую службу, заключал своеобразный контракт с королем[913], по своей сути схожий с вассальной клятвой — оммажем («превращением в человека» данного сеньора), причем в его наивысшей форме «абсолютного» или «совершенного оммажа» (hommage lige), также прекращавшего все прежние связи или ставившего их рангом ниже[914].

Такой контракт, будучи по своей природе проявлением личностного принципа комплектования королевской администрации, способствовал на деле автономизации бюрократического поля власти, поскольку привязывал чиновника к персоне монарха, а через нее к формирующемуся государству, и ставил вне закона прежние практики апроприации должностей.

Фундаментальный принцип нового контракта чиновника с королем выражался в тексте приносимой при вступлении в должность клятвы (присяги), где оговаривалась обязанность служить только королю и никому другому[915]. Эта обязанность королевского служителя выражалась в двух взаимосвязанных правилах должностного поведения, зафиксированных в ордонансе 1254 г. Прежде всего чиновник должен был поклясться, что не будет брать «никаких даров» (dons) от кого бы то ни было, деньгами («серебром и златом») или в каких-то иных формах, движимых или недвижимых, либо в форме бенефициев «именных или постоянных» (personnels ou perpétuels)[916]. Более того, подобные дары отныне не имели права получать «их жены, дети, братья, сестры, племянники и племянницы, кузены и кузины, помощники и слуги»; в противном случае чиновник обязывался заставить их эти дары вернуть обратно дарителю. Исключение в дарах делалось только для вина и мяса и только в ограниченных объемах: цена подношения не должна была превышать 10 парижских су.

Это общее правило практически в неизменном виде повторялось регулярно на всем протяжении исследуемого периода: в фундаментальном ордонансе от 23 марта 1302 г. о преобразовании королевства, в хартиях областей Франции вослед движению Провинциальных лиг, в ордонансе о судебных службах от 8 апреля 1342 г., в ордонансе о порядке престолонаследия и регентстве от октября 1374 г., в реформаторском ордонансе «мармузетов» 1389 г., а также в ордонансах от 7 января 1401 и 7 января 1408 г., в кабошьенском ордонансе 1413 г., в ордонансах от 28 октября 1446, апреля и 23 декабря 1454 г.[917] Таким образом, регулярное повторение этой нормы свидетельствовало о ее важности, а «незапамятная традиция» сообщала ей дополнительную легитимность.

Еще одна существенная черта формулы присяги чиновника состояла в ее универсальном характере: она включалась в клятвы всех королевских служителей, от канцлера до рядового сборщика налогов, в обязательном порядке фигурируя в королевских указах, учреждающих новые ведомства и службы или их реформирующих[918]. Появившись в ордонансе 1254 г. и будучи предписанной сначала только сенешалям и бальи, эта формула клятвы была распространена на их прокуроров и наместников (ордонанс 28 октября 1446 г.), на адвокатов в Парламенте, в бальяжах и других королевских судах (ордонанс 23 октября 1274 г.), на членов Королевского совета (ордонанс 10 июля 1319 г.), на членов Палаты счетов (ордонанс 1319 г.), на казначеев и сборщиков домениальных поступлений (указ 1 июля 1331 г.), на мэтров вод и лесов (ордонанс 29 мая 1346 г.), на служителей Налоговой палаты (ордонанс 13 ноября 1372 г.) и сборщиков налогов на местах (кабошьенский ордонанс 25 мая 1413 г.), наконец на членов Парламента (28 октября 1446 г.)[919]. И разумеется, канцлер как глава всей гражданской администрации приносил соответствующую клятву. Вот как она звучала у Гийома де Дормана, первого выбранного канцлера на заседании Королевского совета 21 февраля 1372 г.: он поклялся «не служить другому господину или сеньору, не иметь и не брать отныне платья, пенсионы или профиты от каких бы то ни было сеньоров или дам без разрешения или дозволения короля». Если же такие пенсионы имелись прежде, канцлер обязался их вернуть и от них отказаться[920].

Вместе с тем, формула клятвы чиновника, обязующегося служить только королю, имеет сложную подоплеку, нуждающуюся в осмыслении. Прежде всего, нельзя не признать, что она преследовала цель борьбы со взятками и подкупом королевских должностных лиц и потому четко оговаривала величину и стоимость допустимых подношений. Упомянутое разрешение бальи и сенешалям брать только вино и мясо и только стоимостью не больше 10 парижских су, возможно, восходило к традиционному сеньориальному праву постоя. Эта норма претерпела в дальнейшем некоторые изменения. Филипп де Бомануар в «Кутюмах Бовези» иначе описал разрешенные подношения: «милость ему (бальи) дана сеньором по клятве брать вино и мясо, но не чрезмерно, как то: вино не повозками и бочками или быков и свиней живыми, но в объемах, пригодных для еды и питья в тот же день, как то вино в кувшинах или бочонках или мясо, готовое к отправке на кухню»[921]. При этом он прямо указывает, что ограничение преследует цель обеспечить лояльность, честность и авторитет представителя короля.

Ограничения для подношений королевским служителям сохранились, но конкретные формы их видоизменялись. Так, в ордонансе о преобразовании королевства от 23 марта 1302 г. формулировка этого ограничения практически повторяла трактовку Бомануара: не брать ничего, кроме еды и напитков, и столько, сколько можно употребить за один день, и если берут вино, то только в бочонках[922]. Однако в ордонансе от марта 1312 (1320) это ограничение расширено до объема, «который может и должен быть употреблен в течение малого числа дней»[923]. Для службы сборщиков налогов указ 27 мая 1320 г. вводил специфический запрет: не останавливаться на постой в течение целого дня во владениях церкви и не брать там воды для лошадей[924]. В ордонансе от 5 февраля 1389 г., который устанавливал нормы поведения сенешалей и бальи в духе реформ «мармузетов», это ограничение приобретает новые, социальные оттенки. Им по-прежнему разрешается брать только продукты (еда и питье), но не чрезмерно, а употребимые за один день и «согласно с положением каждого». Однако подчеркивается, что такие дары можно принимать только «от богатых и состоятельных людей и только после настоятельной их просьбы»[925]. Отдельным пунктом в этом ордонансе расписаны пределы «отягощения» бальи и сенешалями церквей и аббатств: королевским представителям на местах запрещено останавливаться на постой в церковных домах, а также размещать в их владениях своих лошадей, охотничьих собак и птиц (в том числе соколов)[926]. Для членов Королевского совета при Филиппе IV Красивом (в том числе для служителей Парламента и Палаты счетов) делались особые послабления: текстом приносимой клятвы им, как и всем прочим, разрешалось брать вино, но не бочками, и мясо, но не живыми свиньями или быками, а кроме того, разрешалось брать в подарок собак и