Дэвид Холловэй - Сталин и бомба: Советский Союз и атомная энергия. 1939-1956

Теперь требовались срочные меры. В сентябре 1945 г. в Среднюю Азию отправилась комиссия для разведки урановых залежей и организации там добычи урана{876}. Комиссию возглавлял П.Я. Антропов, один из заместителей Ванникова в Первом главном управлении. Перед войной Антропов был директором Восточносибирского геологического треста наркомата тяжелой промышленности, затем руководителем Главного управления свинцово-цинковой промышленности того же наркомата и первым заместителем наркома цветной металлургии{877}.[207] Комиссия Антропова, в которую входил Щербаков, вела опрос местных геологов в Средней Азии и изучала геологические материалы. Кроме старого рудника в Тюя-Муюне, залежи урана были открыты перед войной в Табошарах, Уйгур-сае (Атбаши), Майли-сае и других местах{878}. Однако было нелегко определить объем этих залежей. В Табошарах, например, геологи считали, что уран сконцентрирован в двух рудных пластах на глубине не более 100 метров и, следовательно, дальнейшая разработка рудника не имела смысла. Другие полагали, что урановая руда залегает и на больших глубинах и горные разработки должны быть расширены. Единственным способом решить этот спор была бы закладка новых штолен, что требовало инвестиций{879}.[208]

Антропов и Щербаков, перед которыми стояла задача найти уран в кратчайшие сроки, решили осуществить разведочную проходку в Табошарах самым энергичным способом. Это оказалось правильным решением. В других местах Антропов использовал тот же подход, утверждая, что дальнейшая разведка приведет к открытию новых запасов весьма высококачественной руды. Он также организовал широкую разведку в районах, прилегающих к уже открытым залежам. Это привело к обнаружению новых значительных запасов{880}.[209] После того как комиссия Антропова проделала предварительную работу, в помощь Комбинату № 6, переданному теперь Первому главному управлению, были созданы постоянно действующие организации. Для оказания помощи Комбинату в разведке и поисковых работах, в подготовке геологических карт региона и документации подземных выработок, а также для изучения распределения и генезиса рудных залежей и состава самих руд были учреждены геологическая база и поисковая группа{881}.[210]

Сконцентрировав внимание прежде всего на Средней Азии, Антропов следовал рекомендациям доклада Щербакова 1943 г. Но следующий шаг. рекомендованный Щербаковым, — поиски урана на остальной территории страны — оказался более трудным. «Ради объективности следует сказать, — писал Антропов позднее, — что все мы плохо себе представляем, где и как искать урановые руды»{882}. Предложенные точки зрения очень отличались друг от друга. Один ведущий минералог утверждал, что уран нужно искать в центральных областях страны. Капица, который принимал участие в этих первых дискуссиях, полагал, что прежде всего поиск урана следует начать на севере{883}.[211]

При недостаточной ясности направления поиска Антропов решил, что было бы ошибочно ограничиться поисками урана в пределах одной геологической формации. Поэтому он принял предложенную Щербаковым тактику «широкого фронта» и решил вести поиски на больших площадях, имеющих различную геологическую структуру. В конце 1947 г. Министерство геологии организовало специальные территориальные экспедиции в различные части страны, а все остальные геологические организации были ориентированы на поиск урана наряду с проведением собственных работ{884}. Как только обнаруживались признаки урана, Антропов начинал горные разработки на месте. К концу 1948 г. были заложены рудники вблизи Желтых Вод в районе Кривого Рога на Украине, в Силламяэ в Эстонии, Сланцах (Ленинградская область), вблизи Пятигорска на Кавказе, а также на востоке Сибири в золотопромышленной области на Колыме{885}. Рудники были заложены и на Урале, а в 1948–1950 гг. на содержание урана там изучались реки и озера{886}. К 1948 г. в Советском Союзе разрабатывался также монацит, из которого можно было извлекать торий с последующей переработкой последнего в делящийся изотоп уран-233. Монацит добывался на Алтае, Урале, в Сибири, на Кольском полуострове и на Кавказе{887}.

Условия добычи в Средней Азии были крайне трудными: «найденный уран залегал в горных районах, куда не было практически никаких подъездов и дорог»{888}. Руда перевозилась на обогатительную фабрику Комбината № 6 в Чкаловске, вблизи Ленинабада, на самом западе Ферганской долины{889}. Руда обрабатывалась смесью азотной и серной кислот, продуктом переработки была очень чистая соль урана, которая затем перевозилась на урановый завод в Электростали, около Москвы, для переработки в металл{890}. В конце 1940-х гг. в Желтых Водах на Украине была построена другая обогатительная фабрика, использующая тот же процесс; возможно, строились и другие фабрики{891}.[212]

Однако именно Восточная Европа обеспечивала большую часть урана в эти первые годы. Когда Советский Союз завладел урановыми шахтами в Яхимове, ему досталась и руда, добытая ранее, но оставшаяся на месте{892}.[213] Вскоре после этого были расширенным фронтом начаты горные работы для разведки новых залежей, они дали результаты уже к концу десятилетия{893}. Вскоре советская зона оккупации Германии стала самым важным источником урана: Южная и Юго-западная Саксония имели богатые залежи, которые были обнаружены еще в 1943 г. Однако организация добычи требовала времени: нужно было приспособить оборудование имевшихся там серебряных и кобальтовых рудников и наметить план горных работ на этих рудниках; следовало также обеспечить транспорт, машинное оборудование и спецодежду. В июне 1946 г. разработка урана началась в Рудных горах, затем в горном массиве Гарц, в районе Плауэна, Эльсница и Бергена, а также в окрестностях Герлица и Циттау. Вначале не предпринималось никаких попыток использовать серебряные, кобальтовые, висмутовые, никелевые и другие руды, разработка которых велась наряду с ураном; они просто шли в отвалы, так как предпочтение отдавалось урану. Для получения с помощью механических и химических средств рудного концентрата, отправлявшегося затем в Советский Союз, были построены фабрики{894}. Урановые рудники закладывались также в Болгарии и Польше. Эксплуатация урановых залежей вблизи Бухово в Болгарии началась в конце 1945 г., после чего разработки распространились и на другие участки; в Польше разработка урановых залежей началась в 1947 г. в Нижней Силезии. Но эти залежи давали значительно меньше урана, чем в Германии и Чехословакии{895}. Советский Союз начал также добычу в китайской провинции Синьцзян, которую он тогда контролировал{896}.

Данные о добыче советского урана, даже в первые послевоенные годы, не опубликованы. То, что известно, получено из тогдашних оценок, сделанных ЦРУ и отдельными аналитиками. Согласно оценке ЦРУ 1950 г., советские и восточноевропейские рудники давали 70–110 тонн окиси урана в 1946 и 1947 гг. Только в 1948 г. произошло значительное увеличение добычи{897}. Для последующих лет оценки ЦРУ отсутствуют, но в 1950 г. ЦРУ пришло к выводу, что если «Советы и… считали свои запасы урана катастрофически малыми», то к середине 1948 г. «запасы урановой руды перестали находиться у критической черты и оказались достаточными для тогдашних запросов»{898}.[214] Это была, должно быть, завышенная оценка, так как увеличение добычи урана все еще считалась задачей первостепенной важности[215].

По оценкам ЦРУ, в 1950 г. 45% советского урана было получено из Восточной Германии, 33% — из Советского Союза, 15% — из Чехословакии, 4% — из Болгарии и 3% — из Польши{899}. Эти цифры должны быть приняты с известной осторожностью, а оценки по Советскому Союзу, вероятно, менее надежны, чем по Восточной Германии и Чехословакии, — последние были более доступны для разведывательных операций. Тем не менее важность восточноевропейского урана была в 1953 г. подтверждена Авраамием Завенягиным, который отметил, что «значительная часть» урана для советского проекта была получена за рубежом, и призвал к срочным мерам по расширению сырьевой базы внутри Советского Союза{900}. Несмотря на скудость данных, вырисовывается общая картина: Советский Союз должен был принять вполне определенные и дорогостоящие меры для получения урана, требуемого ядерным проектом. Он предпринял огромные усилия для увеличения собственных ресурсов, но в первые послевоенные годы был вынужден опираться главным образом на восточноевропейские поставки, и только с 1948 г. проблема урановых запасов стала несколько ослабевать.