За фасадом строительства советского ВМФ - Почтарев Андрей Николаевич

Уже 2 ноября того же года Реввоенсовет принял постановление об ускорении работ по Плану Особой правительственной комиссии, где впервые предусматривалось не только усилить базовую авиацию, но и создать корабельную авиацию с подчинением её военно-морскому командованию.

А 11 января 1926 г. Управлением ВВС РККА вышеназванный проект был дополнен Планом усиления морской авиации. В течение трёх лет базовая авиация должна была пополниться 148 самолётами, включая 32 торпедоносца, а корабельная — 38 самолётами.

Но предложения моряков и лётчиков вызвали возражения у армейцев в лице Штаба РККА. В результате долгих обсуждений, проходивших в декабре 1925 г. — феврале 1926 г., 16 марта РВС СССР утвердил оперативные задания флоту, где было принято решение отказаться от переоборудования авианосца. Все средства направлялись на строительство подводных лодок, катеров и на достройку и ремонт кораблей58.

В итоге, согласно принятой Программе 1926—1932 гг., главный акцент делался на вооружении гидросамолётами только линейных кораблей и крейсеров. При этом техническую немощь государства стали прикрывать демагогическими высказываниями о том, что, дескать, авианосцы служат агрессивным целям, а это противоречит принципам политики, провозглашаемым Советским Союзом.

Тем не менее, ощущая свою слабость и ущемлённость в военном отношении по сравнению с ведущими империалистическими державами, руководство страны и РККА стремилось активно преодолеть эту военно-политическую ущербность. В этой связи их взоры обратились к западным странам — Франции, Италии, США и, в первую очередь, к Германии с её производственно-экономическими мощностями и опытом военного строительства.

Для полноты картины, уважаемый читатель, позволим себе рассмотреть проблему установления и развития СССР военно-технических связей в области флота с развитыми странами Запада во всём историческом контексте 1920—1930-х гг.

Глава III

БЕРЛИНСКИЙ СЛЕД

Об этой странице военно-морской истории Отечества стоит сказать отдельно, поскольку многие её аспекты до сих пор в полной мере не освещены.

С помощью побеждённых немцев, ограниченных унизительным для них Версальским договором от 28.06.1919 г., по которому они не имели права формировать армию на основе всеобщей воинской повинности, иметь военно-морские силы и авиацию, производить броневики и танки, химическое оружие и т.д., Советский Союз намеревался преодолеть свои экономические трудности в деле укрепления своих Вооружённых Сил и оборонной промышленности. В свою очередь, Германия же стремилась возродить запрещённое ей и в то же время «приобрести ещё большее влияние на русскую армию, воздухофлот и флот»59.

И это сотрудничество с Германией особо получило своё развитие в период с 1920 г. по 1933 г., одним из важных направлений которого являлись связи в военно-морской области.

Важно отметить, что Германия была выбрана Советским Союзом в качестве партнёра не случайно. Во-первых, учитывались давние военно-технические связи с этой страной, корни которых уходили в середину XIX века. А во-вторых, Германия оказалась первым крупным западным государством, признавшим де-юре молодую Советскую Россию.

Первоначально дипломатические отношения между странами были установлены с подписанием Брест-Литовского договора60 3 марта 1918 г. А советско-германские торгово-экономические отношения начались 6 мая 1921 г., но официального признания их ещё не было.

В январе 1922 г. на совещании Верховного Совета Антанты в Канне по инициативе Великобритании было принято решение о созыве представительной конференции с целью изыскания мер «к экономическому восстановлению Центральной и Восточной Европы после Первой! мировой войны». Она прошла с 10 апреля по 19 мая 1922 г. в Генуе (Италия). На ней присутствовали делегации 29 независимых государств, включая РСФСР, а также пяти британских доминионов. Главным вопросом конференции было намерение ведущих капиталистических стран установить желательные для них отношения с новым Советским государством. В качестве обязательного условия от его делегации требовалось признать долги царского и Временного правительств, в том числе за военные поставки, принять на себя ответственность за все убытки от действий как советского, так и предшествующих ему правительств или местных властей, а также вернуть иностранным владельцам все национализированные предприятия. С учётом повышенной процентной ставки по невыплаченным кредитам до 6,5 % долг российских внешних займов к этому времени определялся в 18,5 млрд золотых рублей, что составляло 5,5 годовых бюджетов Республики, на что российская делегация согласиться не могла61.

На конференции РСФСР и Германия до некоторой степени противостояли другим её участникам, что порождало у обеих стран общие интересы. Их сближение в этот период носило закономерный характер и было обусловлено рядом объективных причин. Оба государства находились в сходном внешне- и внутриполитическом положении. Они были признаны побеждёнными в мировой войне и в силу этого оказались в международной изоляции. Дипломатический вакуум дополнялся торгово-экономической блокадой со стороны западных держав, которые таким образом пытались подчинить своему контролю и влиянию политическую и хозяйственную жизнь и России, и Германии. В сложившихся условиях советское и немецкое правительства интенсивно искали пути выхода из международной изоляции и восстановления экономического потенциала.

Дипломатические и хозяйственные проблемы России и Германии дополнялись, с одной стороны, сохранявшейся для них угрозой иностранного военного вторжения, а с другой — необходимостью массовой демобилизации вооружённых сил и их радикальной реорганизации. И это толкало правительства двух стран к восстановлению утерянных военно-технических контактов. По некоторым сведениям, они были установлены уже в марте 1920 г.

Вышеуказанный комплекс проблем предстояло решить в сжатые сроки. Но сделать это самостоятельно, без помощи извне, было не под силу ни России, ни Германии. Каждая нуждалась в партнёре, готовом оказать действенную помощь в областях, требовавших ускоренного развития. Предлагавшееся содействие западных держав было неприемлемо из-за выдвигавшихся ими обязательных условий.

Кроме того, целесообразность совместных российско-германских действий подкреплялась и конструктивным опытом предшествовавшего экономического и военно-технического сотрудничества, взаимодополняющим характером кооперации.

В нашей стране идею российско-германского союза поддерживали многие руководители: В.И. Ленин, Л.Д. Троцкий, Г.В. Чичерин, Л.Б. Красин, М.В. Фрунзе и др. Во многом это определялось тайными связями большевиков с Германией и получением от неё денег на проведение Октябрьской революции в 1917 г.62

Поэтому в ночь на 16 апреля 1922 г., в местечке Рапалло под Генуей представители Советской России и Германии, неожиданно для других иностранных делегаций, подписали договор об установлении дипломатических отношений, отказе от взаимных претензий и торгово-экономических связях. При этом Германия признавала национализацию немецкой государственной и частной собственности в РСФСР. «Оба правительства будут в доброжелательном духе идти навстречу хозяйственным потребностям обеих стран», — отмечалось в 5-й статье договора.

В июле того же года в Берлин приезжал советский уполномоченный Розенблат, который обсудил с начальником Управления сухопутными войсками генералом X. фон Сектом вопрос о советских военных поставках в Германию. Результатом этих действий стало подписание 29 июля 1922 г. предварительного секретного договора о военно-техническом сотрудничестве между Советской Россией и Германией.

Спустя две недели сотрудник немецкой «спецгруппы Р» Г. Фишер выехал в Москву для окончательного согласования военных вопросов. В итоге 11 августа того же года было заключено временное соглашение о сотрудничестве рейхсвера и Красной Армии63.