Неизвестен Автор - Стенограмма протокола слушаний в сенате США (1919 год) о событиях русской революции

"Исходя из того, что советская власть основывается на принципах международной солидарности пролетариата и братства рабочих всех стран, из того, что борьба против войны и империализма может завершиться полной победой только в международном масштабе, Совет Народных Комиссаров считает совершенно необходимым принять все возможные меры, включая расходование средств, для поддержки левого интернационального крыла рабочего движения всех стран, находятся ли эти страны в войне с Россией, в союзе или нейтральны. Совет Народных Комиссаров приказывает выделить для нужд международного рабочего движения 10 миллионов рублей. Средства перечислить в распоряжение иностранных представителей Комиссариата Иностранных Дел. Подписи: Ленин, Троцкий." [...] М-р Симонс: Не было никакого спасения от постоянного раздувания антибуржуазных чувств. Вы чувствуете это, когда идете по улице. Вот одно из наиболее печальных событий, о котором я могу рассказать. У моей сестры был ревматизм в течение четырех лет. Вскоре после того как большевики пришли к власти, она пыталась дойти от нашего дома до следующей линии [улицы на Васильевском Острове], где была очередь на автомобиль, чтобы поехать в другую часть города. Снег был вот настолько глубоким [показывает], она поскользнулась и упала. Мимо проходили девушки с фабрики, они посмотрели на нее, назвали ее буржуйкой, обматерили и сказали "Пускай лежит". Моя сестра разрыдалась. Она с трудом поднялась на ноги и вернулась домой. Она сказала, когда дошла до дома, что русские женщины были всегда очень добрыми, но теперь они были очень жестоки, только потому, что она была одета как дама, и она пыталась подняться на ноги по крайней мере 10 минут. Она вернулась и сказала, что ее просто убивает, что они оставили ее мучиться. Это их дух, и это в их печати, в их прокламациях, это тот же старый дьявольский умысел, классовая война, не только в России, но и во всем мире - будь бессердечен по отношению к ближнему, особенно если он одет как барин или барыня. Ну, если кто-то будет говорить что-то иное про этих людей, я заявляю, что он не видел их в действии. Сенатор Кинг: Насколько, по вашему мнению, крестьянство прониклось подобными чувствами? М-р Симонс: Средний крестьянин - один из милейших людей, которых вы можете встретить в мире. Я хочу сказать вам, что я не встречал лучшего типа человека или женщины, чем в русских деревнях, и даже среди рабочих, из которых я знал тысячи, и я всегда чувствовал себя с ними в полной безопасности, до того как эти большевики пришли ко власти. "..." Они распалили самые низменные страсти и инстинкты, и они надавали людям обещаний вроде таких: "Теперь вся земля ваша. "..." Вы можете брать все, что хотите. Платить не надо. Все теперь ваше, все принадлежит народу." Сенатор Кинг: Насколько распространено было совершение крестьянами жестокостей против помещиков и разорение владельцев домов и собственности? М-р Симонс: Таких случаев было столько много... Несколько из моих друзей, крупных помещиков, после того как они рассказали мне о разорениях, совершенных разъяренными крестьянами, индоктринированных большевизмом, добавили: "Мы знаем, что эти крестьяне протрезвеют умом и будут против большевизма, потому что двое или трое пришло назад и сказали: "Мы раскаиваемся во всем, что мы натворили. Что мы можем сделать, чтобы показать, что мы вас любим?" Сенатор Кинг: В какой степени священники сохраняют влияние или утратили влияние над крестьянами? М-р Симонс: С сожалением я должен сказать, что средний русский священник никогда не пользовался уважением или даже любовью широких масс. Было некоторое чувство против них. Я надеюсь, что то, что я говорю, не будет использовано против русской церкви ее врагами. Я испытываю к ней большую приязнь. "..." Но факт, что священники Русской Православной церкви в целом не уважались и во многих случаях подвергались клевете и оскорблениям, особенно после того как большевики пришли ко власти. Большевики обнаружили, что могут воспользоваться этой предубежденностью русских людей и сделать ее орудием против Русской Православной церкви, которую большевики подозревали в монархических чувствах. Большевики все время нападали на православную церковь. Они была для них реакционным институтом. Сенатор Кинг: Для большевиков? М-р Симонс: Для большевиков, да. Сенатор Кинг: Были ли конфискации церковной собственности и зданий? М-р Симонс: Да, и монастырей, с их сокровищами. И разные непристойности совершались большевистскими официальными лицами. Некоторые церкви превращались в танцевальные залы. В одном известном мне случае большевистский представитель вошел в церковь, где люди ожидали святого причастия, выкинул священника, сам облачился в церковные одеяния, потом подошел к алтарю и устроил издевательство над ритуалом, что настолько оскорбило религиозные чувства людей, что они угрожали - между собой убить позднее этого человека. Он был евреем-отступником. Совершались другие ужасные вещи. "..." Я видел, как священников конвоировали мимо нашего дома, с небольшими мешками, свисающими через плечо, по единственной причине, что они подозревались в реакционности и анти-большевизме. Есть показания, что невинные священники убивались без суда. Некоторых убивали в Кронштадте. Все эти факты можно получить через норвежскую дипломатическую миссию. Сенатор Кинг: Что случилось с теми, которых провели мимо вашего дома? Их бросили в тюрьму? М-р Симонс: Да. Я видел снова и снова как священников проводили по проспекту, грузили на баржу и отправляли в Кронштадт. Представитель норвежской миссии сказал мне, что у них есть доказательства, что некоторых из священников убивают, как и многих офицеров. Он даже сам видел тела, выброшенные на берег напротив Кронштадта - два или три русских офицера, связанных вместе. Это было в то время, когда они сбросили много как сообщалось, сотни - офицеров за борт. Из показаний д-ра Р.Б. Денниса, преподавателя Северо-Западного университета в Иллинойсе. Находился в России с 1 ноября 1917 года по 2 сентября 1918 г. в качестве сотрудника миссии YMCA (Содружества Молодых Христиан), позднее - сотрудника американского консульства. Был во Владивостоке, Москве, Ростове-на-Дону, Новочеркасске, Харькове, Петрограде и Нижнем Новгороде.

М-р Деннис: "..." красные взяли город [Ростов] через некоторое время. "..." Красная армия, под руководством немецких офицеров, захватила город. "..." Четыре дня они чистили город методически, броневиками и пулеметами. В 4 часа дня все начиналось, и лучше было оставаться внутри, потому что броневики с надписью "Смерть богатым" ездили по городу, останавливались на углу и посылали пулеметные очереди вдоль по улице, вверх и вниз. Потом они переезжали к следующему углу, и все повторялось. Сенатор Нельсон: Когда они так стреляли, на улицах были люди? М-р Деннис: Да. Я видел, как многие из них были убиты. Сенатор Нельсон: Так они не предпринимали никаких усилий, чтобы избежать убийства людей? М-р Деннис: Я видел множество, убитых пулеметным огнем. На четвертый день началось нечто, я думаю, довольно типичное. Они сказали, что в зданиях прячутся стрелки, и стали стрелять по окнам, во всякого кто в них показывался. По всему городу были выстрелы. Сенатор Нельсон: Сколько людей они убили? М-р Деннис: Не могу сказать. Не думаю, что кто-нибудь знает. Потом, было много мальчиков-старшеклассников, которые вступили в добровольческую армию Корнилова, и некоторые из них, по глупости, вместо того, чтобы выбираться из города, пришли домой, думая, что они смогут спрятаться. Многих из них поймали и убили. Майор Хьюмс: Когда вы сказали, что красногвардейцами командовали немецкие офицеры, вы имели в виду высший офицерский состав, или что офицеры в целом немецкие? М-р Деннис: Немецкие офицеры не появлялись на публике. Все люди, которые появились на публике в Ростове были русскими, одной или другой разновидности. "..." Командовал латыш. "..." Но в гостинице, где я жил, остановились 13 немецких офицеров. Сын хозяина, с которым я коротко познакомился "..." сказал мне, что шесть из них не знали по-русски. Я слышал их пьяные песни [stein songs] "..." Солдаты знали, что это были немецкие офицеры. Сенатор Нельсон: Эти солдаты состояли из латышей или из русских? М-р Деннис: Из всех видов. Сенатор Нельсон: Всех видов? М-р Деннис: Да. [...] Сенатор Нельсон: Если есть еще что-либо, о чем вы нам не сообщили; что-либо, что по вашему мнению мы должны знать, что американский народ должен знать, пожалуйста сообщите это. М-р Деннис: Я не знаю, имеет ли это отношение к данному слушанию или нет, но что меня поразило в России - это то, что многие из лиц, занимавшие командные должности [men in positions of power], комиссары в городах по всей России, раньше жили в Америке. Сенатор Нельсон: Где они жили в основном, в Нью-Йорке? М-р Деннис: В промышленных центрах. Я столкнулся с многими такими людьми. И я сидел и слушал их нападки на Америку, которые я не потерпел бы ни от кого в этой стране [США]. Но я не мог вступать в препирательство, если не хотел оказаться за решеткой. Сенатор Нельсон: Люди, которые жили годами в этой стране, и отправились назад в Россию, занимали важные посты в большевистском правительстве? М-р Деннис: Да, сэр. Сенатор Уолкотт: Какой национальности они были, преимущественно? М-р Деннис: Евреи. Сенатор Уолкотт: Немецкие евреи? М-р Деннис: Русские евреи. Люди, которых я там встретил, жили в Америке, по их рассказам, от 3 до 12 лет. [т.е. иммигрировали с 1905 по 1914 год] Сенатор Оверман: Эти люди, жившие в Соединенных Штатах, принимают участие в большевистском движении? М-р Деннис: Таково мое мнение. Оно совпадает с мнением других американцев, англичан и французов, с которыми я разговаривал, когда мы добрались до Москвы и ждали там три недели, пока нельзя было ехать дальше, сопоставляя наши наблюдения. Наше общее впечатление - что они находятся на властных постах и что эти люди - наиболее ожесточенные, неумолимые и безжалостные люди в России, в программе истребления буржуазного класса. Сенатор Нельсон: Они составляют красный элемент, так? М-р Деннис: Во многих случаях. Сенатор Нельсон: Во многих случаях? М-р Деннис: Во многих случаях. Не могу сказать про большинство, но во многих. Сенатор Оверман: Вы говорите, они ставят целью истребление буржуазии? М-р Деннис: Да, сэр. Я никогда не встречал более безжалостного человека, чем военный комиссар Нижнего Новгорода. Он жил в этой стране [США] несколько лет. Сенатор Нельсон: Это были евреи, которые жили в этой стране [США]? М-р Деннис: Эти люди - да, сэр. Сенатор Оверман: Известно ли вам о каких-либо их попытках перенести эту пропаганду в эту страну [США]? М-р Деннис: Я не могу пойти в суд и доказать это, но у меня есть очень определенные подозрения, и некоторые существенные факты. Сенатор Нельсон: Расскажите нам, что вам известно. М-р Деннис: Я полагаю, что информация того уровня, которой я располагаю, уже имеется у Правительства, из других источников. Но когда я посетил их митинги в Чикаго, не было никакого сомнения, что они оправдывали русскую систему и желали перенести ее в эту страну [США]. Сенатор Нельсон: Сколько таких людей в Чикаго? М-р Деннис: Первый митинг, который я посетил, был в Чикагском Коллизее и он был битком набит. Их митинги всегда переполнены, ораторам приходится выходить наружу и повторять. Сенатор Нельсон: Это был социалистический митинг? М-р Деннис: Да, сэр. Сенатор Нельсон: Распространяли русскую пропаганду? М-р Деннис: Это был митинг с красным флагом. Сенатор Оверман: Есть ли связь между ними и IWW в этой стране? М-р Деннис: Что касается организационной связи, то мне ничего об этом неизвестно. Но они полностью связаны, я должен сказать, в отношении целей. Сенатор Нельсон: А методы? М-р Деннис: Я не вижу между ними ни малейшего отличия. Есть ли у них организационная связь, я не знаю. Но она должна появиться, мне думается. Если движение будет идти, они соединятся, конечно. Сенатор Нельсон: Распространяют ли они большевистскую литературу в Чикаго? М-р Деннис: Видели ли вы выпуски "Американского Большевика" [American Bolshevik], издаваемого в Миннеаполисе? Сенатор Нельсон: Да, у меня есть некоторые из них в деле Конгресса. М-р Деннис: Это хороший пример. У меня здесь есть листовки, которые они распространяют, призывающие к немедленному действию. Сенатор Оверман: Видели ли вы листовку, которую они рассылали по всей стране и расклеивали: "Война окончена, теперь - к революции"? М-р Деннис: Я не видел эту, но после того, как я побывал в Чикаго, ничто в этом духе меня не удивит. Сенатор Уолкотт: Сколько мест в Чикагском Коллизее? М-р Деннис: Я не знаю точно. Где-то тысяч шесть или десять. Сенатор Уолкотт: И эти большие митинги, на которых вы присутствовали, на которых зал был переполнен - эти митинги сочувствовали высказывавшимся идеям, или это были в основном просто любопытствовавшие? М-р Деннис: Было некоторое количество наблюдателей, как я, было немало правительственных наблюдателей. Но с первым упоминанием Ленина и Троцкого толпа поднялась и аплодировала пять минут. На стене у них был вывешен список советских республик мира. Этот список был несколько преждевременным, я думаю. Но он там висел. Он начинался Россией, Германией, Норвегией, Швецией и потом тянулся, а в конце стоял вопрос "Кто следующий?". И каждый оратор, не открытыми словами, но намеками говорил, что следующей будет Америка. И каждый раз это вызывало аплодисменты. Сенатор Нельсон: Каков был вид людей там? И их национальность? М-р Деннис: Это были хорошо одетые, выглядящие образованными люди. Ни в коем случае не голодные. Я, кстати, всегда утверждал, что большевизм - это не требование хлеба, это состояние ума; и так к нему и нужно подходить. Это была хорошо одетая, образованная толпа. Сенатор Нельсон: Что о национальности? Это были урожденные американцы или же иностранцы? М-р Деннис: Можно судить по аплодисментам, когда речи произносились на разных языках, какие люди там преобладали. Были речи на польском, идиш и немецком. Но когда поднялся русский делегат и сказал "Товарищи", я бы сказал, около 70 процентов аудитории встало.{1} ------ 1) Можно полагать, что даже плохо понимавшие порусски иммигранты должны были знать слово "товарищ". Сенатор Уолкотт: Какой язык был следующим по важности на этом митинге? М-р Деннис: Идиш. Сенатор Нельсон: Раньше вы сказали, что некоторые из встреченных вами видных лиц в большевистском правительстве жили ранее в этой стране [США], а потом вернулись назад в Россию. М-р Деннис: Более поразительной чем их важность, была их ожесточенность. Сенатор Нельсон: Они были самыми жестокими? М-р Деннис: Да. Сенатор Оверман: Вы узнали каких-либо известных лиц среди ораторов на этом митинге? М-р Деннис: О, да. Все люди, которые предстали на суде перед судьей Ландисом выступали там, и многие другие. Стэдман, Виктор Бергер{1}, и как зовут этого человека, фамилия которого начинается на Er? Он норвежец. Я также был на местных митингах, у них есть сеть мелких местных митингов, и у них там есть местные ораторы. Я думаю, такие митинги проходят все время. Теперь появились оплачиваемые ораторы, которые переезжают с места на место. У организации появился оплачиваемый персонал. ------ 1) Виктор Луи Бергер, урожденный Нидер-Ребах. Родился в Трансильвании (ныне Румыния, тогда Австрия), в 1878 г. иммигрировал в США, политик-социалист и редактор социалистических изданий. В 1918 г. обвинен и в 1919 г. приговорен к 20 годам тюремного заключения по обвинению в помощи врагу во время войны (по акту о шпионаже). В 1921 г. приговор пересмотрен. [...] Сенатор Оверман: Каково ваше впечатление об обычном крестьянине как о семейном человеке? Любит ли он свою семью и своих детей? М-р Деннис: Насколько я могу утверждать, да, сэр. И я хочу сказать, что в целом они мне очень нравились. Я не знаю ни одного иностранца, который бы прожил в России сколь-либо продолжительное время и который не полюбил бы русский народ и его качества. Они домашние, добрососедские люди; но, конечно, при нынешних условиях, когда дух черни захватил толпу, они стали совсем другими. "..." До 3 августа, когда они арестовали всех иностранцев, кроме американцев, я никогда не встречал чего-либо кроме разумно любезного отношения; и очень любезного отношения - теплого, любезного отношения - со стороны людей, которым я просто говорил, что я американец, не упоминая даже, чем я занимался. За исключением тех людей, которые жили в Америке. Сенатор Уолкотт: Какую часть эти люди, приехавшие из Америки, составляют в большевистском правительстве?{1} ------ 1) Из предшествующего обсуждения ясно, что имеется в виду местный (не центральный) аппарат комиссаров. М-р Деннис: Которых я лично видел и с которыми разговаривал? Сенатор Уолкотт: Или о которых вы знаете, по вашим собственным наблюдениям, или наблюдениям тех, в ком вы уверены. М-р Деннис: Наше общее мнение в Москве [среди иностранных сотрудников] было, что где-то от 20 до 25 процентов большевистских комиссаров в Советской России жило в Америке. Сенатор Уолкотт: Есть ли у вас подобная оценка для правительства в Петрограде ["северной коммуны"]? М-р Деннис: Нет. Сенатор Уолкотт: Они были не все из Нью-Йорка, как я заключаю из того, что вы сказали, но из разных частей Соединенных Штатов - перенаселенных центров? М-р Деннис: Всегда из промышленных центров. Сенатор Оверман: Был ли кто из них натурализован в этой стране [США]? М-р Деннис: Нет. По крайней мере, ни один из них не сказал, что он был. Я спросил двоих, и они сказали что нет. Один из них прожил здесь 13 лет и разговаривал по-английски очень хорошо. Сенатор Нельсон: Были ли они в большинстве из Чикаго? М-р Деннис: По моим впечатлениям, они были из промышленных центров вокруг Чикаго.{1} Один из этих людей, когда я с ним прощался, сказал: "До свидания. Встретимся через 10 лет. Мы приедем в Америку, сделать там то же, что и здесь."{2} Я сказал ему, что буду в Америке. ------ 1) Вероятно, имеется в виду северо-восток США. 2) "Good-bye. I will see you in about 10 years. We are coming over to America to pull off the same show". Сенатор Уолкотт: Эти люди из Америки, которые были в администрации [in the office], кто они были по национальности? М-р Деннис: По моим личным наблюдением, за единственным исключением - евреи. Сенатор Уолкотт: Какой национальности был человек, составлявший исключение? М-р Деннис: Русский. Сенатор Оверман: Вы уже представили отчет в Министерство Юстиции или Государственному Секретарю? М-р Деннис: Когда я вернулся в Америку, я приехал сюда в Вашингтон и отчитался перед консульскими сотрудниками. Сенатор Оверман: В Государственном Департаменте? М-р Деннис: В Государственном Департаменте. Меня потом опросили разные сотрудники в различных департаментах: в русском военном отделении [Russian war board], и одном или двух других. Майор Майлс был одним из опрашивавших. Из показаний Роджера Е. Симмонса, проживающего в г. Hagerstown в штате Мэрилэнд. Симмонс находился в России с июля 1917 по ноябрь 1918 года как торговый представитель Министерства Торговли США. М-р Симмонс: "..." Но пролетариат состоит из различных классов и элементов. Крестьянство, чиновники, простые работники многих профессий - зубные врачи, священники и т.д. - студенты, мелкие производители, рыбаки, моряки, промышленные рабочие и т.д. Среди всех них был деморализованный элемент. Именно он, ведомый агитаторами, захватил власть в Иркутске. Сенатор Уолкотт: Деморализованный элемент? М-р Симмонс: Деморализованный элемент. Те, кто до тех пор не были трудолюбивыми и бережливыми; но в основном бесчестными и легкомысленными. Сенатор Нельсон: Живя удачей? М-р Симмонс: Пожалуй, так. Они, по моему мнению, не представляли существенную часть трудящихся сил в Сибири. "..." По роду моей деятельности мне приходилось взаимодействовать с лучшими из этих людей, с важными чиновниками большевистского правительства, которые направляли лесную промышленность различных районов и помогали управлять ею. После бесед с ними становилось очевидно, что они не были достаточно образованы и умны [were not men of sufficient intellegence] для выполняемой ими работы и имели слабое представление о лесном деле. Пробираясь по транс-сибирской линии, я изучал пропагандную литературу, которую распространяли большевики: декреты, прокламации, разного рода публичные заявления местных и центральных властей. Многое из пропагандируемого в ней выглядело на первый взгляд возможным, имеющим конструктивные намерения, а идеализм и обещания блестели как золото. Мне понятно, почему люди привлекались этим и первые 8-10 недель мне были ясны их жизнерадостные надежды. Но после этого времени распад пошел быстро и результаты были ужасны. Действительность оказывалась не в соответствии с теорией. Большевики говорили о своих идеалах, но не действовали в соответствии с провозглашаемыми идеалами. Практика их деятельности была совершенно аморальна. Если позволите, я зачитаю вам в этой связи важное признание, сделанное Бонч-Бруевичем, исполнительным секретарем народных комиссаров, близким другом Ленина, который, работая с Лениным рука об руку, имеет на него значительное влияние. Бонч-Бруевич утверждает, что большевики еще не выработали кодекса морали, и пока они его не выработают - цель оправдывает средства. Могут использоваться любые диктаторские средства, любая ложь может быть пущена в ход, если это в интересах рабочих классов. Близкий друг БончБруевича говорил, что тот лжет без угрызений совести повсюду, где это приносит пользу Советам. [...] Когда большевики явились реквизировать собственность крестьян, они увидели что перед ними стоит большая проблема ибо они столкнулись с огромным сопротивлением. Действия большевиков вызвали широкую оппозицию, и протесты стали широки настолько, что большевики встревожились. Они сказали тогда, что из-за этих протестов необходимо создать организацию по борьбе с контрреволюцией, так они называли протесты. Видите ли, люди не могли соединиться для организованного протеста - потому что у них не было оружия, амуниции и продовольствия. Чтобы образовать организованный протест нужна поддержка - источники поставок. У них ничего этого не было, и у них не было связи со внешним миром, откуда они могли бы попросить помощи. Протесты отдельных личностей и групп на митингах, забастовки, протесты в газетах большевики рассматривали все это как контрреволюцию или саботаж. И поскольку протесты стали всеобщими, большевики создали особый комитет с абсолютными полномочиями, называемый "чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией". И они начали тиранически расправляться с контрреволюцией. Когда вы слышите, что формирование красной армии было начато из-за союзного вторжения, знайте - это неправда. Красную армию начали создавать, чтобы подавить протест общества. Сенатор Нельсон: Оппозицию внутри страны? М-р Симмонс: Оппозицию внутри страны. При образовании этой красной армии они использовали пулеметы и прекратили выдачу продовольствия - сделали все, чтобы погнать мужчин, в возрасте до 50 и 55 лет, к оружию. Они отправились в Курляндию, к латышам, и пообещали молодежи большие зарплаты и продовольственное изобилие, и ИМЕННО БЛАГОДАРЯ ЛАТЫШАМ - РУССКИХ БОЛЬШЕВИКИ СНАЧАЛА НАБРАТЬ НЕ МОГЛИ - И БЛАГОДАРЯ КИТАЙЦАМ [работавшим] в России и БЛАГОДАРЯ НЕМЕЦКИМ ВОЕННОПЛЕННЫМ ОНИ СМОГЛИ СФОРМИРОВАТЬ ЯДРО КРАСНОЙ АРМИИ. "..." ИНОСТРАННЫЕ СОЛДАТЫ СОСТАВИЛИ ЯДРО КРАСНОЙ АРМИИ В САМОМ НАЧАЛЕ РЕВОЛЮЦИИ. Я хочу, чтобы вы поняли: ни интервенция союзников, ни оккупация Архангельска и Одессы, ни опасения такой оккупации - не были причиной образования красной армии. Красную армию начали образовывать для подавления протестов внутри страны, названных большевиками контрреволюцией. Но еще хуже красной армии была деспотическая, тираническая комиссия по борьбе с контрреволюцией. Они открыто говорили, что у них власти больше, чем у Ленина; и большая часть терроризма произошла из-за действий этой комиссии. Я расскажу о терроризме позднее, сначала - о моем личном опыте. В июле 1918 года я работал в волжском лесном округе. У меня было письмо от комиссара торговли, Бронского; письмо от комиссара сельского хозяйства, Кереленчо [Кириленко?]; и письмо от начальника бюро лесной службы. Письма просили солдат и сотрудников правительства оказывать мне любую возможную поддержку. Примерно в это время Ленин потребовал посольства и дипломатические представительства переехать из Вологды в Москву. Они отказались, памятуя судьбу немецкого посла. Кроме того, в Вологде было легче доставать продовольствие; и оттуда легче выехать из страны. Но Ленин настаивал, и тогда американский посол, бывший председателем дипломатического корпуса, сказал, что если нужно ехать, то он поедет в Архангельск. Он так и поступил. После того как он уехал, из американцев остались только сотрудники National City Bank, один из секретарей посольства, и я; других иностранцев почти не осталось. Через несколько дней большевики заставили секретаря уехать в Москву. Его имя было Норман Армор. Этот человек всегда ставил долг выше всяких личных соображений и собственной безопасности. Он отказался ехать. Его отвели к поезду штыками. Вскоре заставили уехать и сотрудников National City Bank, и я остался один. Я не мог ехать, у меня была пневмония, и я не вставал с постели. Когда я выздоровел, я отправился к Кедрову, губернскому [?] комиссару, за разрешением уехать. Чтобы выехать из любого города, требовалось разрешение. Он просмотрел мои бумаги от важных московских правительственных представителей, и сказал, что человек с такими бумагами может ехать куда угодно. "Приходите послезавтра, завтра меня не будет - и тогда я решу ваше дело" - сказал он. Эта задержка меня несколько обеспокоила. На следующий день в выходившей в Вологде газете появился приказ Кедрова, требующий от всех солдат, крестьян и рабочих стрелять в любого американца, англичанина или француза, которого они увидят; потому что граждане этих капиталистических стран абсолютные враги правительства рабочих; и любой иностранец в трех уездах [?], над которыми правит Кедров, является врагом. В соответствии с инструкциями Кедрова я пришел на следующий день и был отведен к его заместителю. Его звали Идуке. Он был латышский еврей. При подавлении протестов против большевиков в Ярославле он заслужил репутацию жесточайшего и наиболее кровожадного из большевистских вождей. Идуке взял мой дипломатический паспорт, согнул его, попытался порвать и бросил на пол. При этом он кричал, что паспорт был выписан в американском посольстве в России (это было верно, потому что тот паспорт, с которым я приехал из Вашингтона, был у меня украден) и что такой паспорт недействителен. Паспорт был подписан послом Соединенных Штатов, Давидом Р. Фрэнсисом. Потом Идуке просмотрел мои бумаги и сказал: "Вас необходимо взять под стражу". Тут вошли два кронштадтских матроса и произошел нечто, о чем я расскажу вам позднее. Но пока три красногвардейца отвезли меня в тюрьму на роскошном автомобиле, которым ранее пользовался Кедров. До того это был одним из личных автомобилей царской семьи. "..." В камере со мной находился человек, арестованный до меня. Он родился в России, но получил образование в Англии, в школе, а потом в Оксфорде. Он очень привязался к Англии и англичанам и получил британское подданство. Но пробыв в Англии 12 или 13 лет, он вернулся в Россию навестить живших в Костроме родителей. Я не знаю, за что его арестовали, но когда я встретил его в камере, он не был встревожен арестом. Он обладал очень большим чувством юмора, это был веселый и легкосердечный человек. "..." В пол-пятого вечера этого подданного Великобритании отвели к Идуке. Он вернулся в большой тревоге. Он сказал: "Мне это все не нравится. Я не понимаю этих людей. ОНИ НЕ РУССКИЕ. Я не понимаю, в чем они меня обвиняют и что они собираются со мной делать." Без четверти семь вечера пришли отряд солдат со штыками на винтовках и увели его. Он хотел взять пальто, но ему сказали, что это не нужно, и он оставил пальто, думая, вероятно, что вернется. Он никогда не вернулся. Позднее я узнал - один из солдат сказал моему секретарю - что его расстреляли. По своей инициативе поздно вечером мой секретарь написал заявление Кедрову, очертив собственную деятельность на пользу русской революции, указав, что при Царе он был 11 лет в эмиграции. Он упомянул в качестве нашего заступника министра юстиции в большевистском правительстве в Москве. Сенатор Стерлинг: Кто был министром юстиции? М-р Симмонс: Не могу припомнить, сенатор. Он также привел ссылку на человека по имени Розен, который был командиром латышской дивизии. До того этот Розен редактировал социалистическую газету в Бостоне. Я с ним встречался. После проверки секретарь Кедрова пришел ко мне в камеру на следующее утро, когда я писал уже последние, как я полагал, письма. Секретарь Кедрова сказал, что меня отправляют в Москву в "чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией". До этого момента я думал, что мой конец близок. Новость принесла огромное облегчение, потому что из людей и правительственных лиц, которых я знал в России, многие были в Москве. Меня и моего секретаря отвезли в Москву под усиленной охраной и провели по улицам в лубянскую тюрьму. В камере, в которую меня поместили, было 85 человек. Сенатор Нельсон: Как велика была камера? М-р Симмонс: В половину этой комнаты. Мест для спящих было только 30. Мы спали на цементном полу. "..." Состав заключенных меня удивил. Я ожидал встретить князей, дворян, капиталистов, верхний класс. Несколько таких было, но большинство я бы назвал средним классом: механики, печатники, крестьяне много крестьян - мелкие ремесленники, солдаты, священники, рабочие, офицеры (армии и флота), специалисты, студенты и т.д. Сенатор Стерлинг: Купцы? М-р Симмонс: Торговцы, много мелких торговцев. Был лесник и мельник. Я стал расспрашивать. Я могу вам сказать, что 80 процентов узников не знали причины ареста - 80 процентов. Сенатор Стерлинг: Вы хотите сказать, что 80 процентов не знали, за что они арестованы? М-р Симмонс: 80 процентов не знали, за что они арестованы. Аресты обычно проводились без предъявления обвинения. На второй день в камеру привели адвоката по фамилии Веленкин, образованного еврея. Он был юридическим советником британского консульства в Москве. Ему было 34 года. Это был настоящий патриот, движимый высокими мотивами. У него было много возможностей уехать из России, но он не хотел. Он сказал, что интеллигенция должна встать за свою страну. После ареста чрезвычайная комиссия коротко рассмотрела его дело и приговорила его к расстрелу. Он подошел ко мне в 2 ночи, разбудил меня и сказал: "Симмонс, не поговорите ли со мной? Я умираю в 6. Расскажите мне о Сибири." Он там никогда не бывал. "Расскажите мне об Америке. Расскажите мне, что хотите, но отвлеките мои мысли от моей ужасной судьбы." Я присел на его нары. Он был в тюрьме уже долго, и у него были нары. Я рассказывал, пытаясь отвлечь его, час с четвертью. Потом он написал письмо сестре и отдал его мне. Я позднее передал его. Через полчаса пришли солдаты и увели его. Они пришли обычным отрядом, и все заключенные знали, что это ведут на расстрел. Он больше не вернулся. Его брат позднее рассказал мне, что его расстреляли, и отказались выдать тело. В тот же день они увели молодого князя. Князь сопротивлялся. Сенатор Стерлинг: В чем его обвиняли? Вам известно? М-р Симмонс: Виленкин сказал, что его обвиняли в причастности к контр-революции. Но он сказал мне, что не сделал ничего, чтобы свергнуть большевистское правительство. При допросе они сказали: "Если мы вас отпустим, обещаете ли вы помогать нам и сделать все для нашей победы?" Он ответил: "Нет, я не могу". И он пошел к смерти с отстраненностью. Это была самая горестная сцена, которую мне доводилось видеть. Мне выпал печальный долг рассказать обо всем его брату, которого я встретил в Лондоне. Князя казнили без суда и следствия. Не проходило дня, чтобы этот отряд солдат не забирал людей из камеры, и многих из них увели к смерти без следствия и обвинения. Это не слухи. Вы слышали об этих ужасах, но я был там и сам их видел. Сенатор Оверман: Ожидая каждую минуту быть расстрелянным самому? М-р Симмонс: Я не знал, чего ждать. Они сказали мне, что будут расследовать мое дело. Никто не знал своей судьбы. Когда они назвали мое имя, в тот день когда меня перевозили из тюрьмы в тюрьму [из Лубянки в Бутырку], как мне говорили, я побелел совершенно. Сенатор Стерлинг: Известно ли вам, как проводится следствие? М-р Симмонс: Нет, только то, что я рассказал. Адвокат, которого расстреляли, сказал мне, что это был полный фарс. Глава этой комиссии, молодой человек по имени Петерс, жил в Англии и был осужден за преступление. В этом я уверен. "..." Это был человек приятной наружности и моложаво выглядевший. В то же время это был человек совершенно беспринципный; он подписывал смертные приговоры без малейшего угрызения совести. Генеральный консул Италии сказал мне позднее в консулате, когда они пытались вызволить мое имущество, что он видел, как Петерс подписал приказ о казни 71 офицера, даже не читая их имен. Разговаривая с консулом, Петерс взял ручку и небрежно черкнул свое имя, приказывая убить каждого из этих людей. Сенатор Нельсон: Это были офицеры старой армии? М-р Симмонс: Да, сэр. Потом, одним днем, когда я был там, они увели 21 человека с таким же [расстрельным] отрядом, только было больше солдат. Я слышал, что этих людей увели к их участи потому, что снаружи было 26 человек, которые были только что арестованы, и в тюрьме не было места. Я не могу свидетельствовать, что их действительно убили, но их увели таким же отрядом, что узники считали доказательством prima facie. Сенатор Нельсон: Они не вернулись? М-р Симмонс: Ни один. Я хочу еще рассказать вам о случае крестьянина, с которым я особенно сблизился. Среди узников было много крестьян, но этот человек был убит, пока я был там. Его убили за то, что он не хотел отдавать хлеб, который он вырастил. Насколько я понял, он пытался организовать людей в своей деревне на сопротивление действиям комбеда. Эти комитеты бедных, как я объяснил, занимались тем, что отбирали продовольствие и разжигали классовую ненависть среди крестьян. Он был неграмотный человек, но не невежда. Вы слышите о безграмотности в России, особенно среди крестьян. Их близкая связь с землей воспитывает суждение, здравый смысл, который делает их, хотя они и неграмотны, не невеждами. Я убежден, что у нас есть в наших подобных общинах, на фермах, люди, которые хоть и не умеют читать и писать, но полностью способны разумно голосовать. Этот крестьянин был таков, и в них - надежда русской демократии. Еще одной жертвой был механик, специалист по корабельным двигателям. Он работал для флота при Царе, при Временном Правительстве, и большевики вернули его на ту же работу. Большевики потребовали, чтобы он вступил в партию. Он отказался, и сказал: "Я не политик. Я полностью поглощен моей работой. Я доволен работой. Я не хочу вступать ни в какую организацию." Но большевиков это не устроило. Они его арестовали. Он был самый тихий, спокойный и мягкий человек, которого я когда-либо встречал. Они привезли его в тюрьму. Было следствие, и он ждал расстрела. Там был священник, из высшей иерархии. Он прочел несколько публичных проповедей, осуждая безнравственность большевиков. Они бросили его в тюрьму и расстреляли. "..." Его имя было Вестор Гофф. Он сказал, что он был священником - в России их зовут "попы" - и что его долгом было осуждать безнравственность, зло и несправедливость, где бы они не встретились. Он сказал: "Я знал, что погибну за это. Но я счастлив, что я так поступил." Сенатор Стерлинг: Это был старый человек? М-р Симмонс: 64 или 65 лет, но очень бодрый, умственно и физически. Он рассказал мне о случае в Баку, когда священник назвал большевистское движение "испарением из ада". За это его арестовали. Около 3.000 человек: мужчины, женщины и дети, ворвались в тюрьму, освободили священника и унесли его на руках по улицам Баку. Он сказал, что большевики не смеют раскрыть рта в Русской Церкви, и что творимый большевиками ужасный терроризм более повлек людей к церкви, чем он когда-либо видел. Сенатор Нельсон: Думаете ли вы, что церковь окажется центром сплочения анти-большевистских сил? М-р Симмонс: Я думаю, церковь безусловно будет одним из главных факторов, в этом нет сомнений. Этот священник, зная, что я представитель американского правительства, воспользовался случаем, думая, что это, быть может, последний долг, который он может выполнить перед Россией, и просил меня вернуться и передать американскому народу: "Ради Бога, помогите нам". Он говорил, господа, не от себя, а от большого класса людей, которых он представляет. Сенатор Стерлинг: Какого вида помощь он имел в виду? М-р Симмонс: Освобождение от этой ужасной тирании, тиранического прав