Борис Солоневич - Молодежь и ГПУ (Жизнь и борьба совeтской молодежи)

И смeх и бодрость постепенно замeщают в душe тревогу и безпокойство.

А с улыбкой на лицe все в мiрe переносится безконечно легче...

Душа юноши

Поздно вечером шел я с начальницей герль-скаутов, княжной Кутыеьивой и Володей в нашу штаб-квартиру, гдe я пока рeшил ночевать. Улицы были пустынны и тихи. Электро-станцiя не работала. Над городом нависла какая-то печальная, настороженная тишина.

Молчали и мы. Тревога за будущее -- нeт-нeт -- и вспыхивала в глубинe души.

Обычно бодрая и прямая фигура юнкера как-то сжалась и согнулась, словно груз тяжелых мыслей налег на его плечи.

-- Скажите, Володя, -- спросил я у юноши, -- вы что -- отстали от Армiи или сами рeшили остаться в Россiи?

Положенiе Володи было очень своеобразным. Извeстный донской скаутмастор, он попал в Севастополь 36 вмeстe с Бeлой Армiей и часто прieзжал с фронта в наш веселый городок. Он давно уже стал своим, родным в нашей скаутской семьe, но я был увeрен, что он предпочтет уeхать из Россiи, но не оставаться на милость побeдителей.

Юноша отвeтил не сразу.

-- Сам, -- наконец, глубоко и коротко прозвучал его голос.

Княжна Лидiя, пожилая учительница, "скаут-мама" наших отрядов, дружески взяла его под руку и тихо спросила:

-- А почему?

Юноша тряхнул головой.

-- Что-то не привык я, знаете, "драпать", Лидiя Константиновна, -криво усмeхнулся он. -- Раз проиграл -- признайся в этом честно и откровенно и протяни руку противнику.

-- А противник развe ждет этого?

-- А как же! Развe вы не слыхали, что ВЦИК амнистiю всeм бeлым объявил? Да, правда, вы в это время в Константинополe были. А вы, Лидiя Константиновна, вeдь читали?

-- Да, да. Так и объявлено было -- "гарантируется безопасность и право на свободный труд всeм, оставшимся в странe Совeтов".

-- Ну, вот видите, Борис Лукьянович, -- возбужденно воскликнул юноша. -- Значит, протягивают руку. Вот и я -- боролся за Родину, как мог и как понимал свой долг. Хоть мы и побeждены, но я не раскаиваюсь в своем прошлом. Если бы все вернуть назад, -- ей Богу, пошел бы таким же путем...

Голос Володи дрожал. Он словно спeшил излить перед друзьями свои мучительныя думы.

-- Тяжело, знаете, Россiю покинуть... Так все ничего, ничего, а как увидал я нагруженные пароходы, да подумал -- вот еще день, два и прощай Россiя -- так сердце и дрогнуло...

Юноша криво усмeхнулся:

-- Эх, глупое сердце. Не уйти вот от чувства любви к Родинe. Не тянет на чужбину, хоть не думаю я, что и здeсь сладко будет.., 37

-- А мести большевиков вы не боитесь? -- попрежнему тихо спросила Лидiя Константиновна.

-- Нeт, почему же? Вeдь амнистiя-то была? Да потом, не опасности волнуют меня. Слава Богу, не впервой! Видали виды... Мучительна, вот, эта неувeренность: что, то будет впереди, как новая жизнь развернется, будет ли нам мeсто в этой новой жизни?..

-- А вы вeрите в эту новую жизнь?

-- Да как вам сказать, Лидiя Константиновна? Хочется вeрить, что все-таки не зря же столько крови пролито... Может быть, что-нибудь новое из всего этого и выйдет... Уйти -- это не трудно. Или еще -- пустить пулю в лоб. Нeт, надо в э т о й жизни найти свой путь на пользу Родины...

-- Поэтому то вы и остались в Россiи?

-- Ну да, -- просто отвeтил юноша. -- Да вeдь не я один -- многiе, многiе остались. И офицеры, и солдаты. Врангель вeдь честно сказал -- я не ручаюсь за будущее. А тут -- амнистiя. Ну, сердце и заныло... Тысячи остались. Эх, сказано вeдь:

"Смерть в краю родном

Милeй, чeм слава на чужбинe..."

Может, это политически и невeрно, дядя Боб... Знаю... Но я не политик. Я простой солдат. Сердце говорило мнe -- борись за Россiю. Я сдeлал все, что мог. А теперь хочу, вот, остаться на Родинe, помочь ей. А как -- ей Богу, еще не знаю. Увидим там... Но вот и вы, дядя Боб. Вернулись вeдь? Неужто так уж мы ничего и не сдeлаем?

В голосe Володи что-то дрогнуло. В тишинe и мракe настороженнаго вечера на грани какой-то новой жизни мы обмeнялись крeпким рукопожатiем.

По дорогe на тот свeт

"Выход всегда есть, и мужественное сердце всегда найдет его."

Э. Сэтон-Томпсон

Эвакуацiя была уже закончена. Обычно веселый и оживленный город был как бы придавлен тяжестью 38 надвигавшихся событiй и ожиданiем новых "хозяев", о которых шли самые мрачные слухи и разсказы.

Когда, послe ряда безуспeшных атак Перекопскаго вала, нeсколько тысяч красной конницы, использовав рeдкое сочетанiе событiй, прорвалось в Крым через болота Сиваша, и Русская Армiя рeшила эвакуироваться, -- послe отступленiя Бeлой и до прихода Красной Армiи прошло не менeе 2 суток. Нужно ли говорить, как тревожно были пережиты эти двое суток безвластiя?.. Гдe-то с сeвера на нас катилась грозная красная лавина. Что-то принесет она с собой?

Первыми в город вошли конныя части армiи "батьки Махно", украинскаго авантюриста, сражавшагося на сторонe тeх, гдe ему казалось болeе выгодным.

Головорeзы Махно полностью использовали свое положенiе передовых частей, и по городу прокатилась волна грабежей и убiйств. Пьяные, разгульные и увeренные в своей безнаказанности махновцы группами eздили по улицам и вели себя так, как будто город был отдан им на разграбленiе.

Пришлось, увы, и мнe "коротко" познакомиться с ними.

Вообще, этот перiод моей жизни изобиловал самыми неожиданными опасностями. Как вышел я живым из под каскада этих приключенiй -- право не смогу даже объяснить... "Кисмет", как говорят турки. Судьба...

Жизнь -- копeйка

На второй день послe появленiя махновцев я вышел на улицу поглядeть на новых "хозяев". На мнe, как обычно, был американскiй френч с узенькими полосками-погонами. Волею судеб, эти полоски едва не стоили мнe жизни...

Когда по мостовой зацокали копыта проeзжавшей группы махновцев, гуляющiе остановились и с безпокойством стали наблюдать за горланящей, шумной и пьяной ватагой.

Проeзжая мимо нас, один из всадников случайно обернулся в мою сторону, потом внезапно выхватил 39 привычным и быстрым движенiем шашку из ножен и рванул коня в толпу, крича во все горло:

-- Ага, хлопцы, вот еще один проклятый офицер попался!

Всe шарахнулись в стороны, и я торжественно был выведен на середину улицы, окруженный возбужденными свирeпыми лицами махновцев.

-- Руби его, стерву! -- кричали одни.

-- Ахфицер, так его так... Летчик... Попался, сукин сын...

Если бы их было меньше, то, вeроятно, мнe бы не уйти живым с этого мeста. Но махновцев было много, они мeшали друг другу и старались перекричать один другого. Конскiя морды, возбужденныя поводьями, фыркали мнe в лицо, а сверху сверкали шашки, которыми жестикулировали мои "побeдители". Для многих из них, вeроятно, взмах шашки замeнял собой цeлую фразу...

-- Да бросьте вы, ребята, дурака валять, -- отругивался я. -- Какого чорта вы ко мнe прицeпились? Гдe у вас глаза? Развe-ж это офицерскiе погоны? Это мнe американскiй френч дали. Видно, у них такая и форма...

-- Врешь ты, сукин сын. Ты офицер-летчик...

-- Как же! Как же!.. Был бы я офицер, так остался бы тут, держи карман шире. Да еще по улицe в формe ходил бы. Дурака тоже нашли! Я бы уже давно в Константинополe был. Брось, ребята!

-- Разсказывай тут. А ну-ка, Чуб, сбрей ему покеда погоны по-нашински.

Махновцы довольно загоготали.

-- А ну, Чуб! Покажь свою точность. Шоб на корню дeло было сдeлано.

Чуб, вихрастый крeпкiй казак с тупым рябоватым лицом, польщенный общим довeрiем, потянул меня к тротуару. Там, поставив меня боком к телеграфному столбу и отстегнув край погона, он одной рукой придержал его у дерева, а другой занес шашку.

-- Голову нагни, бeлопогонник проклятый, а то срублю, -- хриплым басом предупредил он.

Не могу сказать, чтобы свист шашки над ухом и 40 звук удара ею по столбу был прiятным музыкальным аккордом... И когда второй удар вмeстe с погоном срeзал часть сукна на плечe, но оставил меня цeлым, я вздохнул с облегченiем.

Махновцы опять загоготали.

-- Здорово, Чуб! Подходяще сработано!

-- Ну, теперь пойдем, ваше благородiе.

-- Куда?

-- А твое дeло шашнадцатое. Иди, пока жив...

Дeлать было нечего. -- "Eхать, так eхать, как сказал зеленый попугай, когда сeрая кошка тащила его за хвост из клeтки", -- почему-то мелькнула в мыслях шутка. -- Тьфу, дьявольщина, отплюнулся я. И какая, однако, дикая чушь лeзет в голову в самые неподходящiе моменты!..

Меня пустили вперед, и за мной вплотную двинулись с обнаженными шашками махновцы.

Положенiе и без того было трагическим, но судьбe было угодно еще осложнить его. Когда я торжественно шествовал по серединe улицы со своим конвоем, из-за угла неожиданно вынырнул патруль наших маленьких скаутов.

Увидeв начальника, они, не поняв всей необычности картины, радостно вытянулись в положенiе "смирно" и привeтствовали меня полным скаутским салютом:

"O, sancta simplicitas!"1

1 "О, святая простота!" -- восклицанiе возведеннаго на костер Яна Гуса, чешскаго религiознаго реформатора, когда он увидeл, что какая-то старушка, искренно вeря, что он дeйствительно грeшник, принесла в костер и свою вязанку дров.