История степей: феномен государства Чингисхана в истории Евразии - Султан Магрупович Акимбеков

из Китая на запад. Исторически у них были очень сложные отношения с любыми правителями Северного Китая, будь то китайцы из Сун, кидани из Ляо или чжурчжени из Цзинь. Трудные отношения у них складывались и с уйгурами из Восточного Туркестана, которым они перекрывали торговые контакты с тем же Китаем. «Тангутские племена оттесняли их (уйгуров. — Прим. авт.) на запад, отрезая путь к выгодным китайским рынкам»[253]. Со своей стороны, все государства на севере Китая постоянно стремились ослабить тангутов. «Если для Ся торговля с Китаем была экономической потребностью, то для Сун и Цзинь она часто была лишь частью общей политики по отношению к тангутскому государству, которое они не в силах были уничтожить, но в то же время почти всегда старались нанести ему ущерб»[254]. Во многом это было связано с тем, что тангуты весьма эффективно контролировали торговлю Китая с западом и эта зависимость от них тяготила любое государство в Китае. Поэтому расчёт Чингисхана — напасть в первую очередь на тангутов — наверняка основывался на том, что ни Цзинь, ни уйгуры не окажут поддержку своим старым соперникам.

В 1207 году Чингисхан совершает против тангутов большой поход и наносит им ряд поражений. В 1209 году война против тангутов была продолжена. После длительной осады своей столицы Чжунсина тангуты вынуждены были заключить с монголами мир. «Тангуты просили разрешить им поставлять монголам верблюдов, охотничьих соколов, то есть платить дань, но не участвовать в их завоевательных походах»[255]. Тем самым тангуты пытались избежать необходимости воевать на стороне Чингисхана с Цзинь.

Вполне возможно, что расчёт делался на то, что неизбежная война монголов с Цзинь ослабит два эти государства. Однако в любом случае, даже без гарантии участия тангутов в войнах империи, победа над ними была для Чингисхана большим успехом. С одной стороны, удачное завершение войны с тангутами обеспечило Чингисхана первой серьёзной военной добычей, что позволило удовлетворить потребности его воинов. Для военного вождя всех кочевников Монголии, которым фактически в этот момент являлся Чингисхан, это было важным достижением. С другой стороны, «боевые действия против тангутов во многом помогли Чингисхану принять правильные решения касательно организации своей армии.

До этих походов монголы ещё не умели правильно осаждать и брать города-крепости. Зато теперь они получили бесценный опыт, а главное — пленных специалистов, которые помогли им восполнить пробелы в искусстве боевых действий против оседлых государств и их городов-укреплений»[256]. И наконец, успешно проведённая война против тангутов и переход в 1209 году на сторону Чингисхана уйгуров позволили ему не только обеспечить свой правый фланг, но и взять под контроль торговые пути из Китая на запад. Для уйгуров же союз с Чингисханом, вероятно, означал возможность попытаться снова получить доступ к китайским рынкам. Разгром тангутов мог только укрепить их в этом намерении.

Одновременно в 1207 году власть Чингисхана признали так называемые «лесные племена», а также располагавшиеся в верховьях Енисея и Селенги кыргызы и ойраты. Затем к нему присоединились карлуки, также обитавшие на западе, в долине реки Или. Таким образом, новое государство с центром в Монголии включило в орбиту своего влияния практически все периферийные племена, в результате чего Чингисхан смог обеспечить свои тылы с севера и запада и собрать под свои знамёна значительные воинские ресурсы. У него всё было готово для войны с Цзинь.

В свою очередь, у империи Цзинь в тот момент, когда Чингисхан утверждал свою власть в Монголии и непосредственно перед его нападением на Китай, было весьма сложное положение. Так, «в 1201 году в Цзинь начались внутренние беспорядки. Опасаясь, что восставшие могут вступить в контакт с племенами севера и запада, государь Цзинь приказал вдоль северных и западных границ вырыть рвы и создать военные поселения»[257]. С 1204 по 1208 год империя вела войну против китайской империи Южная Сун[258]. Хотя эта война закончилась победой чжурчженей, она потребовала от них значительных усилий и отвлекла от событий в далёкой Монголии. Кроме того, непосредственно перед монгольским нашествием в Цзинь начались волнения среди китайского населения, получившие название восстание «красных курток»[259]. Однако самым слабым местом империи Цзинь оказались её отношения с зависимыми от неё киданями, которые отвечали за оборону империи в Маньчжурии и в приграничных с пустыней Гоби степях.

После разгрома империи Ляо в 1125 году те кидани, которые признали власть чжурчженей, первоначально играли большую роль в политической жизни империи Цзинь. Это было связано с острой необходимостью для чжурчженей наладить систему обороны империи Цзинь против наступления монголоязычных племён с территории Монголии. Родственные последним кидани с этой задачей справились. В результате в середине XII века кидани по своему статусу занимали второе после чжурчженей место в социальной иерархии цзиньского общества.

Но после серии восстаний и заговоров со стороны киданьской знати «с 60-х годов XII века кидани перестали быть полупривилегированной народностью, союзниками чжурчженей в управлении империей. Хотя киданьские чиновники продолжали служить в цзиньском аппарате, их деятельность косвенно ограничивалась указом 1191 г., по которому воспрещалось переводить на киданьский язык чжурчженьские правительственные распоряжения и прочую литературу, то есть они уже не могли вести дела на родном языке»[260]. Скорее всего, снижение статуса киданей было вызвано отсутствием прежней потребности в их услугах по охране границ империи. Разрозненные племена Монголии не представляли серьёзной угрозы империи Цзинь. Значит, у империи не было необходимости поддерживать прежний высокий статус покорённых ею киданей.

Естественно, что среди киданей недовольство своим изменившимся положением было весьма велико, особенно в приграничных со Степью районах, где они несли службу по охране границы. Так, в 1196 и 1197 годах произошло несколько крупных восстаний киданей в Северной Маньчжурии и на северо-западной границе[261]. Все они были подавлены, однако кидани продолжали играть важную роль в защите огромных территорий империи на севере, особенно большое значение для неё имела оборона степной Маньчжурии. Поэтому проблема обеспечения их лояльности имела ключевое значение для безопасности империи, что наглядно продемонстрировали последовавшие события.

Первым тревожным сигналом для Цзинь стал отказ Чингисхана платить дань, это произошло примерно между 1209 и 1210 гг. Следующее событие, которое имело огромное значение для обороны империи, было связано с переходом на сторону Чингисхана племени онгутов. Это означало, что стратегическое положение Цзинь резко ухудшилось, она не могла больше рассчитывать на лояльность тех тюрко- и монголоязычных племён, которые проживали в степях южнее Гоби и являлись важной частью системы обороны империи. В свою очередь, данные племена, очевидно, посчитали,