Повседневная жизнь языческой Руси - Людмила Алексеевна Черная

круг, не имел углов (а именно в углах скапливалась нечистая сила), круг был замкнутым, а значит, не имел разрывов и идеально сохранял свои границы, круг считался идеальной телесной формой, к которой следовало стремиться всему на свете. Неудивительно поэтому, что все праздники, и коллективные календарные и личные семейные, включали в себя круг в разных вариантах: то в виде хоровода, то венка, то каравая, в крайнем случае в виде пояса и других предметов круглой формы или напоминающих ее.

Круглый каравай пекли на все праздничные застолья, ставили в центр стола, вручали главным участникам торжества либо целиком, либо частями или отламывали по маленькому кусочку всем присутствующим на празднестве. В свадебном ритуале каравай часто ассоциировался с женихом-«быком» и невестой-«коровкой». Создавая новую семью, «бык» и «коровка» (иногда «телушка») как бы замыкали круг, что и выражал каравай (иногда называемый также «калачом»).

Еще один постоянный круглый атрибут языческих праздников — венок. Символика круга читалась в нем еще явственнее, чем в каравае. Венки надевали на голову, на плечи, вешали на стены, ворота, окна, двери, клали на порог, бросали в воду… Чего только с ними не делали во время праздников!

Хоровод как ритуальный танец в форме круга имел крайне важное символическое наполнение, а посему нельзя было прерываться или выходить из хоровода раньше окончания песни, под которую он велся. Если же хоровод совершался без музыки и пения, то, как правило, заранее было известно, сколько раз надо обойти вокруг костра, очага, ритуального деревца, последнего снопа или специально выделенного места, чтобы обряд считался завершенным. Только после общего завершения обряда — а именно обряд был смыслом хоровода, а не танец сам по себе, — участники расходились или разбегались в разные стороны.

В хороводах, совершавшихся в календарные и аграрные праздники, главным было повлиять на будущее: хоровод большого числа людей, взявшихся за руки или за плечи, должен был увеличить физическую силу людей и обеспечить богатый урожай, прогнать непогоду, всех и всяческих вредителей полей, изгнать нечистую силу. Движение по кругу в семейных обрядах должно было, по мысли язычников, принести в дом достаток, благополучие, здоровье хозяевам дома и членам их семьи и, опять-таки, отогнать нечистую силу.

Участниками хороводов, в зависимости от их предназначения и цели, становились в основном девушки и парни, либо только девушки и молодые женщины, либо только старухи и дети, либо только мужчины.

Каким бы ни был праздник, на нем обязательно пили медовуху и другие хмельные напитки. Выпить в праздник не считалось грехом, для гостей, например, часто после пира наутро устраивали массовое похмелье в виде медовой выпивки, которой гости «утешались». А вот пьянство без повода осуждалось однозначно, что выражалось поговоркой: «Лучше праздновать, а не бражничать».

Но, конечно же, самым значимым праздником в жизни как женщин, так и мужчин была свадьба.

Свадьба

Свадьбы как юридического закрепления брака в языческие времена не было. «Повесть временных лет» упоминает об «умыкании» девиц у племени древлян, живущих, по словам Нестора, «зверинским образом»: «Брака у них не бываше, но умыкиваху у воды девица»[205]. Подобным же образом действовали и радимичи, и вятичи, и северяне: «Схожахуся на игрища, на плясанье и на вся бесовьская игрища и ту умыкаху жены собе, с нею же кто совещашеся». Брачные обычаи племени полян, которое Нестор явно выделяет как имеющее «закон свой» и «нрав тихий и кроткий», описывались летописцем несколько иначе: «…не хожеше зять по невесту, но приводяху вечер, а заутра приношаху по ней, что вдадуче»[206].

Подобных браков, а следовательно, и жен могло быть несколько, так как многоженство не осуждалось и не преследовалось, как будет впоследствии, после принятия христианства. Например, у князя Владимира в языческий период его жизни было множество жен и наложниц.

Возраст, с которого юноша мог жениться, составлял не менее пятнадцати, а возраст невесты — не менее двенадцати лет. Все остальное было на усмотрение семьи, в том числе и приданое, в которое обычно входили постель (перины, подушки, одеяла, постельное белье) и личные вещи и украшения невесты.

На протяжении столетий русские «поимали себе жен… с плясаньем, и гуденьем и плесканьем» (хлопаньем в ладони. — Л. Ч.)[207].

Мы можем только предполагать, что венчальный акт в дохристианские времена, возможно, состоял всего лишь в круговом обводе молодых вокруг дерева. Круг — это самая совершенная замкнутая форма, используемая язычниками во многих ситуациях. Описав круг вокруг дерева или другого объекта, жених и невеста как бы создавали новую сущность, новую единицу бытия — семью. Либо невесту «выкрадывали» по тайному сговору, как бы покупая ее согласие. Такой вариант бракосочетания назывался в народе «выкрадом», «уводом», «самоходкой»[208].

Языческий обряд свадьбы включал в себя разувание женой мужа. Во всяком случае, когда полоцкую княжну Рогнеду захотел взять в жены князь Владимир, она якобы отказалась «розути робичича (то есть сына рабыни, каким она сочла Владимира. — Л. Ч.)», предпочтя ему его брата, киевского князя Ярополка[209].

В христианском средневековом обществе свадьба включала в себя ряд элементов, отсылающих нас именно к языческим представлениям и верованиям. За череду столетий свадебный обряд на Руси оформился в особый чин (ритуал, порядок, обряд) и был записан в XVI столетии. «Чин свадебный»[210] представлял собой четко структурированный и длящийся несколько дней праздник. В этом ритуале переплетаются как христианские, так и языческие элементы. К последним относятся множественные отсылки к языческому толкованию брака как дефлорации, смены тела девушки и вследствие этого появления нового человека — женщины, с которой надо заново знакомить ее же собственных родителей. Языческие представления четко проглядывают в обрядах выкупа невесты (древнее «вено», которое князь Владимир заплатил за брак с византийской принцессой Анной целым городом — Корсунью, византийским Херсонесом). Кроме этого, обряд расплетания косы на две и надевания женского головного убора, покрывающего все волосы. Сюда же можно отнести украшение спальни новобрачных снопами, расставленными в четырех углах комнаты, и соломой, постеленной на пол. Всё это связано с прогнозированием плодородия новой семьи во всех смыслах, а также с безопасностью, поскольку всякая перемена воспринималась язычниками прежде всего как нарушение старых границ и создание новых. Задолго до того, как свадебный обряд превратился в устойчивый «Чин свадебный», фиксирующий только действия и слова, но не поясняющий,