Борис Солоневич - Молодежь и ГПУ (Жизнь и борьба совeтской молодежи)

"...Сам Кудеяр в монастырь ушел,

Богу и людям служить...

Господу Богу помолимся,

Древнюю быль возвeстим...

Так в Соловках нам разсказывал

Инок святой Питирим..."

За 500 лeт неустанной работы монахи превратили скалистую, пустынную землю в образцовое хозяйство. Сeть дорог покрыла остров. Многочисленныя озера были соединены каналами и шлюзами. У Кремля было устроено искусственное озеро, вода котораго наполняла док и давала источник энергiи для электростанцiи. Собственное пароходство, желeзная дорога, заводы и мастерскiя, рыболовные промыслы и солеварни, образцовое молочное хозяйство -- вся эта картина процвeтающего манашескаго труда издавна привлекала в монастырь многочисленных гостей.

Богатые величественные соборы, десятки скромных часовен и скитов, разбросанных в самых глухих уголках острова, суровая красота и своеобразiе природы -- все это влекло к себe тысячи богомольцев со всeх концов земли.

И слава могучаго стариннаго монастыря гремeла по всей Россiи.

Но вот, в 1917 году вздрогнула вся страна от революцiоннаго взрыва. Стремительно, как на экранe, замелькали событiя. Зашатались вeковые устои...

Буря гражданских войн донеслась и до спокойных 308 берегов Бeлаго моря. Разрушительная волна залила и великан-монастырь.

Разстрeляли, замучили в тюрьмах и ссылках монахов, разгромили, ограбили и осквернили церкви, разрушили хозяйство, и на нeсколько лeт обезлюдeл остров, словно и не было никогда пяти вeков славы и величiя...

В 1923 году вспомнили в кабинетах ВЧК о монастырe... Но уж лучше бы не вспоминали!...

Из мeста молитвы и покоя монастырь сдeлали концентрацiонным лагерем -мeстом заключенiя тысяч и тысяч "классовых врагов" совeтской власти. Соловки превратились в "остров пыток и смерти"...

Кровь жертв краснаго террора окропила мирныя могилы монахов-подвижников...

Не имeй 100 рублей, а имeй 100 друзей

"Вeрь мнe, мальчик, что когда все вокруг тебя кажется совсeм уж мрачным -- вeрный знак, что счастье повернуло на твою дорогу. Будь только тверд, спокоен и добр, и непременно случится что-нибудь, что приведет снова все в порядок.

Э. Сетон-Томсон

Громадный полутемный собор. Массивныя его стeны, сходясь, поднимаются вверх и там исчезают во мракe. На этих стeнах еще сохранились пятнами слeды икон стариннаго письма... Алтарь, иконостас и все убранство этого стариннаго величественнаго собора уже давно разхищено.

На всей площади пола идут длинныя деревянныя лежанки, заполненныя пестрым мeсивом людей. Здeсь никак не меньше 500-600 человeк. Нeсколько маленьких дымящихся печурок с длинными тонкими трубами тeсно облеплены сушащимися людьми. Едва мерцают нeсколько электрических лампочек, оставляя всю эту безотрадную картину в сeрой полутьмe...

Когда меня поздно вечером привели в этот собор, мнe показалось на мгновенье, что вся эта человeческая 309 масса -- не люди, а клубок сeрых грязных червей, копошащихся на падали... Впечатлeнiе было настолько жутким, что невольная дрожь пробeжала по тeлу...

Поужинав кусочком чернаго хлeба, я втиснулся на грязныя доски, между спящими тeлами и задремал.

Утром всeх нас выстроили "для развода" на работы. Пришел "нарядчик", высокiй, прямо держащiйся человeк с военной выправкой.

Он быстро отсчитал группы:

-- 30 человeк -- дрова пилить... 40 -- на кирпичный завод. 80 -- чистка помойных ям. 50 -- на погрузку бревен и т. д.

-- А вы, моряк, станьте в сторону, -- бросил он мнe, и уголки его губ чуть улыбнулись. Назначенныя группы под конвоем ушли.

Нарядчик кивнул мнe головой и пошел к выходу.

-- Этот -- со мной по требованiю командира полка, -- бросил он часовому, и мы вышли из собора.

-- Что, т. Солоневич, не понравилось? -- неожиданно спросил он меня во дворe Кремля. Я удивленно оглянулся на него.

-- Вы меня знаете?

-- Ну как же... Тут цeлый военный совeт собрался, чтобы вас выцарапать... Вот сейчас всeх друзей встрeтите... Как это говорится: без блата не до порога, а с блатом хоть за Бeлое море...

Дeйствительно, в Отдeлe Труда меня окружили знакомыя лица: тут были и Дима, и Вася, и Серж, и нeсколько морских офицеров, с которыми я плавал в Черном морe.

-- Не имeй 100 рублей, а имeй 100 друзей, -- шутливо сказал Серж, сердечно пожимая мнe руку. -- Мы тут уже обдумали твою карьеру. Насчет врачебнаго дeла -- а ну его к чорту, сгнiешь там... Ты стрeлковое дeло понимаешь?

-- Есть грeх.

-- Тиры можешь строить?

-- Могу.

-- Ну, вот, и ладно. Тут чекистскiй полк себe тир строит. Тебя туда и направят.

-- А что я там дeлать буду? 310

-- Пока рабочим. А дальше, как говорят, "по способности". Комбинируй там, что сможешь, проявляй иницiативу и пока осматривайся... Из собора мы тебя на днях переведем.

-- Да тут цeлый заговор в мою пользу!

-- Иначе тут нельзя. Мы тебe -- а ты нам. Великiй закон блата. Иначе тут всe голову сложим. Ну, пока... В добрый час...

Примeненiе к каторжной мeстности

-- "Смирно!"...

Мы оторвались от копанья вала и вытянулись. К строящемуся тиру подходил командир чекистскаго полка, низкiй коренастый человeк, с суровым жестким лицом и щетинистыми усами, типичный унтер-офицер старой армiи. Он недовольно махнул рукой, и заключенные взялись за лопаты.

Хмурые глаза чекиста остановились на мнe, одeтом в форму командира морского флота.

-- Вы кто такой? -- рeзко спросил он.

-- Моряк, т. командир.

-- Откуда?

-- Из штаба флота из Москвы. Раньше в Черноморском флотe плавал.

-- Т-а-а-а-к. Вы, как военный, стрeлковое дeло, вeроятно, понимаете?

-- Понимаю. Имeю званiе снайпера и инструктора по стрeлковому дeлу. Приходилось и тиры строить.

-- Ах, вот как? Ну-ка, пойдемте со мной...

Мы обошли мeсто строющагося тира, и я дал свои соображенiя относительно его устройства.

-- Падающiя мишени? -- с интересом переспросил командир. -- Это дeло. А вы беретесь это устроить?

-- Конечно. Я бы даже сказал, что мeстность позволяет устроить здeсь не только тир, но и спорт-городок, футбольную площадку, водную станцiю на озерe и ряд физкультурных развлеченiй. Для красноармейцев и вольнонаемных лагеря это было бы и интересным, и полезным занятiем. Да и потом, это для лагеря по-ка-за-тель-но вообще...

Угрюмый чекист внимательно посмотрeл на меня. 311

-- Это вeрно... А вы, кстати, за что сидите?

-- За контр-революцiю.

-- Ну, да, да. Это-то ясно. Такiе люди... А за что именно?

-- За старую принадлежность к скаутской организацiи.

-- Та-а-а-ак... -- Чекист усмeхнулся. -- А сколько?

-- Пять.

-- Угу. Ну, мы посмотрим. Собственно, каэров мы не можем подпускать к нашим красноармейцам, но я просмотрю ваше дeло. А пока напишите-ка мнe доклад обо всем проэктe.

-- Товарищ командир, я в соборe живу. Там не только писать, но и дышать трудно...

-- Ну, это пустяк. Доложите Завотдeлом труда, что я приказал перевести вас в нормальныя условiя. Завтра в 12 придите доложить.

-- Есть...

Совeтская халтура

Так была создана на Соловках спорт-станцiя. Разумeется, ни о какой серьезной постановкe спорта среди заключенных и рeчи не поднималось, но станцiя была нужна для чекистов и, главное, являлась прекрасным рекламным штрихом в общей картинe СЛОН'а.

Когда в 1927 году Соловки были увeковeчены на кино-пленкe, наша спорт-станцiя фигурировала в качествe чуть ли не главнаго довода в доказательствах "счастливой жизни" заключенных.

Под видом заключенных подобранные красноармейцы демонстрировали "с радостной улыбкой" упражненiя и игры; площадки были окаймлены тысячами согнанных зрителей. Потом кино-объектив заснял всe красоты и историческiя достопримeчательности острова, "полныя энтузiазма и высокой производительности труда" лагерныя работы, счастливыя сытыя лица хорошо одeтых заключенных (тоже переодeтых красноармейцев и чекистов), и когда мнe через нeсколько лeт в Сибири довелось увидeть этот фильм, -- я должен сознаться, что 312 впечатлeнiе от него оставалось прекрасное: курорт, а не лагерь...

Голодных лиц, истощенных, полураздeтых людей и ям с трупами видно, конечно, не было...

В тоскливую жизнь лагернаго кремля спорт-станцiя вносила свою капельку радости: в праздник усталые люди приходили сыграть в городки или просто поговорить друг с другом, не боясь на открытом воздухe вездeсущих шпiонских ушей, а зимой -- отдохнуть от гама, скученности и спертаго воздуха своих общежитiй. Спортом занимались почти исключительно одни красноармейцы, что не помeшало мнe для укрeпленiя своего положенiя написать цeлый совeтскiй "научный труд": "Физическая культура, как метод пенитенцiарiи". В нем я доказывал, что совeтская физкультура в лагерe перековывает анархистскiе инстинкты уголовника и злобную враждебность контр-революцiонера в свeтлый тип соцiалистическаго строителя, с соотвeтствующим энтузiазмом, жертвенностью, дисциплиной, коллективным духом и другими необходимыми совeтскому гражданину качествами. Этот мой доклад был торжественно встрeчен начальством и напечатан в научном журналe "Криминологическiй Вeстник".