Дельфийский Оракул - Уильям Брод

случайно обратил внимание, что в том же здании расположен Кентуккийский региональный центр токсикологии, и решил заглянуть к Шпиллеру, поскольку никогда не встречался с ним. Директор встретил его радушно. Подтянутый, атлетически сложенный, лет на десять моложе Хейла, отец целого выводка детей, Шпиллср оказался общительным и разговорчивым человеком, очень похожим на Хейла. Они сразу нашли общий язык. За разговором Шпиллер заметил, что интересуется археологией. Хейл рассказал ему о том, как изучает римскую виллу, афинский флот и Дельфийского оракула.

Шпиллер, в свою очередь, рассказал о том, что его Центр каждый год имеет дело с тысячами обращений по поводу наркотиков, фармацевтических препаратов, передозировки, домашних токсинов и так далее. Многие обращающиеся в Центр были в серьезном состоянии, некоторые на краю смерти.

Здесь до Хейла стало доходить, что Шпиллер может многое знать в отношении науки об интоксикации. Археолог упомянул, что они обнаружили свидетельства о наличии углеводородных газов в Дельфах и что у них куча вопросов о том, что бывает при вдыхании таких газов.

— Удивительное совпадение, — обрадовался Шпиллер. — Ведь я именно это и изучаю.

Будучи токсикологом, Шпиллер объяснил, что занимается латентной эпидемией детской наркомании. Речь идет о детях, не имеющих денег на приобретение уличных наркотиков и вместо этого пользующихся такими дешевыми и доступными вещами, как клей, газ, растворители, жидкости для зажигалок и тому подобное — все это разного рода углеводороды. Наносимый ими вред включает искажение чувственного восприятия и поражение разных органов. В то время употребление этих простых дурманящих средств переросло в настоящую эпидемию, особенно среди младших школьников. Федеральная статистика показывала, что в предшествующий 1999 год в Соединенных Штатах появился еще один миллион детей, вдыхающих клей и прочие заменители наркотических веществ.

Шпиллер сказал, что он изучает действие легких углеводородных газов на человека. В данный момент он писал статью по проблеме злоупотребления вдыхаемыми веществами. Для Хейла этот момент был таким же судьбоносным, как его встреча с де Буром в Португалии. Вновь его поманил к себе новый мир.

— Могут ли пары быть смертельными? — спросил Хейл.

— Не обязательно, — ответил Шпиллер. — Но асфиксия у детей случалась, приводила к летальному исходу. Иногда, особенно если вдыхающий испугается или сильно шокирован, у него может развиться сердечная недостаточность.

Хейл с трудом сдерживал себя. Они уже обсуждали особенности интересовавшего его явления, уже проводили возможные параллели между детьми, вдыхающими углеводородные газы, и Пифиями, говорили об одной из Пифий, которая умерла, когда ее принуждали прорицать в состоянии сильнейшей интоксикации. Шпиллер был бы превосходным дополнением их команды, быстро решил Хейл. Он достаточно авторитетен, имеет опыт клинициста, способности исследователя и сообразительность. И даже вполне возможно, что его познания в области фармакологии смогут прояснить загадку Оракула.

Хейл рассказал ему о найденном ими этилене и о том, как они пришли к мысли, что этот газ был главным стимулятором интоксикации Оракула. При этом он добавил, что де Бур узнал, как врачи в начале века использовали этилен в качестве анестетика.

Увлекшийся рассказом Хейла Шпиллер сказал: «Я ничего об этом не слышал. Но с удовольствием все узнаю».

Их отношения крепли, чему способствовали общий интерес и территориальная близость. Как и Хейл, Шпиллер жил в предместье Луисвилля к северу от реки Огайо. Они стали регулярно встречаться, делиться мыслями, и токсиколог с головой ушел в исследования. Краткое знакомство с литературой показало, что этилен, этан и метан обладают способностью вызывать состояние умственной активности, но сила их воздействия не одинакова. Этилен был сильнее этана, а этан сильнее метана. Но даже при этом этан был почти таким же активными, как этилен, поэтому они могли усиливать друг друга. При вдохе они быстро проникали в легкие и кровеносную систему, распространялись по всему телу и попадали в мозг.

Шпиллер установил, что эти два газа способны облегчать боль и вызывать эйфорию и галлюцинации, обычно сопровождающиеся отключением самоконтроля и полным раскрепощением. Он также установил, что они очень сильно отличаются от наркотиков, которые ослабляют мозговую деятельность и вызывают сонливость. Более того, наркотики обычно вызывают привыкание. Дельфийские газы, напротив, в легких дозах действовали подобно анальгетикам, притупляя боль без снижения деятельности структур мозга. Эти газы способствуют быстрому изменению настроений и действуют абсолютно безболезненно. Находящийся под их воздействием человек может чувствовать себя необычно, не отдавая себе отчета в этом.

Шпиллер исследовал происхождение этилена и обнаружил, что он присутствует не только в местах нефтяных залежей и при рафинировании нефти, но также выделяется фруктами и цветами, которые производят его в ничтожных количествах. Он действует, как гормон, помогает процессу созревания фруктов, распусканию листьев и раскрытию цветочных бутонов. Хотя врачу не удалось найти работ по этому вопросу, но Шпиллер считал вполне допустимым, что приятное чувство, доставляемое ароматом цветочного букета, может возбуждаться, хотя бы отчасти, несколькими молекулами этилена, которые стимулируют центры удовольствия в мозгу.

Главным же объектом его исследований были процессы, связанные с вдыханием человеком этилена, и де Бур с Хейлом быстро переключили его внимание к зарождению анестезии в конце восемнадцатого — начале девятнадцатого столетия. Факты поразили его, потому что серьезные исследователи оставили графики изменений, происходивших в состоянии их собственного сознания, несмотря на то что экспериментировали они с первым газом, закисью азота, «веселящим газом», задолго до появления на сцене этилена. Их записки невольно наводили на мысли о Дельфах. Сделанные тогда описания процессов были абсолютно субъективными, не окрашивались современными предубеждениями и, казалось, подсказывали, что могли испытывать Оракулы тысячи лет назад.

Исследования начал Хэмфри Дейви, молодой английский химик. В первый раз он вдохнул закись азота в 1798 году и, к своему удивлению, обнаружил, что она вызывает сильнейшее чувство эйфории и приступы смеха и рыданий. Он назвал его «веселящим газом», даже при том, что отметил непредсказуемые эффекты. В одном случае вдыхание «вызвало сильную дрожь, распространявшуюся от груди к конечностям», — писал он.

«Я почувствовал, как ощутимо и очень приятно потянуло каждый мой член, визуальные впечатления затмились и явно предстали в преувеличенном виде. Я отчетливо слышал каждый звук в комнате и ясно представлял свое состояние. Постепенно, по мере того как приятное ощущение усиливалось, я потерял все связи с внешними вещами, в моем мозгу быстро проносились зрительные образы, и они были связаны со словами таким образом, что делали восприятие совершенно другим. Я существовал в мире вновь связанных и модифицированных идей. Я теоретизировал, я воображал, что делаю открытия».

Вдохновленный своими открытиями, он пригласил друзей и знакомых испробовать газ и записал их впечатления. Поэт Сэмюэль Тейлор Колридж сообщал об «огромном экстазе». Атмосфера возбуждения в